Создание Олиновского нейропсихиатрического исследовательского центра

Создание Олиновского нейропсихиатрического исследовательского центра

Одним из главных спонсоров Института жизни было семейство Олин, у которого несколько детей лечились в ИЖ. Доктор Хэнк Шварц решил назвать наше новое здание в тюдоровском стиле в их честь. Теперь мне предстояло перестроить его под исследовательские задачи.

По предварительным планам здание было устроено как ряд врачебных кабинетов с приемными для пациентов. Я изменял план, включив в него только одну центральную приемную у входа на первый этаж. Благодаря реорганизации добавилось около пяти помещений, то есть всего четырнадцать на втором этаже. Потом я обратил внимание, что на втором этаже нет туалетов, и мы решили этот вопрос. Мы добавили комнаты для интервью и тестирования пациентов.

Вместе с инженером по акустике мы постарались сделать помещение с томографом звуконепроницаемым. Звукоизоляция оказалась настолько хорошей, что посетители операторской часто спрашивали, работает ли аппарат. Операторы были просто счастливы, что им не приходится постоянно слышать пиканье томографа, которое он производит во время сбора данных.

Между приобретением томографа и перестройкой здания я помог доктору Шварцу выбрать директора центра. Доктор Шварц хотел взять ведущего психиатра с богатым опытом, но специализировавшегося на шизофрении. Просмотрев ряд кандидатов, мы остановились на докторе Годфри Перлсоне из Университета Джонса Хопкинса. Годфри приобрел известность благодаря исследованиям структуры мозга у шизофреников и хотел поработать с функциональной томографией и другими методами исследования межнейрональных связей.

Годфри также попросил нас поговорить с доктором Винсом Калхуном, который будет работать в центре в качестве доцента. Винс был инженером-электротехником, мы познакомились с ним через Интернет за много лет до того, когда оба пытались решить проблему, с которой столкнулись при работе с МР-сканерами «Дженерал электрик». Он разрабатывал новые способы анализа нейронных сетей при помощи фМРТ. Винс был бы прекрасным сотрудником.

Я рекомендовал Хэнку взять их обоих, и мы так и сделали. Ядро центра было готово.

Годфри как опытный исследователь быстро заполнил Олиновский центр новыми сотрудниками. Мы начали писать заявки на гранты, подчеркивая уникальность центра и превосходные клинические ресурсы института. Стационар принимал более трех тысяч психиатрических пациентов в год. Это была золотая жила.

Я организовал свою исследовательскую команду и стал писать заявки на гранты в Национальные институты здоровья (НИЗ), чтобы получить финансирование для своих задач. Чтобы продолжить работу с психопатами, я планировал набрать тех, кто находился на досрочном освобождении или получил условный срок. В шизофрении меня интересовало одно: я хотел знать, можно ли использовать нейровизуализацию для диагностики заболевания на ранних стадиях, может быть, даже до появления серьезных симптомов. Это могло бы облегчить диагностику, но, что важнее всего, чем раньше начинается лечение, тем медленнее прогрессирует эта трагическая болезнь.

Доктор Питер Лиддл, один из моих наставников, предположил, что с помощью функциональной активности мозга можно прогнозировать, разовьется ли болезнь у ребенка.

Я рассказал в центре об идеях доктора Лиддла и старался разработать новые парадигмы для ранней диагностики шизофрении. Помимо этого, я вооружился новыми алгоритмами доктора Калхуна для анализа данных нейровизуализации. Вместе мы создали мощную команду исследователей и вскоре стали получать гранты от НИЗ для изучения наших гипотез.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.