Заключение, которого не будет

Заключение, которого не будет

Я работаю в том же институте, где и учился. Наш факультет — единственный, который имеет прямое отношение к сельскому хозяйству — факультет сельскохозяйственного машиностроения.

Как-то, поднимаясь по широкой лестнице вестибюля, слышу: «Алло, навозники!» Это — к нашим студентам. Нас тоже так звали коллеги со станков или со сварки. Зазнаются. А ведь частенько и куда более солидные люди со степенями и званиями полагают, что только «их» математика, физика, химия — это науки. А что за наука — земледельческая механика?! Подумать только, чего стоит одно название раздела «Основания для расчета и проектирования навозоразбрасывателей и доильных аппаратов»!..

Говоря о причинах столь пренебрежительного отношения к сельскохозяйственной науке, Д. И. Менделеев писал: «Причину особого консерватизма, по моему мнению, должно искать в том, что предмет этот долгие века не подвергался внимательному научному исследованию… Ему не обучали в наших высших учебных заведениях, на полеводство смотрели как на какое-то искусство или ремесло невысокого порядка, а научные начала в нем стали распространяться только благодаря сравнительно недавнему интересу химиков. Но сельскохозяйственное производство, очевидно, до крайности сложно и потому для своей разработки требует близкого знакомства с условиями и явлениями, действующими в почве, в растениях и в самом хозяйстве, что может быть доступно только лицам, исключительно им занятым, но в то же время обладающим современным запасом разных специальных сведений».

Вдумайся в эти слова, молодой читатель! Может быть, ты хочешь стать физиком или математиком, химиком или механиком. Так знай, нынешним агрономам или механизаторам приходится быть сразу всем: физиком и математиком, химиком и механиком, биологом и зоологом и т. д. В земледелии сплетены буквально все естественные науки, и на стыках их рождаются все новые гипотезы, догадки и открытия.

И в то же время — от колесницы до ракеты — это много, а вот от сохи до современного плуга — много это или мало? Конечно, все мы хотим побывать на звездах, проникнуть в большую вселенную. Между тем под ногами у нас тоже вселенная, меньшая, но столь же сложная. И наверно, даже более сложная, ибо за последнюю пару тысячелетий человек совершил несколько революций, преобразовавших способы его передвижения по планете и вне ее, и ни одной, которая коренным образом изменила бы способ воздействия на ту самую среду, от которой зависит само его существование.

Человек, как и тысячи лет назад, продолжает идти за плугом. Самое любопытное при этом то, что он далеко не всегда уверен, что это нужно делать. Сейчас ясно одно: тысячелетняя обработка земли и химизация ее в течение последних ста лет привели в конце концов к почти полному исчезновению (если не считать земель, занятых тайгой да болотами) первичной «естественной» среды обитания растений. «Культурная почва», пахотная земля — такое же искусственное образование, как и сами возделываемые на ней культурные растения.

Такой результат тысячелетнего почвообразовательного процесса не выпадает из общего итога хозяйствования человека на Земле, которое в XX столетии приняло планетарный размах.

По расчетам советского географа Б. П. Высоцкого, при сохранении современных темпов роста населения и добычи полезных ископаемых, объем последних, производящийся ежегодно, через 500 лет окажется фантастически великим — 2,6 миллиона кубических километров. Это уже сопоставимо с объемом планеты (1080 миллионов кубических километров). Через 5 тысячелетий масса ежегодно добываемых минералов значительно превысит массу Земли, если механически экстраполировать эти данные.

Подобный «размах» деятельности сопровождается так называемым «демографическим взрывом» — резким увеличением численности народонаселения земного шара. С начала века к 1960 году человечество удвоилось. В ближайшие 25 лет ожидается новое удвоение. К концу века на Земле будет жить 6 миллиардов человек!

Естественно, думать о том, как прокормятся эти люди, следует уже сейчас.

Теоретически эта проблема больших опасений не вызывает. По подсчетам известного географа И. Забелина, увеличение средней урожайности зерновых до 30 центнеров с гектара при сохранении тех же посевных площадей обеспечит зерном вдвое большее количество людей.

Не вызывает опасений и более отдаленное будущее, в котором ожидается разработка методов получения искусственных продуктов, а также производства белковых кормовых веществ из хлореллы и люцерны.

Однако подобные оптимистические прогнозы будущего не должны заслонять реальные и чрезвычайно острые проблемы настоящего. По данным статистического бюро ООН, индекс мирового производства пищевых продуктов на душу населения за период с 1948 по 1968 год практически остался постоянным, а с 1965 года даже обнаружил тенденцию к снижению. По тем же данным, прирост населения земного шара продолжает превышать прирост производимой продукции.

И в то же время наука признает тот факт, что современное общество в состоянии обеспечить свое безбедное существование уже сегодня. Доказательством является то, что страны социализма при средней урожайности, не превышающей урожаев, собираемых в капиталистическом мире, полностью ограждены от угрозы голода. А ведь в настоящее время голодает от ¹/₃ до половины всего населения планеты.

Необходимость решительных социалистических преобразований, таким образом, к концу XX века становится вопросом жизни или смерти для большинства человеческого рода. Однако решение социальных проблем никак не может избавить нас от решения проблем технических, проблем соотношения человека с природой. И в первую очередь приходится задумываться о земле.

Только за послевоенные годы в наиболее развитых странах тракторный парк, занятый в сельскохозяйственном производстве, вырос в 3–4 и более раз. Энергонасыщенность сельского хозяйства в СССР с 1913 года увеличилась в 20 раз. Неизмеримо выросла производительность труда. И все же это не дало пропорционального роста производства сельскохозяйственной продукции. Возникает вопрос: что же делать?

Об основных проблемах земледелия мы пытались рассказать в этой книге. Проблемы достаточно остры. Но из этого обстоятельства у читателя не должно возникнуть сомнение в эффективности и научной обоснованности существующей системы земледелия.

И в самом деле, скажет такой читатель, ежедневно в газетах я читаю сводки о подъеме зяби, о передовиках производства, вспахавших много больше земли, чем предусматривалось планом, а автор пишет, что пахота дело вредное… Мы усиливаем химизацию сельского хозяйства, а автор предостерегает от «увлечения ядами»… Взят курс на полную механизацию, а он ратует за ограничение числа проходов машин по земле…

Между тем здесь нет противоречий. Современная советская агрономическая наука выступает за полную механизацию, автоматизацию и химизацию сельскохозяйственного производства. Но только за такую, которая обеспечивала бы нам помимо роста урожаев и производительности труда сохранность земли. Последнее обстоятельство требует серьезного исследования и приведет к серьезным изменениям в традиционной технике земледелия. На чем, как полагает большинство исследователей, будут базироваться эти изменения?

Во-первых, на очень существенной дифференциации систем земледелия вообще и обработки почвы в частности, ибо, как писал еще в 30-х годах академик Тулайков: «Шаблонное применение одних и тех же приемов обработки для различных почв или для одинаковых почв, но в различных условиях погоды… всегда приводит к часто отрицательным результатам. Разнообразие условий, в которых должен осуществляться тот или иной агротехнический прием, лишает возможности дать ему шаблонную характеристику, дать постоянный рецепт для его проведения. Агротехника не может быть шаблонной не только для различных природных районов страны, но и для различных почв одного района».

Во-вторых, исходя из принципов дифференцированного подхода, следует изменить технику и технологию земледелия в эрозионно-опасных районах. В этом отношении нет разных мнений: применение плуга здесь должно быть ограничено, а местами вовсе прекращено. Колоссальное значение в этих условиях приобретут комбинированные агрегаты, позволяющие при полной механизации процессов сократить число обработок и резко снизить затраты труда в земледелии.

При всем этом сказанное не означает предание плуга анафеме — присно и во веки веков. Во всех районах достаточного увлажнения и не подверженных водной эрозии традиционный плуг остается основным орудием, по-видимому, без существенных изменений.

В-третьих, дальнейшая химизация сельского хозяйства должна сопровождаться мерами по оздоровлению почвы, сохранению почвенной фауны и флоры.

И наконец, в-четвертых, перестройка земледельческого производства — процесс длительный. На XXIV съезде КПСС Л. И. Брежнев говорил: «Проблемы сельского хозяйства, товарищи, таковы, что в один-два года и даже в пять лет все их в полном объеме не решить; для этого потребуется более значительный срок, огромные ассигнования, большие усилия не только тружеников сельского хозяйства, но и всей нашей промышленности». Природа не терпит рывков, не выносит шараханий из стороны в сторону. А в земледелии трудятся равно и человек и природа. Для перехода от одного севооборота к другому обычно требуется не менее 5 лег. Переход на бесплужную обработку в эрозионно-опасных районах Канады и США проходил в течение 20 лет.

Большие перемены произошли и за 18 лет жизни казахстанской целины, многих эрозионно-опасных районов Западной Сибири, Урала и Поволжья. Новая система обработки почвы с сохранением стерни внедрена здесь на площади 18 миллионов гектаров. В этих областях применяются и новые севообороты, и орудия, заменившие плуг, и специальные сеялки. В итоге — прекращение эрозии и повышение урожаев. В 1971 году Алтайский край получил рекордный за свою историю урожай зерновых — 15,8 центнера с гектара. Это очень много для засушливого Алтая!

Партия и правительство высоко оценили работу тружеников целины. В 1972 году А. И. Бараеву, Э. Ф. Госсен, А. А. Зайцевой, Г. Г. Берестовскому, А. А. Плишкину и И. И. Хорошилову за разработку и внедрение системы мер по защите почв от ветровой эрозии в Северном Казахстане и в степных районах Западной Сибири присуждена Ленинская премия.

Многое, вероятно, изменится в течение ближайших 10 лет и в системах полеводства старых земледельческих районов европейской части СССР. Это, конечно, не означает, что традиционные, испытанные методы будут забыты. Напротив, новое возникает из старого, не только отрицая его, но и поглощая все лучшее, что оно несет. Это диалектика.

Сделано уже много. Но сделать нужно много больше. И усилиями отдельных ученых или пусть даже больших, но отдельных коллективов ученых всего не переделать.

«Добра мать для своих детей, а земля — для всех людей». Так говорит пословица. Но на добро следует воздавать добром. Так будем же все добры к земле своей. Это дело нашей жизни, читатель, независимо от того, кто ты по профессии. Ведь все мы полномочные посланники из прошлого в будущее. И каждый из нас ответствен перед этим будущим, ибо каждый оставляет свой след на земле.

У этой книги нет заключения, как нет и готовых рецептов в нелегком земледельческом производстве. Нам нечем заключать историю земледелия — она еще не завершена. Конечно, мы не можем согласиться, например, с американскими почвоведами Ричардсом и Вадлеем, полагающими, что «создание техники, необходимой для регулирования условий среды, окружающей растение, дело далекого будущего». Это слишком пессимистический прогноз. Однако и на чрезмерный оптимизм прав у нас пока маловато. Поэтому на вопрос «Что делать?» можно ответить лишь одно: работать!

Как-то в одной из рязанских деревень мне довелось услышать от старой сказительницы певучее назидание: «Корми — как земля кормит, учи — как земля учит, люби — как земля любит».

Им и закончим наш рассказ.

Нужно работать. Работать и любить землю.