4.7. «Кризис» теории нервизма

Сегодня все помнят Ивана Петровича Павлова как исследователя условно-рефлекторной деятельности животных. Все учебники по физиологии описывают опыты по выработке условных рефлексов у собак. Однако, мы мало знаем, что его многолетние поиски и поиски его учеников и сотрудников были сосредоточены на исследовании роли нервной системы, как регулятора жизнедеятельности буквально всех органов тела. Иван Петрович был многие годы глубоко убежден, что иного пути для управления процессами, происходящими в организме, вообще нет. Эта физиологическая теория так и называлась: «нервизм», и возникла она ещё до Павлова на основе экспериментальных фактов. В России её утверждал Иван Михайлович Сеченов, отец нашей отечественной физиологии, и другие медики, в особенности учителя Павлова: физиолог Илья Фадеевич Цион, гистолог Филипп Васильевич Овсянников и замечательный врач Сергей Петрович Боткин.

Русскими физиологами были сделаны важнейшие открытия в физиологии. И. Ф. Цион обнаружил нерв, ускоряющий работу сердца. Он доказал, что нервная система не только управляет поведением и защищает организм от внешних опасностей, но она занимается управлением всеми внутренними процессами в организме. Нервная система автоматически устраняет внутренние нарушения его нормальной деятельности. Одним из таких процессов является процесс регулирования давление крови. И. Ф. Цион открыл нерв, который идет в мозг от начала аорты, где находятся барорецепторы, измеряющие давление крови и выяснил его назначение. Если давление крови в аорте становится излишне высоким, то от расположенных в её стенке барорецепторов по этому нерву в мозг поступают сигналы. А сосудодвигательный центр мозга, его расположение было установлено Ф. В. Овсянниковым, посылает по центробежным нервам импульсы, которые заставляют все артериальные сосуды расширяться, вследствие чего давление понижается. Именно благодаря этой системе регулирования в здоровом организме кровяное давление поддерживается постоянно на определенном уровне. И. П. Павлов продолжил эти исследования. Он изучил заключительное звено рефлекса, описанного И. Ф. Ционом, – путь нервных команд, которые вызывают расширение артерий. Затем И. П. Павлов открыл нерв, усиливающий сердечные сокращения, и описал целостную картину управления деятельностью сердца по «центробежным нервам». Эти исследования он совершил в клинике Петербургской военно-медицинской академии, которую возглавлял Сергей Петрович Боткин. Эти открытия тогда потрясли европейскую науку.

С. П. Боткин сыграл в судьбе всей русской медицины огромную роль. И он создал для И. П. Павлова маленькую лабораторию при своей клинике. Он дал ему возможность исследовать важные физиологические проблемы кардиологии. Он поручил ему руководить работами врачей клиники по изучению действия лекарственных препаратов, в первую очередь, на сердечно-сосудистую систему, и особенно, на процессы нервной регуляции её деятельности. Сергеи Петрович считал, что нарушения функций нервной системы играют важную роль в происхождении целого ряда болезней. С. П. Боткин рекомендовал И. П. Павлова в заведующие физиологической лабораторией института экспериментальной медицины. Там И. П. Павлов многие годы исследовал физиологию пищеварения и постоянно находил подтверждения главенства нервной системы во всех процессах, которые он исследовал.

И вдруг, в пору полного торжества теории нервизма были обнаружены два процесса регулирования чисто химической природы. Английский физиолог Эрнест Старлинг назвал эти процессы химическим рефлексом. Один из них касался функций надпочечников. Если у животного удалить оба надпочечника, то у него катастрофически падает деятельность сердца и тонус артериальных сосудов. Если в кровь ввести экстракт ткани надпочечника, то сердце начинает учащенно биться, артерии сужаются, кровяное давление повышается. Впоследствии из надпочечников был выделен адреналин – стимулятор сердца и тонуса сосудов.

Другими исследователями установлено, что удаление поджелудочной железы лишает организм способности усваивать сахар, и у животного развивается катастрофический диабет. И в лаборатории самого И. П. Павлова, в опытах, которые Иван Петрович своими руками помогает ставить, молодой патолог Леонид Васильевич Соболев показывает, какие именно группы клеток, «инсулы», т. е. «островки» ткани этой железы, вырабатывают фактор, от которого зависит усвоение сахара. Через 20 лет канадским ученым удалось выделить вещество, которое и назвали инсулином. Эти открытия только уточнили, что в конце каждого нервного механизма управления лежит химическое звено. Теорию нервизма эти открытия не подрывали.

Затем английские физиологи Эрнест Старлинг и Уильям Бейлисс обнаружили чисто химический рефлекс. Главная функция поджелудочной железы – выработка ею пищеварительного сока, содержащего ферменты, управляется без помощи нервной системы. И. П. Павлов не мог в это поверить. Он и его сотрудники на протяжении нескольких лет исследовали функции поджелудочной железы и каждый раз обнаруживали, что она начинает работать по нервному сигналу за исключением одного случая, когда соляная кислота, из желудка попав в кишечник, заставляет поджелудочную кислоту вырабатывать пищеварительный сок.

Объяснение с позиции нервизма напросилось само собой: кислота раздражает нервные окончания в стенке кишечника, нервные центры получают сигнал о том, что сок вместе с пищей из желудка поступил в следующий отдел, и тотчас к железе посылается команда на включение. Но включение поджелудочной железы происходило и в эксперименте, когда от железы отсекались все до единой нервные веточки и для надежности разрушался определенный отдел мозга. Стоило ввести в кишечник подопытной собаки соляную кислоту, как железа и при этом начинала работать!

Но как только работа появилась в солидном журнале, который читали все физиологи мира, Бейлисс и Старлинг повторили эти эксперименты. Они обнаружили в клетках кишечника вещество, которое под воздействием соляной кислоты поступает в кровь, попадает с ней в железу и побуждает её к работе. Это вещество по аналогии с адреналином назвали секретин. А всем веществам – стимуляторам химических рефлексов Старлинг дал имя «гормоны», т. е. «побудители» (от древнегреческого слова «гормео» – «побуждаю»),

Совершенно неожиданно Павлов заявил, что опыты Бейлисса и Старлинга не верны, ибо никакого гормона тут и быть не может, так как работа поджелудочной железы управляется только нервным путем.

Полемика разыгралась бурная. Но ведь самыми главными доказательствами И. П. Павлов всегда считал факты, полученные в правильно поставленном опыте, и когда спор затянулся, он чтобы «добить противника» поручил двум своим ученикам, очень умелым экспериментаторам, воспроизвести во всех деталях работу Бейлисса и Старлинга и найти в ней ошибки. И был просто ошеломлен, когда ему продемонстрировали опыт и на его глазах получились те же самые результаты, что и у англичан. Он собрался с духом и сказал сотрудникам, что никто никогда не должен считать себя единственным обладателем истины, и что английские физиологи правы, а он, Павлов, был не прав. И признал это печатно.

Иван Петрович был человек очень самолюбивый, но истина была для него превыше всего. И он объяснил, что неверно оценил опыты, в которых гормон был обнаружен, именно потому, что привык заниматься физиологией органов, а здесь столкнулся с явлением, относящимся к другому уровню – к физиологии клеточной.

Старлинг, однако, принялся отрицать существование нервного механизма управления внутренними органами – сердцем, железами, желудком. И лишь когда Павлов прислал к нему в Лондон своего студента, конечно талантливого, и тот показал маститому физиологу, как надо ставить опыты, выявляющие этот нервный механизм, Старлингу пришлось согласиться, что действительно существуют два пути управления.

А мысль И. П. Павлова о том, что оба пути соответствуют двум физиологическим уровням, оказалась просто пророческой. Через 20 лет другой наш замечательный физиолог – Александр Филиппович Самойлов (он был учеником и Павлова, и Сеченова) показал, как тесно переплетены меж собою оба эти вида управления, или, иначе говоря, передачи информации, в организме. Он открыл, что даже в самой цепи нервного импульса тоже есть «химические звенья». Импульс с нервного волокна одной клетки передается на другую нервную, мышечную или железистую клетку не как электрический сигнал с провода на провод, а с помощью химического «медиатора», вещества-посредника, которое под влиянием импульса образуется в зоне контакта.

А. Ф. Самойлов объяснил такое сосуществование с позиций эволюционной теории. Химическая сигнализация – самая древняя. Ведь у одноклеточных и у примитивных многоклеточных животных, и внутри любой отдельной клетки, иной регуляции не существует. Да её и не нужно. Все процессы внутри клетки – биохимические. И любое вещество способно сыграть роль сигнала, возбудить какую-то реакцию или повернуть её в обратном направлении. И для связи между клетками примитивного многоклеточного организма или в ткани какого-то органа у существа высокоорганизованного тоже вполне достаточно «химического посредничества». Зачатки нервной системы, которая способна много быстрее переносить сигналы на большие расстояния от органа к органу, возникли на более поздних этапах эволюции. Чем сложнее и совершеннее становился этот специализированный кибернетический живой аппарат, тем больше преимуществ выявлялось у его обладателей, и тем больше, шансов было у них выжить в суровом естественном отборе. Но внутри этого аппарата неизбежно сохранялись «изначальные» элементы, ибо там, в зонах межклеточных контактов, на поверхностях клеточных мембран, они незаменимы. Ведь сигнал химического посредника точен, он несет всякий раз строго определенный смысл, как слово.

Эти фундаментальные представления объяснили важные стороны нормальной деятельности не только пищеварительной, но и сердечно-сосудистой системы. Они создали медикам подходы к раскрытию тех нарушений, которые лежат в основе многих болезнетворных процессов, и среди них причины сердечно-сосудистых заболеваний – главной проблемы медицины конца XX в. К сожалению, ученые не всегда хорошо знают историю науки – им некогда, их полностью поглощает собственный поиск. И потому многие из них повторяли старые ошибки. Одни – в основном зарубежные ученые – вновь принимались уверять, что всё предопределяется лишь одними гормонами. Другие признавали единственным управляющим центром организма мозг, да к тому же, только высший его отдел – кору больших полушарий. Это направление продвигали в своё время академик И. П. Разенков, академик К. М. Быков и проф. Э. Ш. Айрапетянц. На этой почве в России разгорелся научный кризис, приведший в 1950 г. к развалу физиологии висцеральных систем (внутренних органов) и к забвению теории нервизма. Целый ряд бесспорных физиологических положений нервизма оказался под запретом не только как объект исследования, но и как объект преподавания. Вегетативная нервная система в её симпатической части была фактически отменена. Сейчас теория нервизма может возродиться заново. Тезис «Все болезни от нервов» вновь обретает, наконец, свой теоретический базис.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.