10.2. Методологические проблемы исследований психики животных

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

10.2. Методологические проблемы исследований психики животных

Классические исследования В. Кёлера и Р. Йеркса явились основополагающими в изучении мыслительных способностей животных. В их экспериментах обезьяны успешно использовали орудия для достижения своей цели. Они применяли палки, чтобы достать лакомства, и соединяли их, если это было необходимо. Они извлекали приманку из трубы и даже изготавливали для этого орудия, проявляя завидную изобретательность.

Первоначально наибольшую известность приобрели опыты В. Кёлера по построению пирамид из ящиков. С этой задачей шимпанзе успешно справились, хотя ее условия постоянно усложнялись. Иногда несколько шимпанзе вместе решали такую задачу, хотя при этом они обычно больше мешали друг другу. Даже в случае неадекватных действий шимпанзе анализировали неудачу и оказались способными делать правильные выводы. Именно во время этих наблюдений у В. Кёлера и родился термин «инсайт».

И. П. Павлов выступил с резкой критикой выводов о способности обезьян к мышлению, поскольку они не вязались с его концепцией ВНД. Для опровержения этих выводов он решил повторить опыты В. Кёлера в Колтушах. Специально для этого в 1933 г. были приобретены шимпанзе: самка Роза и самец Рафаэль. Однако результат экспериментов оказался прямо противоположным: обезьяны «переубедили» И. П. Павлова, заставили его изменить взгляды, поверить в наличие у них сложных когнитивных способностей. Особенно впечатляющим получился эксперимент «тушение огня», в котором для достижения приманки обезьянам надо было вначале потушить преграждающий огонь, используя различные предметы.

Однако ученики И. П. Павлова оказались «правее» учителя. Все более усложняя этот эксперимент для перепроверки, они акцентировали внимание на неудачах животных, чтобы подчеркнуть отсутствие у них понимания задачи. Действия шимпанзе они объясняли ориентировочно-исследовательской активностью и закреплением случайного успеха по принципу условного рефлекса.

После смерти И. П. Павлова эксперимент продолжили. Вначале обезьянам давали продырявленную кружку. Несмотря на то что вода вытекала, они не понимали, в чем проблема. Затем действие перенесли на платформу на озере. К баку с водой от платформы тянулся шаткий плот, но обезьяны предпочитали брать воду из бака, а не прямо из озера. Эти наблюдения, по мнению организаторов, должны были «окончательно» убедить всех сомневающихся в неспособности шимпанзе к мышлению.

История с «тушением огня» на этом не закончилась. В 1970-е гг. российский приматолог Л. А. Фирсов (1920–2006) решил еще раз проанализировать результаты опытов И. П. Павлова и его сотрудников. «Промахи» обезьян получили у него логичное объяснение. Так, обезьяны успешно использовали кружку для переноса воды в первой серии опытов, но «не уловили» непригодность дырявой кружки во второй серии. Именно первоначальным успехом и объясняет Л. А. Фирсов последующие неудачи: обезьяны – «рабы стереотипов». Предпочтение шимпанзе забора воды для тушения огня из бака через длинный и шаткий плот на озере, хотя вода была у них под ногами, тоже нельзя осуждать с человеческой «колокольни». Обезьяны боятся воды, поэтому не будем за них решать, какой вариант им представлялся легче. Кроме того, всегда надо учитывать широкий размах индивидуальных особенностей антропоидов, исключительно высокоорганизованных существ.

Л. А. Фирсов много сделал для развития приматологии в нашей стране. По его инициативе был проведен крупномасштабный эксперимент: жизнь шимпанзе в естественных условиях средней полосы России, в Псковской области. Результаты наблюдений легли в основу замечательного фильма «Обезьяний остров». Л. А. Фирсов был убежденным сторонником версии высоких умственных способностей шимпанзе. Хотя он всю жизнь проработал с этими животными, один случай особенно сильно поразил его. Две самки (Леда и Нева) украли ключи со стола, открыли ими замок и оказались на свободе. Чтобы достать ключи, им понадобилось вначале отломать кусок столешницы, с его помощью дотянуться и оторвать занавеску и уже с ее помощью «заарканить» ключи… Секрет раскрыли только после повторного создания ситуации и скрытого наблюдения. Такой случай может служить наглядной иллюстрацией инсайта.

Долгий период конфронтации сторонников и противников версии наличия мышления у животных породил особо строгие методические принципы. Они восходят к давней истории.

В начале XX в. мир был взбудоражен сообщениями о необыкновенных способностях рысака по кличке Ганс, жившего в Берлине. Он стал известен и чрезвычайно популярен во всех странах. Чудо-рысаку посвящали книги, статьи, песни, его имя использовали в рекламе. Хозяин Ганса, барон В. фон Остен, искренне верил в высокие умственные способности лошадей и поставил своей целью доказать сходство мыслительных процессов у человека и животных. За несколько лет упорной работы Ганс научился считать, оперируя простыми и десятичными дробями, составлять слова и предложения, читать, указывать время, вести беседу. Свои ответы он выстукивал копытом, указывая на нужную букву или цифру. Ганс справлялся даже с такими сложными вопросами, как «сколько углов у круга». Его мастерство не пропадало, если хозяина заменяли другим экспериментатором. Авторитетные комиссии специалистов делали заключение, что никакого обмана они не обнаружили. Обмана действительно не было. Фон Остен не получал от выступлений Ганса финансовой выгоды. Единственное, что он хотел доказать, – это разумность своего ученика.

Загадку умного Ганса разрешил студент-психолог О. Фунгст, показав, что Ганс реагирует на малейшие непроизвольные (идеомоторные) движения экспериментатора. Он также доказал, что любой человек (даже тот, кто никогда ранее не видел этой лошади) при общении делает примерно одинаковые, еле уловимые движения. Таким образом, несмотря на успехи Ганса, ему было «отказано» в наличии умственных способностей.

Эффект «разоблачения» оказал сильнейшее влияние на всю последующую историю зоопсихологии. Феномен «умного Ганса» стал дамокловым мечом исследователей поведения и психики животных. Эйфория успеха «разоблачения» была столь велика, что она автоматически закрыла все вопросы, связанные с этой историей. На чем базируется уникальная способность животного улавливать микродвижения и направленность на такую активность, требующая высочайшей концентрации внимания?

О. Сакс приводит интереснейший пример с больными афазией (утрата способности вербального общения), которые понимают смысл сказанного на основе невербальных сигналов. Более того, не понимая смысла конкретных слов, они могут понять скрытый смысл речи, ее искренность или лживость даже лучше других (Сакс О., 2010).

«Умный Ганс» правильно отвечал на вопросы, даже если экспериментатора прятали за перегородку. Объяснение этому феномену дали такое: «улавливает какие-то, только ему понятные сигналы». Ответ звучит не очень научно, но другого так и не было дано…

Для изучения мышления животных в дальнейшем было разработано множество специальных методик и методических подходов. Все они базируются на том принципе, что если животное без обучения, без стадии проб и ошибок «изобретает» свой способ достижения цели (обычно приманки), то этот факт можно рассматривать как наличие у него мыслительных способностей. Выделяют несколько групп экспериментов, посвященных раскрытию этого вопроса. Они подробно описаны в специальных руководствах, но «показательность» всех подходов остается предметом споров. Выбор методики и интерпретация результатов во многом зависят от личных симпатий автора. Мы ограничимся лишь общим анализом полученных результатов, имеющих общетеоретическое значение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.