Глава 10: Совесть Дарвина

Глава 10: Совесть Дарвина

Высокосложное чувство, изначально происходящее из социальных инстинктов, в значительной степени руководствуемое одобрением наших друзей, направляемое благоразумием, личными интересами, а в более позднее время — глубокими религиозными чувствами, подтвержденное обучением и привычками, всем этим в совокупности — и есть наше моральное чувство или совесть.

Происхождение человека (1871)

Дарвина иногда полагают чрезмерно приличным человеком. Вспомним оценку одного из его биографов, психиатра Джона Боулби. Боулби счёл совесть Дарвина «сверхактивной» и «подавляющей». Восхищаясь отсутствием претенциозности у Дарвина, и его "сильными моральными принципами", Боулби полагал, что "эти качества, были, к сожалению, развиты преждевременно и в чрезмерной степени, приводя его в состояние "склонности к самоупрёкам" и вызывая у него "периоды хронической тревожности и эпизодов довольно серьёзной депрессии".

Самопопрекание действительно было второй натурой Дарвина. Он вспоминал, что в детстве, "думая, что люди восхищались мной, в одном случае за настойчивость, а в другом — за смелость влезания на невысокое дерево", я в то же время испытывал "чувства тщетности и презрения к самому себе". По мере взросления его самокритика стала своего рода меткой, рефлексивным смирением; заметная доля его пространной корреспонденции состоит из извинений за себя. "Как отвратительно неаккуратно это письмо" написал он, будучи подростком. "Я нахожу, что пишу полную чушь", — написал он в 20; "Я написал необоснованно длинное и унылое письмо, так что прощайте", — написал он в 30. И далее в том же духе.

Ночь была балом сомнений Дарвина. Ночью, как говорил его сын Френсис, "что-нибудь досадившее или беспокоившее его днём, будет преследовать его". "Он мог лежать без сна, пересказывая по-новому беседу с соседом, волнуясь, что, может быть, как-то обидел его. Он мог лежать без сна, думая о письмах, на которые он до сих пор не ответил". Френсис также вспоминал, что "Он обычно говорил, что если он не ответил на них, то впоследствии это будет на его совести".

Моральные чувства Дарвина далеко не ограничивались социальными обязательствами. Через много лет после плавания «Бигля», его всё ещё беспокоила память о рабах, замученных в Бразилии. (На борту «Бигля» он полемизировал с капитаном, саркастически раскрывая его позицию в защиту рабства). Даже страдания животных для Дарвина были невыносимы. Френсис вспоминал, как он однажды возвратился с прогулки "бледный и слабый, от зрелища издевательств над лошадью и от волнения яростного выражения протеста человеку". Всё сходится с позицией Боулби: совесть Дарвина была очень болезненна.

Опять же, естественный отбор никогда не обещал нам райских кущь. Он "не хочет", чтобы мы были счастливы. Он «хочет», чтобы мы были генетически изобильны. И в случае Дарвина это «желание» было выполнено весьма неплохо. У него было десять детей, семеро из которых выжили и стали взрослыми. И когда мы будем пытаться выяснить некоторые из наиболее замечательных черт, которые естественный отбор заложил в совесть, то нет причин не использовать совесть Дарвина как экспонат — этот пример в своей основе выглядит адаптацией. Если совесть побуждала его делать вещи, усиливающие его генетическое изобилие, то она, вероятно, работала в соответствии с проектом, даже если причиняла боль.

Конечно, счастье восхитительно. Есть все резоны стремиться к нему. У психиатров есть все резоны стараться вселить это состояние в людей, и, напротив, нет резонов формовать людей, которых естественный отбор «преследует». Но врачи будут лучше экипированы для вселения счастья в людей, когда они поймут, что «хочет» естественный отбор, и как он, в случае людей, «пытается» достичь «желаемого». К какими тягостными психическими модулями мы привязаны? Как они могут быть активизированы и могут ли вообще? Что это стоит — нам и другим? Понимание того, что может быть, а может не быть патологичным с точки зрения естественного отбора, может помочь нам сопоставить вещи, которые выглядят патологичными с обыденной точки зрения. Один из способов приблизиться к этому пониманию — попытаться обрисовать ситуации, в которых совесть Дарвина работала со сбоями, и когда — без.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.