Глава 1 Пальцы веером
Глава 1
Пальцы веером
С бритой головою,
В форме полосатой
Коммунизм я строю
Ломом и лопатой.
Олег Григорьев
Муравьи только кажутся нам глупыми и одинаковыми. На самом деле каждый муравей — это личность, о чем прекрасно известно мирмекологам, то есть специалистам по муравьям. Присмотримся к этим созданиям чуть повнимательнее, раз уж речь зашла о коммунизме.
Спят муравьи, поджав лапки, а проснувшись поутру, потягиваются, распрямляя конечности, и зевают — разводят челюсти. После чего отправляются на работу.
Профессию молодые особи выбирают себе по характеру и склонностям. Муравей может стать фуражиром, строителем, мусорщиком, нянькой, разведчиком, пастухом… Дело в том, что муравьи, как и люди, обладают яркой индивидуальностью. Одни трусливые, другие отважные; одни терпеливые, другие взрывные и не терпят монотонной работы; у одних хорошая память, а другие все время что-то забывают; одни ленивые, другие трудолюбивые; одни умные и могут отлично решать трудные задачи, а другие туповаты, но старательны. Самые умные мураши становятся разведчиками или охотниками, кто потупее — рабочими. А муравьи-пенсионеры занимаются тем, что обучают молодежь.
У муравьев есть даже игры. Вот что в книге «Внутривидовые отношения у муравьев» об этом пишет известный мирмеколог, доктор биологических наук А. Захаров:
«Свидетельством высокой психической организации муравьев… являются муравьиные игры. Игры наблюдались целым рядом исследователей. «Муравьи поднимались на задние ноги, ласкали друг друга усиками, начинали примерные сражения и, казалось, играли в прятки» (Huber P., 1810). Форель (Forel, 1874, 1928) наблюдал игры у лугового муравья Formica pratensis. Рабочие муравьи схватывали друг друга лапками или верхними челюстями, катались по земле, потом отпускали друг друга, увлекали один другого во входы своего гнезда и скоро выходили оттуда снова. Различные авторы описывают игры у Eciton legionis (Бэтс, цит. по Леббоку, 1885), у Formicoxenus (Stager, 1919), у рыжих лесных муравьев (Мариковский, 1962 в; Huxley, 1934).
Нам приходилось неоднократно наблюдать в садках игры муравьев-рабовладельцев F. sanguinea. Обычно события развивались при этом следующим образом. Один из муравьев прибегает в камеру, где находятся несколько других рабочих. Остановившись посредине камеры, муравей поднимается возможно выше на всех шести ногах (как бы становясь на цыпочки) и начинает мелко дрожать. После этого один-два муравья приближаются к нему с раздвинутыми мандибулами и делают несколько угрожающих движений. Далее в игре остаются, как правило, двое. Они начинают бегать друг за другом (инициатор чаще убегает), иногда устраивают короткие схватки. Муравьи старательно возятся, после чего отпускают друг друга и погоня продолжается. После окончания игры партнеры долго чистятся рядом. Во всех наблюдаемых у F. sanguinea играх инициаторами выступали муравьи, занятые вне гнезда. Иногда один и тот же муравей-инициатор поочередно играл с несколькими муравьями. Был отмечен один случай, когда все попытки муравья-инициатора увлечь кого-либо из обитателей садка не увенчались успехом, хотя этот муравей выступал около 5 мин».
Игры и вправду говорят о высокой организации интеллекта. Последний подтверждается разными экспериментами, а также наличием у муравьев развитого языка и математических способностей. Муравьи не только умеют считать до шестидесяти, но и редуцируют информацию, строят умозаключения, а также дают собственные имена (!) объектам. Могут недоверчиво спросить: ну а это-то откуда известно?.. Я уже сказал: из экспериментов. В которых мирмекологами применялась шенноновская теория информации.
Известно, что для передачи двух бит информации нужно вдвое больше времени, чем для передачи одного бита, — от этого и плясали. Ученые строили для муравьев лабиринты таким образом, что расположение в них приманки четко показывало количество бит передаваемой информации, которую муравей-разведчик должен был сообщить рабочим муравьям. А пока муравьи беседовали, ученые меняли лабиринт на точно такой же, чтобы исключить возможный запаховый след. И это еще не все: после передачи информации изымали и муравья-разведчика — так чтобы рабочие муравьи шли только по «словесному» описанию.
Они шли и находили. Причем в полном соответствии с теорией у муравья-разведчика на передачу десятибитовой информации уходило в пять раз больше времени, чем для передачи двухбитовой. Но были нюансы…
Представьте себе, что вам нужно сообщить своему соседу по лестничной площадке, где вы нашли вкусную каплю сахарного сиропа, чтобы он тоже сходил и покушал.
Капля лежит в лабиринте. И есть два разных варианта расположения в нем драгоценной капли. И соответственно, два варианта объяснения.
Вариант первый: от входа нужно повернуть направо, потом налево, потом направо, снова направо, снова направо, затем налево, направо, налево. Краткая запись: П-Л-П-П-Л-П-Л.
И второй вариант расположения приманки: как войдешь — налево, потом налево, налево, налево, налево, налево, налево. Краткая запись: Л-Л-Л-Л-Л-Л-Л.
Количество информации одинаково в обоих случаях. Но во втором случае ее можно сжать, сказав соседу «все время налево» и тем самым сократив время на нудное перечисление. Именно так и поступят люди. Именно так поступают и муравьи. В случае когда информация может быть подвергнута редукции, она ей и подвергается.
Еще пример. Гребенка — длинный коридор с тупиковыми ответвлениями в одну сторону. Ответвлений шестьдесят. В сорок седьмом тупике от начала лежит капля сиропа. Разведчик, ее нашедший, сообщает информацию рабочим, и команда фуражиров отправляется на дело.
Муравьи обычно считают довольно медленно — вдумчиво. Но на сей раз они ничего не считают, а просто быстро бегут в конец коридора, разворачиваются… и начинают медленно и вдумчиво отсчитывать от конца коридора 13-й тупик. Потому что если от 60 отнять 47, будет 13. Это значит, что разведчик произвел вычисления и облегчил себе и друзьям задачу, сказав не «47-й от начала», а «13-й от конца».
Еще пример. В некоторых тупиках гребенки (допустим, в десятом и тридцатом) приманка появятся гораздо чаще, чем в прочих. Во всех она возникает с вероятностью 1/60, а в десятом и тридцатом с вероятностью 1/3. Муравьи моментально просекают эту фишку! А дальше происходит следующее.
Допустим, разведчик сегодня нашел еду не в 10-м тупике, а в 13-м. Он возвращается к своим и как-то подозрительно быстро передает сообщение. Что-то средуцировал хитрюга!
Фуражиры бегут за добычей. Добегают до десятого поворота и отсчитывают от него три вперед. Это значит, что излюбленный муравьями десятый тупик, в котором еда попада-лась чаще всего, получил у муравьев собственное название и сообщение выглядело так: «Чуваки! Сегодня жратва в третьем повороте дальше Удачного. Вперед!» (При этом первое слово, как вы догадались, означает «внимание, начало сообщения», а последнее слово — команда на исполнение.)
Представляете, какие умнички?.. И вот такие вот умные создания живут при коммунизме?!. Даже странно. Отчего же им так не повезло?
У муравьев, как мы теперь знаем, есть многое из того, что есть у нас, — сельское хозяйство, игры, скотоводство, строительство, рабовладение, выходные дни (в которые муравьи на работу не выходят) и даже алкоголизм (бывает, спиваются целыми муравейниками, жадно поглощая особые наркотические выделения жука-ломехузы). Но кое-чего у них нет. У них нет экономики, но зато их общество вполне коммунистично. Все у муравьев общее. От работы никто не отлынивает (за исключением законных выходных дней), а распределение благ — по справедливости.
— Почему же им удалось создать коммунистическое государство, а нам нет? — тоскуют коммунисты за рюмкой водки.
А ответ прост: все дело в том, что муравейник — это не государство. Муравейник — это семья. И разница тут принципиальна!
В муравейнике размножается самка-королева. А рабочие муравьи бесполы и не претендуют на то, чтобы передать свои личные гены в будущее. Они своего рода «бабушки», задача которых — заботиться о «детях»: яйцах, личинках, куколках. А почему рабочие о них заботятся? Да потому что все муравьи в одном муравейнике родственники — родные братья и сестры. Соответственно, у них, грубо говоря, один генетический набор. О нем они и пекутся совместно.
И у нас, между прочим, то же самое! Наши бабушки бесплатно заботятся о своих генах, живущих во внуках. Папы и мамы неустанно трудятся для пополнения общего семейного бюджета, не считаясь со временем и затратами, вкладываются в своих детей, причем порой помогают и взрослым детям тоже. У нас в семьях абсолютный коммунизм!
А вот все, кто вне семьи, — это прямые конкуренты в гонке на передачу в будущее своих генов. Будь рабочие муравьи не бесполыми, имей они претензию на самостоятельное размножение… О-о, тогда от хваленого муравьиного коммунизма не осталось бы и следа.
Будь мы с вами в большинстве своем бесполыми, как муравьи, тоже, глядишь, строили бы коммунизмы — в рамках отдельно взятых муравейников. Но нам коммунизм без надобности: мы гиперсексуальны и моногамны. А произойди мы от промискуитетного вида приматов, сложно даже сказать, возможна ли была бы у нас экономика и в какой форме она могла бы существовать. Есть ощущение, что вещество экономики может состоять только из «двухатомных» молекул моногамной семьи с кружащимися вокруг парного ядра общими электронами детей. Так проще отслеживать свои гены и передавать им наследство — не нужно гадать в большой промискуитетной стае, где чей ребенок и кому передать нажитое непосильным трудом. Впрочем, если кто-то готов накидать модель экономики на основе «многоатомной» семьи, я с удовольствием ознакомлюсь…
В общем, внутри семьи — коммунизм и родственные отношения, основанные на любви, а вне ее — конкуренция. Крутнувшись по диалектической спирали и поднявшись по ней на один пролет, можно проследить ту же самую закономерность уже на уровне фирм. Ведь и здесь мы слышим от коммунистов славословия в адрес плановой экономики и восторги по поводу общественной солидарности, которая выключает соревнование и «позволяет разумно распоряжаться общими ресурсами без ненужной конкуренции».
— Или, вы думаете, при капитализме нет планирования? — Хитро прищурившись, восклицают юные леваки с горячим сердцем, влажными руками и пустой головой. — Фирмы и корпорации тоже внутри себя не могут работать без плана. Так давайте распространим план на все общество, чтобы люди и заводы не грызлись друг с другом, а работали кооперативно. Как клетки в организме! Клетки же не конкурируют между собой.
Да потому клетки в организме и не конкурируют между собой, что у всех клеток — единый генетический набор. Они родственники! Близнецы. Они — это Я-целое. А вот другие клетки, составляющие другие организмы, являются моими прямыми конкурентами за ресурсы и будущее.
И в фирмах то же самое. Фирма — это экономическая семья или экономический организм. Ее задача передать в будущее свои «гены» в виде бренда, то есть в виде своей продукции с лейблом фирмы, и получить за это «пищу» в виде денег. А все остальные фирмы-организмы в экономическом ареале — конкуренты. Между ними происходит естественный отбор. А отмена конкуренции приводит к выключению естественного отбора и деградации. Что мы наблюдали на примере СССР. Этот экономический ублюдок, родившись в муках и едва успев прохаркаться кровью, сделал два-три судорожных вдоха и мгновенно (по меркам истории) откинулся в жутких конвульсиях, распространяя окрест смрад гниения.
А мы, осторожно обогнув его зловонную тушу, пойдем дальше по нелегкой дороге знаний. Наша задача — углядеть биологию в экономике. А она там везде, и в большом, и в малом. И чтобы в этом убедиться, сначала посмотрим на себя в зеркало, а потом раскинем пальцы веером…
Итак, муравьи, ведущие активную социальную жизнь, денег не изобрели. А вот для социальных приматов идея торгового, то есть взаимовыгодного, обмена — оказалась просто родной, инстинктивной. Мы это прекрасно знаем по своему виду. И мы это имели счастье пронаблюдать экспериментально на примере близких видов, ибо выдающиеся этолого-экономические опыты были поставлены разными группами ученых с разными видами приматов — шимпанзе, мартышками… В ходе экспериментов ученые внедряли в стае обезьян экономику. Какие молодцы!
Например, американцы из Йельского университета ввели в стае шимпанзе деньги и придумали для обезьян работу, которую те могли бы выполнять за эти самые деньги.
Что такое работа? Это малоприятная и трудная деятельность, на которую можно пойти только ради каких-то благ. В данном конкретном случае обезьяны должны были качать тяжелый рычаг с немалым усилием.
А что такое деньги? Да что угодно может быть деньгами! Главное, чтобы они были прочными и ценными. Обезьянам за работу давали разноцветные пластмассовые кружочки. Цвет жетона обозначал номинал монеты.
За красный жетон обезьяны могли, например, купить у людей стакан колы, за белый кружочек — ветку винограда, а синий кружочек по номиналу был вдвое больше белого, что обезьяны также быстро поняли.
Что же случилось со стаей, когда в нее ввели деньги? Нечто необыкновенное и прекрасное! Стая стала обществом. В ней тут же возникло социальное расслоение — трудоголики стали жить хорошо, лентяи превратились в бедняков. Возникли, точнее проявились, свои транжиры и скопидомы, воры и разбойники. Обезьяны были готовы жестко отстаивать свои капиталы перед лицом грабителей, а если кто-то терял бдительность, всегда находились особи, готовые украсть чужие деньги.
Аналогичные опыты с мартышками-капуцинами в джунглях Амазонии привели к аналогичному же результату: обезьянки быстро поняли роль и прелесть этих небольших кружочков. Рыночная экономика заблистала во всей своей красе!
Сначала экспериментаторы продавали обезьянкам яблоки и виноград по одной цене. И заметили, что яблоки спросом не пользуются. Но когда они снизили цену на яблоки в два раза, ситуация изменилась. Обезьяны сообразили, что выгоднее купить подешевевшие яблоки и таким образом сэкономить. Конечно, яблоко — это вам не виноград, но уж больно цена привлекательная! Вскоре весь запас яблок учеными был распродан.
Самое поразительное, что денежная система обращения быстро переключилась с направления «обезьяны—люди» на «обезьяны—обезьяны». Иными словами, деньги вошли у обезьян в оборот. Самки стали оказывать самцам сексуальные услуги за деньги. Когда ученые впервые увидели, как самец предложил отвергнувшей его самке деньги и она поменяла свое мнение касательно его привлекательности и согласилась, восторгу их не было предела. Я представляю, какие шутки отпускали биологи-мужчины в сторону своих коллег женщин!.. Тем более что дальше была замечена такая тенденция — самцы предпочитали сэкономить на фруктах, чтобы «полакомиться» сексом. А самочки, заработавшие таким образом денежки, покупали на них фрукты, шубы и автомобили…
Вывод? Секс лучше винограда! Но только для самцов…
Жалко только, что у обезьян не было карманов, им некуда было складывать деньги. А значит, одну из своих главных функций — накопления капитала — деньги у обезьян практически не выполняли: много ли за щеку набьешь!.. Думаю, если бы ученые догадались продолжить опыты и раздали обезьянам одежду с прочными карманами, как предтечу первых банков, или просто открыли бы в стае надежный банк, размещая в индивидуальные ячейки обезьян их личные накопления, очеловечивание приматов пошло бы еще быстрее. Тем более что все задатки у них для этого есть. Судите сами…
Зоопсихологи из университета Колумбии решили научить обезьян «играть на бирже». Точнее говоря, делать рискованные ставки. Перед этим в стаю обезьян ввели деньги, а затем обезьяне показывали ненадолго шесть картинок с изображением предметов. Затем картинки убирали и давали задание — показывали восемь новых картинок, среди которых была одна из первых шести. Нужно было ее найти. Интерес обезьяны подогревался возможностью сделать денежную ставку — перед выбором она должна была нажать одну из двух кнопок, обозначающих высокорискованную ставку или низкорискованную.
Если обезьяна делала ставку с высоким риском и угадывала, она получала три монеты. Если же она ошибалась, не получала ничего. А в случае выбора низкой ставки при любом ответе — правильном и неправильном — обезьяна получала одну монету.
И предъявляемые картинки, и монеты показывались на экране, причем получаемые монеты изображались кружочками в углу экрана, так что все это очень напоминало компьютерную игру. Правда, потом исследователи виртуальный счет в электронном банке «обналичивали», выдавая каждой обезьяне ее деньги кэшем.
Так вот: если, выполняя задание, обезьяна была уверена в своем ответе, она делала высокорискованную ставку. А если сомневалась в себе, делала низкую. И это уже, друзья мои, самая настоящая рефлексия! Анализ своих мыслей!
Кстати, обезьянам очень понравилось работать на компьютере, они старались, думали, морщили лбы, тыкали пальцами в экран, радовались правильным ответам и растущему счету, переживали…
И еще один интересный и очень узнаваемый момент. В одной серии экспериментов обезьянам просто показывали картинки, а за труд по их просмотру вознаграждали соком. Меняя количество сока и тип картинок, ученые выяснили, что за просмотр некоторых изображений обезьянам даже доплачивать не нужно, они бы и сами приплатили! Среди картинок, которые пользовались у обезьян большим успехом и которые они были готовы долго рассматривать даже без всякого вознаграждения, были фотографии доминантных самцов и задняя часть самок. Знаменитости и порнография!
Но стоило начать показывать какую-нибудь скучищу — например, низкоранговых самцов или нейтральные предметы, — обезьяны начинали требовать сока.
О чем говорят эти опыты?
Мы уже знаем, что наше поведение определяется программами поведения. Не всегда человек может определить умом, что его подвигло на то или иное действие — инстинктивная программа или благоприобретенная. Тем более что инстинктивные программы от нашего сознания скрыты и работают непосредственно с телом. А сознанию потом остается лишь гадать, «отчего это я вдруг такое сотворил?» Лишь в простейших случаях можно четко определить, какая программа сработала. Так, например, понятно, что когда человек переходит проезжую часть и машинально смотрит налево (если он при этом не англичанин), то сработала благоприобретенная программа. А если потерял голову от ревности и творит глупости — это против его воли включилась инстинктивная программа. Умом-то человек может понимать: от того, что твоя самка имела случку с другим самцом в презервативе, ни от тебя, ни от нее не убудет. Но инстинктивная программа протестует очень сильно, хотя и совершенно необоснованно.
Опыты с деньгами показали: в инстинктивных принципах организации коллективной жизни приматов заложено все то, что можно назвать экономическим поведением. Если бы эти коммуникационные программы и способность к компромиссам, обменам и договоренностям не была заложена в нас изначально, еще природой во времена эволюционирования нашего вида, хрен бы у нас была экономика! Как нет ее у муравьев. Которые не менее социальны чем мы, да и умом не обижены.
Оказывается, к интеллекту, как умению запоминать информацию и решать логические задачи, это не имеет никакого отношения. Экономика имеет отношение к потребностям тела. А разум, решая экономические задачи, тело просто обслуживает. Теоретически в экономике можно действовать холодно-логически и совершенно рационально. Но никто не действует, о чем мы еще поговорим чуть позже.
Экономика по сути своей — раздел психологии. Я бы даже сказал, зоопсихологии, учитывая вышеописанные эксперименты. Все нервные скачки рынка есть следствие наших страхов, панических атак, неоправданных надежд, адреналиновых выбросов и просто глупостей, которые мы творим. А иногда холодного расчета. Ведь не всегда же мы творим глупости и совершаем ошибки!
Не всегда. Но в большинстве случаев. Мало кто, играя на рынке, наживает капиталы, как Сорос. Абсолютное большинство проигрывает. От них и текут тонкие ручейки в океан, составляющий миллиарды немногочисленных соросов.
Впрочем, если не брать такую специфическую вещь, как игра на бирже, где большинство проигрывается, а также забыть о людях, охотно несущих свои деньги в финансовые пирамиды разного рода, то в обычной бытовой жизни поведение людей представляется все же ничуть не менее осмысленным, чем поведение шимпанзе, которых научили пользоваться деньгами. Мимо рта люди ложку не проносят, на рынке торгуются, скидки используют. Почему же тогда я сказал о нерациональных экономических действиях? Ах, не торопите меня с ответом! Сказал же — отвечу позже, когда время придет. Вот тогда мы и войдем в сияющие неземным блеском парадные залы глобальной экономики. А сейчас продолжим ознакомительную экскурсию по экономической прихожей…
Разницу в поведении разных видов, которые живут социальной жизнью, узреть на большом масштабе не сложно — муравьи ведут себя так, а люди эдак. Но и в микромасштабе разница в биологической конструкции дает о себе знать, отражаясь на экономике, теперь уже персональной. Далеко за примерами ходить не буду.
В 2012 году психологический журнал Высшей школы экономики опубликовал любопытный обзор экспериментов, связывающих экономическое преуспевание граждан с их биологическими различиями. А если конкретнее — авторами прослеживалась зависимость между генетикой и успешностью в биржевой деятельности. Зависимость была обнаружена и блестяще подтверждена.
Вот уж воистину: «Биология — это судьба!» Сей лозунг до дрожи ненавидят феминистки и другие левые, но от фундамента никуда не уйдешь, товарищи любители равноправия и прочего социального паразитизма! Вы наивно полагаете, будто мы рождаемся «табула раса» — чистыми листами, и все в нас прописывается воспитанием. Нет! Мы уже рождаемся будущими скрипачами, писателями, математиками, миллионерами, алкоголиками или бездарями. Наша судьба на линиях наших рук прописана меленькими буковками генов. Наши будущие разводы, наша нищета или богатство, тюрьма или кафедра — все вероятности уже заданы, дороги жизни черновым пунктиром прочерчены, болезни заложены… Причем не только генами, доставшимися нам от родителей, но и особенностями протекания беременности у матери (что, в свою очередь, зависит от генов, доставшихся беременной от ее родителей).
Как, например, влияет уровень тестостерона в крови беременной женщины на формирование свойств плода и, соответственно, на его экономическое будущее? И можно ли это проследить, не делая каждому испытуемому генетический скрининг и не ковыряясь в истории беременности матери, которую еще и не найдешь в архивах за давностью лет?
А по фенотипу! То есть по внешним признакам. Фенотип — это наше тело, которое нам выстраивает наш генотип.
Фигурально выражаясь, ген — это острие, основание качелей, на одной стороне которых сидит внутренний признак, а на другой — внешний. Например, ген, отвечающий за то, что хвост у собаки завьется колечком, одновременно отвечает и за ее дружелюбие по отношению к человеку. Так что по внешнему признаку порой можно определить внутренний. (Предлагаю читателю самому поразмыслить на досуге о том, почему ярко выраженные носогубные складки в народе окрестили линиями скорби и отчего раздражительных, недобрых людей называют желчными.)
Известно, что высокий уровень тестостерона в период беременности оказывает влияние на формирование нервной системы, а также разницу в длине указательного пальца и безымянного. Если у вас безымянный палец длиннее, вы тестостероновый человек. Ярко выраженный самец! Вы хорошо ориентируетесь в картах, логически мыслите, неплохо решаете пространственно-координатные задачи. Если вы женщина и у вас безымянный длиннее указательного, то вы настоящая бой-баба! Скорее всего в детстве вы бегали с мальчишками, лазали по деревьям и с интересом глядели, как папа ремонтирует автомобиль. А вот если наоборот, если у вас безымянный короче указательного, вы — женский типаж. Мягкий, неконфликтный человек, страдающий топографическим кретинизмом. И может быть даже гомосексуальной ориентации, если мужчина.
Люди с более длинным безымянным пальцем больше склонны рисковать, соответственно, они чаще выбирают себе брутальные профессии — военный, пожарный.
Так вот, проведенные исследования показали, что чем меньше отношение длины указательного пальца к длине безымянного (У/Б), тем выше у трейдера успешность в биржевых спекуляциях. Не потому, что он больше склонен к риску, а потому что аналитичнее. Кстати говоря, трейдеров, у которых безымянный палец был бы короче указательного, вообще не оказалось! Среднее У/Б-отношение у всех равнялось 0,96. Причем те, у кого это значение равнялось 0,93, имели доход в 680 тысяч фунтов стерлингов в год, а те, у кого он был выше среднего, зарабатывали не более 300 тысяч фунтов.
Существует также положительная корреляция между отношением длин пальцев у хозяев компаний и величиной их компаний. Чем более «тестостероновый» человек, тем больше вероятность, что он является владельцем крупной компании.
Биология — это судьба!
Люди с низким соотношением У/Б (высокий тестостерон) лучше постигают точные дисциплины, тяготеют к занятиям спортом. Это касается и женщин. Если у нее хорошие отметки по физике, если она любит спорт, скорее всего у нее низкая цифра У/Б. Этакая тестостероновая женщина. Мужик в юбке.
Психологические эксперименты в лаборатории подтвердили: люди с разным У/Б-соотношением ведут себя по-разному, обнаруживая устойчивую корреляцию между уровнем тестостерона и поведением игрока во время решения задачи. Приведу пару примеров из вышеуказанного обзора ВШЭ.
Вот игра с условным названием «Ультиматум». Одному игроку — назовем его Филипп Филиппович — дают некую сумму и предлагают поделиться с игроком по имени, допустим, Полиграф Полиграфович. При этом Полиграф Полиграфович знает, сколько получил Филипп Филиппович на халяву. И он может принять подарок от Филиппа Филипповича, а может отказаться. Если откажется, Филипп Филиппович тоже лишается денег.
Казалось бы, сколько ни дай Полиграфу — все равно хорошо! Не имел Полиграф ни рубля, а тут целый трояк! Математически выверенная стратегия поведения требует, чтобы Полиграф соглашался на любую даримую сумму, потому что всякое положительное число все равно больше нуля!
Но люди не роботы. У них понимание имеется! И понимание Полиграфа Полиграфовича таково: «Этот Филипп Филиппович на халяву, редиска такая, получил 40 рублей, а мне какой-то трояк или пятеру сует! А где справедливость? Справедливость где, я вас спрашиваю?!.»
И Полиграф Полиграфович гордо отказывается от пяти рублев, лишь бы наказать Филипп Филиппыча на сороковник.
Пусть я окривею на один глаз, лишь бы сосед ослеп!
Так нерационально, на зато от души действуют все люди. Эксперименты показывают, что суммы менее 20% от той, которую экспериментаторы вручили первому игроку, вторым зачастую гордо отвергаются. Ни себе ни людям!
Любопытно тут вот что — люди с низким У/Б-соотношением, то есть более аналитичные, чаще принимают мудрые решения, то есть, по терминологии экспериментаторов, соглашаются с «несправедливым» распределением, понимая: иметь трояк лучше, чем не иметь десятку.
А еще любопытнее, что статистику принятия решений, и без того замешанную на чувстве (т.н. справедливости), можно легко поколебать эмоциональной помехой — например, решения, принятые в сексуальном контексте (если испытуемым перед дележкой денег показывают сексуальные картинки), отличаются от решений контрольной группы, которой перед дележкой денег показывали нейтральные картинки природы.
Экономика оказывается очень животной!..
Данный текст является ознакомительным фрагментом.