Плата здоровьем за чрезмерное употребление лекарственных препаратов
Плата здоровьем за чрезмерное употребление лекарственных препаратов
Клод Бернар заявлял, что поведение живых организмов непредсказуемо. В его труде «Принципы экспериментальной медицины» на с. 145 можно прочитать следующее:
«У неодушевленного существа отсутствует какая-либо инициатива, которая исходила бы от него самого, или какая-либо характерная индивидуальность; поэтому можно быть всегда уверенным в конечном результате. Но когда речь идет о живом создании, то его персональная индивидуальность может внести элемент невероятной сложности; кроме внешних условий, воздействующих на личность, вы должны также учитывать и регулировать присущие ему органические условия, то есть те, которые я называю внутренней средой».
Теперь можно с уверенностью утверждать, что после многочисленных экспериментов, проведенных им самим, Клод Бернар начал активное выступление против тех серьезных ошибок медицины, которые он совершил в конце XIX в. и начале XX в. Главная ошибка состояла в том, что врачи стремились любой ценой использовать достижения точных наук, химии и биологии при проведении экспериментов на животных, а полученные при этом данные перенести на человека. Подобная реакция такого ученого является прямым доказательством признания им своих ошибок после того, как он принес на алтарь науки жизнь тысяч собак, и при этом не сделал никаких научных открытий. Это также доказывает и то, что Клод Бернар в конце своего жизненного пути сам убедился в полном поражении доведенного до крайности картезианства. Мы вынуждены признать существование чрезвычайно большого количества параметров, которые следует учитывать при экспериментах на живых существах. Однако эти эксперименты из-за невозможности обобщения всех без исключения параметров не могут дать результатов, имеющих научную ценность.
Не может существовать какой-либо стандартизации в области биологии, органической жизни, так как в этой области каждую секунду происходят различного рода изменения, связанные с поведением индивидуумов, их восприимчивостью к тем или иным обстоятельствам, к той или иной субстанции (к тому или иному лекарству). Ни одно их живых существ не в состоянии обеспечить контроль своей иммунной системы и обезопасить организм от бактерий, способных ослабить его сопротивляемость или создать предпосылки для его мутации. Оно не может упразднить все вирусы или ретровирусы, сформировавшиеся внутри его генома на протяжении сотен тысяч лет. А та медицина, которая практикует в наши дни, идет против природы, изо всех сил стремясь навязывать своим пациентам одну и ту же продукцию. Она не учитывает элементарного принципа: существует не болезнь, а существуют больные, каждый из которых не одинаково реагирует на тот или иной лекарственный препарат.
К примеру, диазепам как активная составная часть валиума в зависимости от обстоятельств одного пациента успокаивает, другого делает агрессивным, у одного вызывает сонливость, у другого чрезмерное возбуждение. В отдельных случаях этот препарат вводит в искушение самоубийства, то есть вступает в полное противоречие с изложенными в инструкции показаниями. Можно привести еще много подобных примеров. Если медицинский корпус весьма неохотно пользуется подобным принципом лечения из-за отсутствия у него достаточной о нем информации, а также из-за того, что не располагает другими лекарствами аллопатического происхождения, то в противоположность этому лаборатории хорошо разбираются в лечебной эффективности назначаемого препарата, в наличии или отсутствии его токсичности.
Действительно, исходя из вышесказанного, становится очевидным следующее: с одной стороны, врачи полностью зависят от лабораторий, которые навязывают им свою продукцию, с другой — самые высокие медицинские инстанции способствуют укреплению подобной зависимости.
Подтверждением этому является преследование Советом Хартии любого врача в случае, если он пропишет своему пациенту лекарство, не входящее в установленный обязательный перечень. В этом случае мотивом подобных преследований является то, что прописывание другого какого-то лекарства недостаточно обосновано.
Получается, что у лечащего врача отсутствует малейшая свобода действий в назначении необходимого для лечения лекарства. Вра имеет право выписывать только те лекарства, которые находятся на рынке той страны, где он осуществляет свою практику, даже если другие медикаменты, прошедшие испытания в других странах, уже получили широкую известность. Если смотреть на все это глазами больного, то такие правила без исключения есть нечто шокирующее. Таким образом, мы наблюдаем полную зависимость медицинского корпуса от лабораторий — производителей фармакологической продукции. Сделать подобную зависимость легальной и узаконенной помогает само государство, устанавливающее соответствующие правила, принимающее нужные декреты и законы. Но для современной медицины все эти архаичные нормативно-правовые акты не подходят. Подобное влияние государства обречено временем, но, тем не менее, оно с каждым годом набирает все новую силу. Производителей фармакологической продукции продолжает интересовать только одно: прибыль.
Если рассматривать такую мотивацию чисто в экономическом плане, то есть смысл признать, что подобное стремление к получению прибыли является вполне закономерным явлением. Лаборатории по производству медикаментов входят в категорию промышленных предприятий и поэтому подчинены законам рынка. И не нужно строить иллюзии о том, что руководители этих лабораторий являются благодетелями страждущего человечества и что они испытывают глубокое желание сотворить на нашей планете такой мир, в котором болезни и страдания перестанут существовать, благодаря чудодейственной продукции, являющейся результатом их научных изысканий.
Короче говоря, если даже наиболее удачным лекарственным препаратам все же удалось облегчить страдания значительного количества больных, то промышленники тоже бы этому порадовались, но их удовлетворение было бы простой бутафорией: просто это был бы очередной плюс к их финансовому успеху. Все это представляется вполне естественным и не вызывает какой-либо критики. Многолетние научные исследования и эксперименты, необходимые для создания формулы, предшественницы нового лекарственного препарата, требуют значительных капиталовложений. И если они исчисляются десятками или сотнями миллионов франков, то легко понять, почему создатели нового препарата, однажды получив лицензию на продажу своего детища, надеются не только покрыть сумму вложенных в него инвестиций, но также получить от его реализации существенную прибыль. Следует заметить, что представляется совершенно недопустимым факт стремления лабораторий любой ценой внедрить свой продукт в лечебную практику, расхваливая его эффективность и полную безвредность, которые могут так никогда и не проявиться.
Действительно, для получения лицензии АММ на клиническое применение лекарства необходимо пройти немалый путь.
1. Эксперименты, проводимые на животных, являются по своей природе ошибочными
Если для эксперимента подбирают определенный вид животных, а затем полученные результаты автоматически пытаются обобщить применительно к человеку, следуя правилу отбора летальной дозы, равной 50, то такой подход, по мнению Всемирной организации здравоохранения, является малонадежным. Если же подобная методика малонадежна, то ее можно рассматривать лишь в качестве приблизительной дозы лекарства, предназначенного для человека. А в том случае, если эксперимент проводится на совершенно другом виде животного, не на том, на котором он проводился до этого, то и полученные результаты будут, скорее всего, совершенно различными.
Тогда можно задать себе вопрос: где хваленая научная точность в этом виде эксперимента? Если бы, к примеру, талидомид испытывался на кроликах, то он никогда не получил бы лицензию АММ.
2. Клинические эксперименты на больных в госпиталях — предмет серьёзной дискуссии
Следует, во-первых, сразу подчеркнуть, что такой подход представляется ненадежным из-за сложившейся методики подбора пациентов.
Во-вторых, никогда невозможно полностью оградить медицинский корпус от длинных щупалец лабораторий, продолжающих манипулирование медицинским корпусом, которому поручено проведение подобных экспериментов. После исследования полученные данные могут быть основательно фальсифицированы некоторыми недобросовестными врачами, работа которых оплачивается лабораториями.
Очень часто полученные данные подлежат значительному сокращению из-за того, что исследование проведено поверхностно, или из-за того, что некоторые положительные или отрицательные результаты не были учтены по халатности или нечестности работников. В качестве доказательства подобных махинаций можно считать доклад, представленный в следственную комиссию США, которую возглавлял американский сенатор покойный Джон Кеннеди.
В упомянутом документе обвинялись врачи, которым было поручено проведение подобных клинических экспериментов по заказу крупных лабораторий.
3. Побочные и нежелательные свойства лекарств, обнаруженные во время клинических экспериментов, объявлялись лабораториями, но порой они значительно занижались
4. Можно задуматься над реальной компетенцией комиссии, выдающей лицензию АММ на реализацию продукции, если она не в состоянии отслеживать побочные и нежелательные свойства медикаментов, вышедших на рынок сбыта.
Контроль может осуществляться лишь только a posteriori, то есть когда медикамент уже продолжительное время находится в продаже и вызывает различного рода осложнения. Это свидетельствует о том, что для некоторых лекарственных препаратов продолжительность клинического эксперимента должна быть значительно увеличена (от 10 до 15 лет). Однако из-за финансовых соображений это абсолютно невозможно: должно пройти около 10 лет между открытием новой формулы (основы будущего лекарства) и получением лицензии на продажу. Таблетка никогда не получила бы лицензии АММ, если бы клинический эксперимент длился 15 лет.
С учетом этого кажется логичным утверждать, что в любом случае медикаменты не могут обладать абсолютной надежностью и сам факт принятия решения об их реализации, а затем и их употребление пациентами ведут к непредвиденным последствиям — осложнению экологической ситуации.
Каковы же эти последствия?
1. Загрязнение живых организмов, которым вводят чуждые им химические субстанции, в частности, лекарства синтетического происхождения.
2. Промышленное загрязнение почвы, воздуха, морей и водных источников.
3. Продовольственное загрязнение вследствие введения сельскохозяйственным животным различного рода медикаментов: гормонов, антибиотиков и сульфамидов.
4. Изменение в поведении индивидуумов: бдительность, перерастающая в подозрительность, в характере появляются черты агрессивности, отупения, наступает импотенция и фригидность.
5. Опасность осложнений как уже известных (реестровых) патологий, так и новых патологий (болезней, вызываемых новыми медикаментами).
6. Тератогенные эффекты (приводящие к возникновению аномалий развития).
7. Эффекты зависимости от наркотиков, запрещенных законом.
8. Полное подчинение такому государственному институту, как Служба социального обеспечения. В результате появления подобного государственного органа, как у больных, так и у здоровых людей сложилось представление о том, что они являются «пожизненными получателями» помощи в порядке социального обеспечения.
Подобное умонастроение породило у населения убеждение в том, что отныне они освобождаются от каких-либо расходов на медицинское обслуживание, а это представляет серьезную опасность для будущего всей нации.
9. Потеря всякого доверия к аллопатической медицине из-за большого количества несчастных случаев, вызванных употреблением опасных медикаментов. Все эти инциденты получили широкую огласку в СМИ.
Итак, можно подвести итог изложенному: чрезмерное употребление лекарственных препаратов влечет за собой глубокие изменения в самом обществе. Однако фармакологическим лабораториям удалось провести в течение нескольких десятилетий широкую пропагандистскую кампанию, в ходе которой удалось убедить огромную часть населения в необходимости регулярного употребления лекарств для улучшения самочувствия. Химическим магнатам также удалось прийти к подобному результату.
Производители удобрений, пестицидов, фунгицидов, противосорняковых препаратов, консервантов, красителей заставили потребителей поверить в то, что, продукты, не обработанные химически соответствующим образом, не могут быть полезными для здоровья; химические препараты обеспечивают их рост и биологическую ценность. В действительности же, нам хорошо известно, что соответствующие химические субстанции применяются с целью обеспечения высокой продуктивности сельскохозяйственной продукции и повышения рентабельности сельскохозяйственных предприятий. Тем более что все почвы уже практически истощены вследствие той политики, которую проводят химические компании в агропромышленном секторе.
Совсем недавно в одной из телевизионных передач, посвященной биологическому методу ведения сельскохозяйственного производства, один из руководителей Rhone-Poulenc представил себя в смешном виде. Он вытащил из кармана гнилое яблоко и, размахивая им перед телевизионными камерами, объявил, что такое испорченное яблоко намного опаснее для здоровья, чем те же фрукты, но обработанные пестицидами, фунгицидами и т. д. Как будто хозяйка будет покупать гнилые яблоки в супермаркете для того, чтобы потом накормить ими всю семью!
Употребление лекарственных препаратов и продуктов, загрязненных различными субстанциями, дополняется употреблением сильно загрязненных воздуха и воды, что оказывает серьезное влияние на уровень здоровья и поведение населения. Ниже приводится таблица, представленная Центральной дирекцией армейской службы здоровья, раскрывающая причины освобождения молодых людей от службы в армии в 1986 г.