ГЛАВА ТРЕТЬЯ О ТОМ, КАК СУМЧАТЫЕ ТРИЖДЫ УЧИЛИСЬ ЛЕТАТЬ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

О ТОМ, КАК СУМЧАТЫЕ ТРИЖДЫ УЧИЛИСЬ ЛЕТАТЬ

Карликовый акробат, — Приветливые сахарные белочки. — Стон в ночи, — Гигантские «планеры» летают только ночью. — Как выгодноиногда иметь непрочную шкуру

Все мы когда-то были детьми и все когда-нибудь в своей жизни делали из бумаги голубей и самолётики. Но эти изделия были способны только планировать и, разумеется, не умели махать крыльями, как воробьи. Для изобретения машущего полёта нужен был не только большой опыт, но и настоящий талант.

И в конце концов такой талант нашёлся. Профессор Эрих фон Холст сконструировал бумажных птиц, способных к машущему полёту, причём изготовлены они были до смешного просто: из деревянных дранок, резинок и бумаги. Во время своих лекций профессор не только теоретически описывал способ такого полёта, но и практически демонстрировал его перед своими слушателями. Даже натолкнувшись на стенку, искусственные птицы не падали на землю, а поворачивали назад и продолжали свой полет.

Ну а что касается детей, то те до таких сложностей не додумываются. Они просто складывают треугольник из бумаги, запускают его в воздух, и тот, плавно планируя, опускается на землю. А в других случаях дети приклеивают бумагу к фанерным планкам, запускают своего змея в небо, и ветер гоняет его из стороны в сторону.

К чему я всё это рассказываю? А к тому, что здесь напрашивается определённый вывод: несложному планирующему способу полёта пресмыкающиеся, рыбы и млекопитающие в ходе эволюции научились значительно раньше, чем машущему. Причём у млекопитающих представители трёх различных отрядов учились летать совершенно независимо друг от друга.

Летающих белок я впервые увидел в Соединённых Штатах, когда мне был двадцать один год. Эти прелестные маленькие грызуны действительно похожи на белочек, но ростом они с крупную мышь. Некоторое время я их держал у себя в кабинете, в клетке рядом с письменным столом. У них там даже родились детёныши.

Родственные виды этих животных встречаются почти по всему Северному полушарию вплоть до Японии и к югу до Южной Америки; некоторые живут в Индии, Индонезии и даже в Тибете.

В отличие от летучих мышей и летучих собак, машущих крыльями подобно птицам, есть летающие млекопитающие. которые способны лишь к планирующему полёту. Из них мне до сих пор не приходилось видеть только гигантских шерстокрылов, которые сродни обезьянам, летучим мышам и насекомоядным; обитают они в Южном Китае и Индонезии. Я очень доволен, что во время пребывания в Австралии мне удалось увидеть и сфотографировать представителей всех трёх родов сумчатых, выступающих в роли «бумажных драконов». Различные виды сумчатых Австралии научились летать совершенно независимо друг от друга. Карликовые акробаты, сумчатые белки и гигантские сумчатые летяги между собой не в более близком родстве, чем с другими сумчатыми животными. Они развились из трёх разных самостоятельных сё— мейств сумчатых, у которых не было никаких летательных перепонок.

Самый маленький «планер» среди них — это карликовый акробат (Acrobates pygmaeus). Его научное название полностью отвечает его образу жизни. Он довольно широко распространён по всей Восточной Австралии от полуострова Йорк, нацеленного своим остриём на Новую Гвинею, вниз на юг до самого Мельбурна.

И всё же, несмотря на такое широкое распространение, мало кому из австралийцев приходилось его видеть. Даже если эти крохотные зверьки живут совсем рядом с человеком — в саду, возле дома, он часто совершенно об этом не догадывается.

О том, что у нас в доме завелись мыши или крысы, мы обычно узнаем, обнаружив погрызенные продукты. Самих злоумышленников нам редко удаётся увидеть. А поскольку карликовые акробаты и не пытаются проникнуть в наше жилище (их там ничто не привлекает, так как они питаются насекомыми и цветочным нектаром), да к тому же парят в воздухе только ночью, то мы, живя рядом, можем их ни разу в жизни не увидеть.

Только случайно кто-нибудь с удивлением обнаруживает, какое чудо, оказывается, живёт в его саду. Так, в одном из домов предместий Сиднея кошка пристрастилась ловить этих летающих мышек. Большей частью она приносила их живыми и охотно уступала своей хозяйке за блюдечко молока и кусочек мяса. Жалея эти крошечные создания с их вечно испуганными бусинками глаз, хозяйка каждый раз выпускала их на волю. Стараясь отучить кошку от подобной охоты, женщина перестала давать ей в обмен на пленников молоко. Тогда однажды ночью та принесла свою добычу в комнату и положила её прямо на подушку возле самого лица спящей хозяйки. Кошки вообще бесчинствуют на Пятом континенте, и совершенно непонятно, для чего мы, европейцы, их туда завезли.

Но если кто-нибудь вбил себе в голову обязательно изловить карликового акробата, то он берёт на себя задачу, равносильную поискам иголки в стоге сена. Так, Гарри Фраука, имеющий огромный опыт в обращении с австралийскими животными, долгое время жил в местности, где водились карликовые акробаты, Однако за всё время ему лишь четыре раза удалось наблюдать, как они планируют от одного дерева к другому.

Поймать же он не смог ни одного. Наконец он предложил дровосекам одной лесопильной фирмы вознаграждение за неуловимых акробатов, и спустя три месяца ему была вручена картонная коробка, в которой сидел желанный зверёк. Это оказалась самочка со слепым ещё детёнышем, который то сидел у неё в сумке, то взбирался на спину. Хотя он ещё не видел, но уже самостоятельно ползал по веточкам на дне коробки. Оба, и самка и детёныш, слизывали капельки воды с листьев и мёд, которым Фраука обмазывал ветки.

Тельце карликовых акробатов имеет в длину всего 68 миллиметров, и точно такой же длины достигает их хвост, по форме напоминающий перо: гибкий стержень с каймой из волос в ширину достигает около восьми миллиметров. Такой хвост-перо облегчает этим животным планирующий полет, им же они ловко цепляются за ветки, повисая вниз головой, словно обезьянки. Летательная перепонка натянута от запястья на передних лапках до щиколоток на задних, но она не такая широкая, как у американских летяг, этих летающих грызунов.

Самочка сумчатых акробатов строит себе довольно объёмистое гнездо из листьев эвкалипта и кусочков коры. Обычно такое гнездо спрятано где-нибудь в дупле на значительной высоте — 15 метров и выше. Там она и приносит трёх-четырёх детёнышей, не больше, так как у неё на брюшке только четыре соска. Потомство часто остаётся жить вместе с родителями, и нередко семья состоит из 16 зверьков. Какого возраста карликовые акробаты могут достигнуть на воле, пока ещё не выяснено, но в Лондонском зоопарке такая крошка прожила почти четыре года.

В сумчатых летающих белок (Petaurus), или, как их чаще называют, сахарных белочек, невозможно не влюбиться — до того они хорошенькие и мягонькие, с большими выразительными глазами. И шкура у них такая нарядная — светло-серая в чёрную полоску. К тому же они очень приветливы и легко приручаются.

В Восточной Австралии, Новой Гвинее и на Тасмании встречаются три подвида этих белок. Размером они обычно от 12 до 32 сантиметров, т. е. с нашу белку, иногда несколько больше, а пушистый хвост превышает длину туловища. Этот хвост служит не только рулём в полёте, но и для транспортировки строительных материалов во время постройки гнезда.

Делается это так: сахарные белки повисают вниз головой, уцепившись задними лапками за ветку, а передними обрывая листья; собрав большую охапку, они обхватывают её хвостом, словно петлёй. Разумеется, летать с такой поклажей они уже не могут, а потому тащат её пешком по веткам к своему гнезду. Сахарные белки, по всей вероятности, самые многочисленные млекопитающие Австралии. Однако это вовсе не значит, что их легко увидеть в лесу — совсем наоборот. Один врач в городе Хобарте только тогда обнаружил, что они живут у него в саду, когда однажды утром нашёл одну из них мёртвой перед дверями своего дома: по-видимому, она разбилась ночью о белую оштукатуренную стену, приняв её в темноте за светлое небо.

Если вы вздумаете как-нибудь прогуляться ночью по австралийскому лесу, то может случиться, что два дерущихся между собой самца с размаху упадут к вашим ногам. Кстати, это совершенно не помешает им продолжать свой поединок.

Некоторые исследователи утверждают, что сахарные белки могут пролететь расстояние до 55 метров, разумеется начав свой полет с очень высокого дерева. Однако зоолог Дэвид Фли считает это преувеличением. Он пишет, что проделал опыт, во время которого заставлял сахарных белок перелетать с одного столба на другой, врытый всего в семи метрах от первого. Зверьки преодолевали это расстояние с большим трудом, и ни о каком увеличении его не могло быть и речи. Но мне кажется, что версия насчёт пятидесятиметрового расстояния всё же может быть верна. Важно лишь, с какой высоты был начат полет. Ведь такая белочка стартует с верхушки одного дерева и финиширует почти у самого основания другого. При этом она всегда старается приземлиться головой вверх. Затем она быстро по спирали взбегает вверх по стволу, и всё повторяется сначала. Понятно, что любой столб, вкопанный на огороженном выгоне, всегда окажется недостаточно высоким для такого дальнего полёта.

Бельчонок во время полёта обычно сидит на спине матери, и не исключена возможность, что одновременно в её сумке находится уже новый малюсенький бэби. Эти выращенные в сумках детёныши, как правило», оказываются очень живучими.

А ведь мать их вынашивает всего три недели, после чего они попадают ещё голыми эмбрионами в сумку и висят там, крепко присосавшись к соску.

Одна девушка, по фамилии Ивей, рассказывала, как она однажды еле-еле оторвала такого малюсенького эмбриона от соска мёртвой матери, решив спасти ему жизнь. С большим трудом из глазной пипетки она вливала ему по две-три капли молока в ротовое отверстие. Такой порцией этот «червячок» вполне насыщался. Она кормила его 5—6 раз в день, причём молоко специально подогревалось и в него добавлялось немного сахару. Только спустя три недели зверёк научился сам лакать молоко. Второй беличий детёныш был снят с уже остывшего трупа самки, которую задушила кошка. Его тоже удалось выкормить подобным же образом, и он прожил после этого в доме десять лет.

Такая ручная белочка может доставить много радости своему хозяину или хозяйке. Попав к людям, она моментально переключается на «домашний» стол: с удовольствием грызёт сахар, различные фрукты, очень любит пироги и мёд. А между прочим, живя на воле, белки всего этого, разумеется, никогда не видят; там они питаются насекомыми, иногда даже таскают из гнёзд нелётных птенцов. Листьев они в пищу не употребляют.

Живя в доме, сахарная белка дремлет весь день напролёт, свернувшись в кармане своего владельца, и только время от времени просыпается, чтобы угоститься кусочком печенья. Потом она снова запахивается собственным хвостом и продолжает спать. Но с наступлением сумерек сумчатая белочка оживляется, начинает носиться вверх и вниз по портьерам и планирует с одного члена семьи на другого, будто это деревья в лесу.

Сами сахарные белки неприятного запаха не имеют, но их норы в дуплах продушены довольно основательно: по-видимому, листья, из которых построено гнездо, сильно пропитываются мочой. Зоолог Т. Шульце-Веструм обнаружил у новогвинейских сумчатых белок особые железы на лбу, на груди и под хвостом, издающие различные запахи. Члены одного «клана» узнают друг друга исключительно по запаху. Однако один только «чужой» запах ещё не служит причиной для нападения.

На воле сахарные белки часто живут общежитием, по двенадцать штук в одном дупле. Перед тем как вылететь в ночной полёт, они издают низкий, похожий на стон звук. Время от времени они громко кричат. Для чего бы это? Может быть, они обладают своеобразным локационным устройством, которое помогает им ориентироваться в темноте? Это пока ещё не выяснено. Возможно, что и так.

Многие австралийцы разводят этих прелестных животных, и они успешно размножаются в неволе. В Лондонском зоопарке у них тоже неоднократно появлялось потомство. Наблюдая за самкой с детёнышами, часто можно видеть, как она передними лапами открывает сумку на животе, чтобы проверить, как там ведут себя её дети. В сумке обычно сидит по два-три детёныша. Сахарные белки внешне довольно схожи с гигантскими сумчатыми летягами. Но именно только внешне. Они отнюдь не вегетарианцы, а скорее маленькие разбойники; при случае они душат даже мышей и частенько охотятся за различными насекомыми. Их зубы напоминают зубы насекомоядных карликовых опоссумов, в то время как челюсть гигантской сумчатой летяги схожа с челюстью нелетающего «вегетарианца» кольцехвостого кускуса (Pseudocheirus).

Вот наконец мы и подошли к третьему летающему сумчатому Австралии — гигантским сумчатым летягам (Schoinobates volans). Этот гигант среди планирующих млекопитающих питается исключительно молодыми побегами и почками эвкалиптов. Великан достигает метрового и даже полутораметрового роста и может совершать стометровые полёты. Правда, у гигантских сумчатых летяг высокие «стартовые площадки», потому что обитают они в холмистой и горной местности Восточной Австралии, в разреженных эвкалиптовых лесах Южного Квинсленда и Виктории. Летательная перепонка у этого вида натянута от локтя передней лапы до щиколотки задней, в то время как у сахарной белки она начинается уже с самого мизинца. Поэтому в полёте гигантская сумчатая летяга напоминает треугольник, сужающийся спереди, а сахарная белка — прямоугольник. Ночью их тоже легко отличить друг от друга: при свете фар глаза летяги фосфоресцируют, в то время как глаза белочек в темноте едва светятся.

Из-за того что гигантские сумчатые летяги такие же «узкие специалисты» в отношении питания, как и знаменитые коала, ни одному европейскому зоопарку ни разу не удавалось содержать у себя это удивительное экзотическое животное. И действительно: где же раздобудешь такую уйму пахнущих мятой листьев эвкалиптов? А они, видите ли, хотят есть только это и больше ничего. Так что уж придётся оставить их в Австралии и довольствоваться фотографиями, а в лучшем случае — фильмами.

Одно время летяг подозревали в краже фруктов, так как их неоднократно заставали в приусадебных садах. Но тогда люди, заинтересованные в судьбе этих животных, для того чтобы реабилитировать их перед садоводами, застрелили нескольких гигантских сумчатых летяг и проверили содержимое их желудков. Там оказались только остатки размельчённых листьев и цветков эвкалиптов; персиков и абрикосов летяги и не думали трогать.

Обычная окраска летающих гигантов — тёмно-коричневая, но их цвет может варьировать от иссиня-чёрного до чисто-белого. Хотя весят эти животные до полутора килограммов, они с лёгкостью пролетают довольно большие расстояния. Одна гигантская сумчатая летяга в шесть приёмов, то есть последовательных перелётов, покрыла расстояние в полкилометра. Первая часть полёта началась с вершины тридцатиметрового дерева и окончилась у самого основания другого, отстоящего от него почти на 70 метров. (Как только гигант приземляется у основания ствола, он сейчас же огромными скачками, просто галопом, несётся вверх, причём прямо, а не по спирали, как это делают наши отечественные и сахарные белки.) Достигнув вершины второго дерева, гигантская сумчатая летяга спланировала на следующее, в 80 метрах от него. После этого она последовательно преодолела расстояние в 100, 110 и 82 метра и закончила свой полет стодесятиметровой дистанцией. Каждый раз, когда гигантская сумчатая летяга взбиралась по очередному дереву, она исторгала воинственный писк.

Врагов у этих животных не так уж много — в основном это лисы, крупные совы, ну и, разумеется, лесные пожары. Гибнут они ещё и от того, что налетают в темноте на колючую проволоку, которой здесь отгораживают отдельные группы деревьев, чтобы спасти их от домашнего скота, повреждающего кору. Проволока протыкает летательные перепонки этих животных, и они повисают на ней, тщетно стараясь высвободиться, пока не умрут медленной мучительной смертью…

Хотя у самки гигантских сумчатых летяг в сумке на животе два соска, в ней, как правило, находят только одного детёныша.

Первые шееть недель он висит там, крепко присосавшись к соску, и только позже открывает глаза; в четыре месяца детёныш начинает вылезать из сумки, но и после этого он ещё долго катается на материнской спине, никак не решаясь оттуда слезть.

Поймать этих животных не так-то просто. Пожалуй, чаще всего они попадают в руки во время лесозаготовительных работ. Именно таким образом парочку гигантских сумчатых летяг раздобыл себе зоолог Дэвид Фли. В течение двух с половиной лет он кормил их листьями эвкалипта и хлебом, смоченным в воде и обмазанным мёдом. Животные весь день напролёт спали и только к вечеру оживлялись. Они разрешали себя гладить, но, к счастью, не ползали по своим хозяевам, как это делают сахарные белки. Это было бы не слишком-то приятно, потому что у них острые и твёрдые как сталь когти. Самец в один прекрасный день выскользнул через приоткрытую дверцу клетки — и был таков. Однако через два дня он вернулся — то ли в поисках своей самки, то ли потому, что на воле не нашёл для себя подходящего питания.

Гигантская сумчатая летяга впервые была описана под названием чёрного летающего опоссума ещё в 1789 году. Написал о ней губернатор А. Филлип в своём отчёте о поездке в Ботани-Бей, первую британскую колонию для заключённых, которая находилась там, где сейчас раскинулся многонаселённый город Сидней.

«Мех их так прекрасен, — писал автор отчёта, — что, если как следует организовать добычу этих животных, он, безусловно, может стать замечательным объектом для экспорта». К счастью, скорняки оказались другого мнения. Хотя шкурки сахарных белок и гигантских сумчатых летяг имеют длинную ость и достаточно пушисты, но мех их непрочен и плохо поддаётся обработке.

Вот как выгодно иногда иметь непрочную шкуру! Будь это не так, вряд ли кто-либо из этих животных дожил бы до наших дней.