Наш креативный мозг
Наш креативный мозг
Путаница чувств
Я знаю нескольких людей, которые выглядят совершенно нормальными. Но они видят мир, непохожий на тот, что вижу я.
Будучи синестеткой, я живу в ином мире, нежели окружающие, – в мире, где больше цветов, форм и ощущений. В моей вселенной единицы черные, а среды зеленые, числа уходят в небо, а каждый год похож на американские горки.[54]
У большинства из нас разные чувства полностью отделены друг от друга. Световые волны попадают в наши глаза, и мы видим цвета и формы. Звуковые волны попадают в наши уши, и мы слышим слова или музыку. Но некоторые люди, которых называют синестетами, не только слышат звуки, когда в их уши попадают звуковые волны, но также ощущают цвета. D.S., когда слышит музыку, видит перед собой разные объекты: падающие золотые шары, мелькающие линии, серебристые волны, как на экране осциллографа, которые проплывают перед ней в шести дюймах от ее носа. Самая распространенная форма синестезии – цветовой слух.
Каждое услышанное слово вызывает ощущение цвета. В большинстве случаев этот цвет определяется первой буквой слова. Для каждого синестета любая буква и любая цифра имеет свой цвет, и эти цвета остаются неизменными на протяжении всей жизни (см. илл. 1 на цветной вставке).[55] Синестетам не нравится, если изображенная буква или цифра окрашена "не тем" цветом. Для синестетки, известной под инициалами G.S., тройка – красного цвета, а четверка – василькового. Кэрол Миллс показывала G.S. ряд разноцветных цифр и просила ее как можно быстрее называть их цвета. Когда испытуемой показывали цифру "неправильного" цвета (например, голубую тройку), ей требовалось больше времени для ответа. Синестетический цвет, которым обладала для нее эта цифра, мешал восприятию ее реального цвета. Этот эксперимент дает нам объективные доказательства того, что ощущения, описываемые синестетами, не менее реальны, чем ощущения других людей. Он также показывает, что эти ощущения приходят независимо оттого, хочет человек этого или нет. Крайние формы синестезии могут мешать человеку в жизни, затрудняя восприятие слов.
Такой голос был у покойного С.М. Эйзенштейна, как будто какое-то пламя с жилками надвигалось на меня.[56]
А могут, напротив, и помогать.
Время от времени, когда я не была уверена, как пишется то или иное слово, я задумывалась о том, какого оно должно быть цвета, и это помогало мне разобраться. По-моему, этот прием не раз помогал мне писать правильно, как по-английски, так и на иностранных языках.[57]
Синестеты знают, что цветов, которые они видят, на самом деле нет, но, несмотря на это, их мозг создает яркое и отчетливое ощущение, что они есть. "А почему вы говорите, что этих цветов на самом деле нет? – спрашивает профессор английского языка. – Цвета – это явления материального мира или нашего сознания? Если сознания, то чем ваш мир лучше, чем мир вашей знакомой с синестезией?"
Когда моя знакомая говорит, что этих цветов на самом деле нет, она, должно быть, имеет в виду, что большинство других людей, и я в том числе, их не ощущают.
Галлюцинации спящих
Синестезия встречается довольно редко. Но каждому из нас доводилось видеть сны. Каждую ночь, пока мы спим, мы испытываем отчетливые ощущения и сильные эмоции.
Мне снилось, что мне нужно было войти в комнату, но у меня не было ключа. Я подошла к дому, и там стоял Чарльз Р. Дело в том, что я пыталась залезть в окно. Так или иначе, там возле двери стоял Чарльз, и он дал мне бутерброды, два бутерброда. Они были красные – кажется, с сырокопченой ветчиной, а у него – с вареной свининой. Я не понимала, почему он дал мне те, что похуже. Так или иначе, после этого он вошел в комнату, и что-то там было не так. Кажется, там была какая-то вечеринка. Наверное, именно тогда я и стала думать, как быстро я смогу оттуда выбраться, если понадобится. И там было что-то связанное с нитроглицерином, я толком не помню. Последнее, что я помню, это что кто-то бросал бейсбольный мяч.[58]
Несмотря на то что испытываемые во сне ощущения столь отчетливы, мы запоминаем лишь малую их часть (около 5%).
"Но откуда же вы знаете, что я вижу столько снов, если даже я сама не могу их вспомнить?" – спрашивает профессор английского языка.
В 50-х годах Юджин Асерински и Натаниэл Клейтман открыли особую фазу сна, во время которой происходит быстрое движение глаз. Разные фазы сна связаны с разными формами мозговой активности, которую можно измерять с помощью ЭЭГ. Во время одной из таких фаз активность нашего мозга на ЭЭГ выглядит точно так же, как во время бодрствования. Но при этом все наши мышцы, по сути, парализованы, и двигаться мы не можем. Единственное исключение составляют мышцы глаз. Во время этой фазы сна глаза быстро движутся из стороны в сторону, несмотря на то что веки остаются закрытыми. Это так называемая фаза быстрого сна, или БДГ-фаза (фаза быстрого движения глаз). Если я разбужу вас во время фазы быстрого сна, вы, скорее всего (с вероятностью 90%), скажете, что, когда вас разбудили, вы смотрели сон, и сможете вспомнить многие подробности этого сна. Однако, если я разбужу вас через пять минут после окончания фазы быстрого сна, вы не вспомните никаких сновидений. Эти опыты показывают, как быстро сны стираются из нашей памяти. Мы запоминаем их только тогда, когда просыпаемся во время или сразу после фазы быстрого сна. Но я могу узнать, что вы видите сон, отслеживая движения ваших глаз и активность вашего мозга, пока вы спите.
Рис. 2.9. Фазы сна.
Бодрствование: быстрая, несинхронная нервная активность; мышечная активность; движение глаз.
Медленный сон: медленная, синхронная нервная активность; некоторая мышечная активность; движение глаз отсутствует; мало сновидений.
Быстрый сон: быстрая, несинхронная нервная активность; паралич; мышечная активность отсутствует; быстрое движение глаз; много сновидений.
Картины, которые мозг показывает нам во время сновидений, не отражают объектов материального мира.[59] Но мы воспринимаем их так отчетливо, что некоторые люди задавались вопросом, не открывается ли для них во сне доступ к какой-то иной реальности. Двадцать четыре столетия назад Чжуан-цзы видел сон, в котором он был бабочкой. "Мне снилось, что я бабочка, порхающая с цветка на цветок и ничего не знающая о Чжуан-цзы". Проснувшись, он, по его словам, не знал, кто он — человек, которому снилось, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она человек.[60]
Сон Роберта Фроста о яблоках, которые он только что собирал
...И я постиг,
Каким видением душа томилась.
Все яблоки, огромны и круглы,
Мерцали вкруг меня
Румянцем розовым из мглы,
И ныла голень и ступня
От лестничных ступенек, перекладин.
Вдруг лестницу я резко пошатнул...
(Отрывок из стихотворения "После сбора яблок", 1914)[61]
Обычно содержание наших снов достаточно неправдоподобно, чтобы мы могли спутать сон с реальностью (см. илл. 4 на цветной вставке). Например, между обликом людей, которых мы видим во сне, и их реальными прообразами нередко есть несоответствия. "Я разговаривала со своей коллегой (во сне), но она выглядела по-другому, намного моложе, как одна из девочек, с которой я училась в школе, примерно лет тринадцати".[62] Тем не менее во время сна мы убеждены, что все, что с нами происходит, происходит на самом деле. И только в момент пробуждения мы осознаём, обычно с облегчением, что "это был только сон. Мне ни от кого не нужно убегать".[63]
Галлюцинации у здоровых людей
Синестеты – необычные люди. Когда мы видим сны, наш мозг тоже пребывает в необычном состоянии. Насколько мозг обычного, физически здорового человека в состоянии бодрствования способен творить что-то подобное? Именно этому вопросу было посвящено масштабное исследование, в котором были задействованы 17 000 человек, проведенное в конце XIX века Обществом психических исследований. Основная цель этого общества состояла в том, чтобы найти доказательства существования телепатии, то есть передачи мыслей напрямую от одного человека другому без каких-либо явных материальных посредников. Считалось, что подобная передача мыслей на расстоянии особенно вероятна в состоянии сильного эмоционального напряжения.
5 октября 1863 года я проснулся в пять часов утра. Это было в Педагогическом училище Дома Минто в Эдинбурге. Я явственно услышал характерный и хорошо знакомый голос одного из моих близких друзей, повторявший слова известного церковного гимна. Ничего не было видно. Я лежал в постели в полном сознании, в добром здравии и ничем особенно не тревожимый. <...> В то самое время, почти в ту же минуту, моего друга внезапно поразила смертельная болезнь. Он умер в тот же день, и в тот же вечер я получил телеграмму, извещавшую об этом.
В наши дни психологи относятся к подобным утверждениям с крайним недоверием. Но в те времена в ряды Общества психических исследований входило несколько выдающихся ученых.[64] Председателем комиссии, под контролем которой проходила эта "перепись галлюцинаций", был профессор Генри Сиджуик, кембриджский философ и основатель Ньюнем-колледжа. Сбор материалов проводился с большой тщательностью, а отчет опубликованный в 1894 году, включал результаты подробного статистического анализа. Составители отчета постарались исключить из него данные об ощущениях, которые могли быть плодами сновидений или бреда, связанного с телесными заболеваниями, или галлюцинаций, связанных с заболеваниями психическими. Они также приложили немало усилий, чтобы провести границу между галлюцинациями и иллюзиями.
Вот дословно тот вопрос, который они задавали респондентам:
Испытывали ли вы когда-либо, пребывая в полном сознании, отчетливое ощущение, что вы видите или осязаете живое существо или неодушевленный предмет, или слышите голос, притом что это ощущение, насколько вы могли установить, не было связано ни с каким внешним физическим воздействием?
Опубликованный отчет занимает почти 400 страниц и состоит преимущественно из подлинных слов респондентов, описывающих свои ощущения. Десять процентов респондентов испытывали галлюцинации, и большинство из этих галлюцинаций были зрительными (более 80%).[65] Для меня наибольший интерес представляют случаи, не имеющие никакого явного отношения к телепатии.
От миссис Гирдлстоун, январь 1891
В течение нескольких месяцев в 1886 и 1887 годах, когда я средь бела дня спускалась по лестнице нашего дома в Клифтоне, я чувствовала, больше чем видела, как множество животных (в основном кошек) проходят мимо меня и оттесняют меня в сторону.[66]
Миссис Гирдлстоун пишет:
Галлюцинации состояли в том, что я слышала, как меня зовут по имени, столь отчетливо, что я оборачивалась, чтобы увидеть, откуда исходит звук, хотя было ли то плодом воображения или воспоминания о том, как такое случалось в прошлом, этот голос, если можно его так назвать, обладал совершенно невыразимыми качествами, которые неизменно пугали меня и отделяли его от обычных звуков. Это продолжалось в течение нескольких лет. У меня нет никакого объяснения этим обстоятельствам.
Если бы она в наши дни описала подобные впечатления своему терапевту, он, скорее всего, предложил бы ей пройти неврологическое обследование.
Мне представляются интересными также случаи, классифицированные как иллюзии: их происхождение было явно связано с физическими явлениями материального мира.
От доктора Дж. Дж. Стоуни[67]
Несколько лет назад необычайно темным летним вечером мы с моим другом ехали на велосипедах – он на двухколесном, я на трехколесном – из Глендалоха в Ратдрам. Шел моросящий дождь, фонарей у нас не было, и дорогу затеняли стоящие по обе стороны от нее деревья, между которыми едва виднелась линия горизонта. Я ехал медленно и осторожно, ярдов на десять-двенадцать впереди, ориентируясь по горизонту, когда мой велосипед проехал по какой-то жестянке или чему-то подобному на дороге, и раздался громкий звон. Мой спутник туг же подъехал и в крайнем беспокойстве окликнул меня. Он видел сквозь тьму, как мой велосипед перевернулся, а я вылетел из седла. Звон вызвал у него мысль о наиболее вероятной его причине, и при этом в сознании возникла зримая картина, слабая, но в данном случае достаточная, чтобы увидеть ее отчетливо, когда ее не пересиливали объекты, обычно видимые человеческому глазу.
В этом примере друг доктора Стоуни видел событие, которого в действительности не было. По словам доктора Стоуни, ожидаемая картина создала в сознании его друга достаточно сильный зрительный образ, чтобы увидеть его перед глазами. В терминах, которые употребил бы я, мозг его друга создал правдоподобную интерпретацию случившегося, и эту интерпретацию он увидел как реальное событие.
От мисс W.
Однажды вечером, в сумерках, я зашла в свою спальню, чтобы взять одну вещь с каминной полки. В окно падал косой луч света от фонаря, который едва позволял разглядеть смутные очертания основных предметов мебели, находившихся в комнате. Я осторожно искала на ощупь ту вещь, за которой пришла, когда, слегка обернувшись, я увидела за спиной невдалеке от меня фигуру маленькой старушки, сидящей очень степенно, сложив руки на коленях, и держащей белый носовой платок. Я очень испугалась, потому что до этого никого не видела в комнате, и вскрикнула: "Кто здесь?" – но никто не ответил, а когда я повернулась лицом к лицу к своей гостье, она сразу же пропала из вида...
В большинстве рассказов о призраках и духах история на этом бы и заканчивалась, но мисс W. проявила настойчивость.
Так как я очень близорука, поначалу я подумала, что это был просто обман зрения, поэтому я вернулась к своим поискам по возможности в той же самой позе и, когда нашла то, что искала, начала разворачиваться, чтобы уйти, и вдруг – вот чудеса! – опять увидела эту старушку, отчетливо, как никогда, с ее забавным чепчиком и темным платьем, с кротко сложенными руками, сжимавшими белый платок. На этот раз я быстро развернулась и решительно подошла к видению, которое исчезло также внезапно, как и в прошлый раз.
Итак, эффект оказался воспроизводимым. В чем же была его причина?
Теперь, убедившись, что это не обман, я решила по возможности разобраться в причинах и природе этой загадки. Неспешно вернувшись и заняв свое прежнее положение у камина и вновь увидев ту же фигуру, я медленно повертела головой из стороны в сторону и заметила, что она делает то же самое. Затем я медленно пошла спиной вперед, не меняя положения головы, дошла до того же места, не торопясь, повернулась – и загадка была разгадана.
Стоявшая возле окна небольшая лакированная тумбочка красного дерева, в которой я хранила разные безделушки, казалась туловищем старушки, лист бумаги, торчавший из ее приоткрытой дверцы, играл роль платка, стоявшая на тумбочке ваза выглядела головой в чепчике, а косой луч света, падавший на нее, вместе с белой занавеской на окне довершал иллюзию. Я несколько раз разобрала и вновь собрала эту фигуру и подивилась тому, как отчетливо она была видна, когда все составляющие занимали ровно то же положение по отношению друг к другу.
Мозг мисс W. сделал неверный вывод, что набор предметов в темной комнате был маленькой старушкой, степенно сидящей у окна. Мисс W. усомнилась в этом. Но обратите внимание, как много ей пришлось потрудиться, чтобы разобраться в этой иллюзии. Вначале она усомнилась, что то, что она видит, соответствует действительности. Она не ожидала никого встретить в этой комнате. Иногда глаза ее обманывают. Затем она экспериментирует со своим восприятием, смотря на эту "старушку" из разных положений. Как легко обмануться при виде подобной иллюзии! А ведь очень часто у нас нет возможности поэкспериментировать со своим восприятием, и нет никаких оснований считать, что наши ощущения обманчивы.
Эдгар Аллан По описывает свой страх перед «мертвой головой»
На исходе очень жаркого дня я сидел с книгою в руках возле открытого окна, откуда открывался вид на берега реки и на отдаленный холм <...>. Подняв глаза от страницы, я увидел обнаженный склон, а на нем – отвратительного вида чудовище, которое быстро спустилось с холма и исчезло в густом лесу у его подножия. <...>
Размеры чудовища, о которых я судил по стволам огромных деревьев, мимо которых оно двигалось, <...> были значительно больше любого из океанских судов. <...> Рот у него помещался на конце хобота длиною в шестьдесят-семьдесят футов, а толщиною примерно с туловище слона. У основания хобота чернели клочья густой шерсти – больше, чем на шкурах дюжины бизонов <...>. По обе стороны хобота тянулось по гигантскому рогу футов в тридцать-сорок, призматическому и казавшемуся хрустальным – в них ослепительно отражались лучи заходящего солнца. Туловище было клинообразным и острием направлено вниз. От него шли две пары крыльев, каждая длиною почти в сто ярдов; они располагались одна над другой и были сплошь покрыты металлической чешуей <...>. Я заметил, что верхняя пара соединялась с нижней толстой цепью. Но главной особенностью этого страшного существа было изображение черепа, занимавшее почти всю его грудь и ярко белевшее на его темном теле, словно тщательно выписанное художником. Пока я глядел на устрашающее животное <...>, огромные челюсти, помещавшиеся на конце его хобота, внезапно раскрылись, и из них раздался громкий и горестный вопль, прозвучавший в моих ушах зловещим предвестием; едва чудовище скрылось внизу холма, как я без чувств упал на пол. <...>
[Хозяин дома, где гостил По[68], объясняет:] Позвольте прочесть вам <...> описание рода Sphinx, семейство Crepuscularia, отряд Lepidoptera, класс Insecta, то есть насекомых. Вот это описание: "<...> Сфинкс Мертвая Голова иногда внушает немалый страх непросвещенным людям из-за печального звука, который он издает, и эмблемы смерти на его щитке".
Он закрыл книгу и наклонился вперед, чтобы найти в точности то положение, в котором сидел я, когда увидел чудовище.
— Ну-да, вот оно! – воскликнул он. – Сейчас оно ползет вверх, и, должен признать, вид у него необыкновенный. Однако оно не так велико и не так удалено от вас, как вы вообразили. <...> Я вижу, что длина его – не более одной шестнадцатой дюйма[69], и такое же расстояние – одна шестнадцатая дюйма – отделяет его от моего зрачка.
(Отрывки из рассказа "Сфинкс", 1850)[70]
В этой главе показано, что даже нормальный, здоровый мозг не всегда дает нам правдивую картину мира. В связи с тем, что у нас нет прямой связи с окружающим нас материальным миром, нашему мозгу приходится делать выводы о мире на основании сырых данных, получаемых от глаз, ушей и всех остальных органов чувств. Эти выводы могут быть ошибочными. Более того, наш мозг знает множество всевозможных вещей, которые вообще не достигают нашего сознания.
Но ведь есть один кусочек материального мира, который мы всегда неизменно носим с собой. Ведь хотя бы к сведениям о состоянии собственного тела у нас есть прямой доступ? Или это тоже иллюзия, создаваемая нашим мозгом?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.