Глава 2 Фабрика любви

Глава 2

Фабрика любви

Широко простирает химия руки свои в дела человеческие.

Михайло Ломоносов

Что такое любовь, мы теперь знаем — эмоциональный канат, который привязывает одну особь к другой. Физически особи друг к другу никак не привязаны, и чтобы они тяготели друг к другу, природе нужно было определенным образом скорректировать их поведение через психику. Как?

Биохимически. А как еще?

Четыре ножки, на которых стоит стол любви, — это тестостерон, дофамин, эндорфин и окситоцин. Есть эти четыре вещества, значит, стол установлен, садитесь жрать, пожалуйста…

С тестостероном все понятно. Это главный половой гормон, он же гормон агрессии. Когда у особи наступает половое созревание, именно тестостерон начинает формировать ее поведение, направляя на поиск самки. Это касается всех животных, включая нас. Период юношества, то есть период половой зрелости, есть период кружения головы, влюбленности, активного поиска партнера, с которым можно наплодить потомство.

При этом красивым нам всегда представляется тот самец или та самка, которая наиболее комплементарна по генетическому набору — именно таким образом гены дают нам сигнал, с какой особью получится хорошее потомство. (Аналогичным образом ребенку его мама всегда кажется самой красивой — природа красоты неизменна, и это еще одна маленькая иллюстрация того, что половую любовь природа делала на той же материальной основе, что и детско-материнскую.)

После того как один из объектов, попавших в поле зрения половозрелой особи, опознается как подходящий для спаривания, на него устанавливается условный рефлекс. Аналогично тому, как при виде пищи или представлении о ней организм начинает выделять слюну и желудочный сок, так и при попадании в поле зрения объекта любви или при мыслях о нем организм влюбленного начинает вырабатывать «вешества любви» — эндорфины. Английские биологи, демонстрируя влюбленным молодым людям фотографии их возлюбленных, каждый раз фиксировали возбуждение определенных областей головного мозга — аккурат тех, которые активизируются после приема наркотиков опиатного ряда.

Эндорфины генерируются в гипофизе и гипоталамусе и отвечают за чувство радости, кайфа, счастья, полета. Открыты эти вещества были не так уж давно, в семидесятых годах ХХ века, когда ученые стали исследовать проблемы обезболивания. Выяснилось, что организм сам умеет вырабатывать вещества, родственные морфинам, которые реагируют с опиатными рецепторами мозга. Собственно говоря, опиум, морфий и им подобные наркотики только потому и воздействуют на человека, что в его организме существуют схожие вещества и рецепторы для их восприятия.

Эндогенные наркотики, то есть вырабатываемые самим организмом в качестве природного поощрения за правильное поведение, назвали эндорфинами, соединив два слова: «эндогенные» и «морфины». Эндорфины обладают сильным обезболивающим, противошоковым и антистрессовым эффектом, вызывают состояние эйфории… в общем, их не зря называют гормонами радости.

Вырабатываются эти гормоны не только во время секса или смеха, но и при беге, так что люди, которые подсели на бег, фактически являются эндогенными наркоманами. Бегают они потому, что после пробежки торчат от выработанных организмом эндогенных опиатов.

Эндорфины не только приятны, но и полезны, поскольку ускоряют все процессы выздоровления. Собственно говоря, медициной давно было замечено, что при хорошем настроении люди выздоравливают быстрее. Поэтому терапия юмором не такая уж бесполезная вещь, как может показаться.

Кстати, возьмите на заметку — люди, генетически не склонные к наркомании (в любой ее форме — героиновой, алкогольной и пр.), не склонны и к всеохватной, безумно страстной любви. Их любовь такая из себя спокойненькая. Я бы даже сказал — цивилизованная. Везунчики!.. Такие и живут в браке всю жизнь. То есть для крепости брака любовная болезнь должна быть не острой, а хронической.

Третье вещество любви — дофамин — отвечает за животную удовлетворенность. Дофамин тоже является той конфеткой, которую получает медведь за правильно исполненный трюк. Медведь в этой аллегории наш организм, а дрессировщик — сама природа. Дофамин играет огромную роль в процессе обучения, вырабатывается в больших количествах во время найденных удачных решений или при получении любого другого полезного опыта — как награда. Он активно выделяется для закрепления первичных любовных переживаний. Фиксаж любви, говоря языком фотографов ХХ века.

А вот «проявлением» любви, используя ту же фотографическую терминологию, занимается такое вещество, как фенилэтиламин. В описании любовного стола на четырех ножках я это соединение не упомянул, поскольку фенилэтиламин является прекурсором для других нейромедиаторов, то есть сырьем для их производства в организме. Вещество это живет не долго, быстро разрушаясь.

Тем не менее это не помешало американскому психиатру М. Либовицу выстроить целую теорию о влиянии фенилэтиламина на процесс формирования любви. Этот доктор, увлеченный последними открытиями в области нейрохимии, даже разработал на основе своей гипотезы медикаментозную терапию любви. Кому-то это может показаться странным — зачем лечить любовь? Если любовь приносит радость, то не нужно, конечно. Но дело в том, что радость она приносит как раз не всегда. Есть любовь, которая мешает, — безответная любовь, например. Есть ситуации разрыва, когда муж уходит, а жена остается одна в депрессии. Вот за такие случаи и брался Либовиц, теория которого как раз основывается на роли фенилэтиламина в формировании психической привязанности.

По Либовицу, возникновение первичного чувства любви сопровождается фенилэтиламиновой вспышкой в организме. Дело в том, что в периоде становления любви есть две отчетливо различимые стадии — «проявления» и «фиксации». То есть возникновение первичной влюбленности с последующим ее переходом в стадию глубокой привязанности. Первая фаза характеризуется растормаживанием психики, активным поисковым поведением. В этот период «зеленой» любви особи еще плохо знакомы друг с другом, поэтому друг друга идеализируют. Иными словами, природа словно ослепляет их, заставляя закрыть глаза на недостатки друг друга, чтобы они не мешали формированию психологического каната, который их свяжет. Биохимически этот период можно назвать фенилэтиламиновым. Организм «заводится», активно впрыскивая в камеру сгорания легкие фракции прекурсоров и пуская снопы искр.

С клинической точки зрения этот период очень напоминает манию. Мания — вид психического расстройства, которое отличается возбуждением, а также перепадами настроения — эйфорическими вспышками с последующим эмоциональным дауном; при этом анализ мочи показывает нарушения метаболизма в виде резкого увеличения секреции фенилэтиламинов. И в самом деле сумасшедшее поведение молодого влюбленного со всеми его сумасбродстами напоминает поведение зацикленного на чем-то маньяка. Так что люди, утверждающие, будто любовь — это болезнь, не так уж и не правы.

Вторая стадия болезни, пришедшая на смену первой, — это уже зрелая зависимость. Причем, поскольку она сопровождается выбросом эндогенных наркотиков опиоидной группы, разрыв с предметом любви вызывает самую настоящую ломку. Причем страдания от абстиненции могут быть для любовного наркомана весьма и весьма мучительными, в особо острых случаях приводя к депрессии, плохому самочувствию. Порой влюбленный, лишенный предмета своей любви, на вид которого организм уже имеет условный рефлекс по выработке эндорфинов, пытается снять ломку алкоголем, поскольку алкоголь способствует выработке эндорфинов.

Если провести небольшой эксперимент — на время лишенному предмета своей любви этот предмет внезапно предоставить, — радость испытуемого и состояние его эйфории будет сильно превышать обычное, получаемое ранее при каждодневном приеме. То же самое происходит с заядлым морфинистом, которого на время лишили наркотика, а потом предоставили обычную дозу. Дело в том, что после периода абстиненции опиатные рецепторы реагируют сильнее.

Поскольку природа половую любовь сгондобила из материнской, используя те же «узлы» и «детали», детско-материнская любовь имеет аналогичную опиатно-наркотическую природу. Чтобы доказать это, детеныша обезьяны отнимали от матери, вызывая у обоих животных тяжкий стресс. Этот стресс настолько силен, что может вызвать у малыша задержку в развитии. А также полнейшую прострацию или сильную подавленность, тревожное волнение, отказ от приема пищи — в общем, типичные симптомы абстиненции. Излечить его в такой ситуации может только искусственное введение в организм веществ опиатной группы взамен тех эндогеных опиатов которые перестали вырабатываться после разрывом связи с матерью.

Аналогичного эффекта (прострации и пр.) можно добиться даже не отнимая ребенка от матери, а просто вколов ему налоксон — антагонист опиатов, который блокирует опиатные рецепторы, не давая им воспринимать эндорфины. Но про лишение детей родителей мы еще поговорим чуть ниже, а сейчас вернемся к любви половой. И покончим с ней!..

Так как природа половой любви имеет наркотический характер, для нее характерно все то же, что и для наркомании. Например, эффект привыкания. Механизм затухания любви чисто биохимический — рецепторы, располагающиеся на клеточной мембране и химически реагирующие на молекулы опиатов (эндогенных или экзогенных, без разницы), постепенно «садятся», адаптируются, теряют чувствительность и начинают реагировать на раздражитель все хуже и хуже. Наркоман в ответ на это просто увеличивает дозу — до тех пор, пока не загонит себя в могилу. А влюбленный увеличить дозу не может: он сидит на эндогенных наркотиках, и организм не в состоянии их производить в неограниченных масштабах — уж сколько может, столько и выдает, не обессудьте. Он же себе не враг, чтобы загонять себя в могилу!

И вот уже объект бывшей любви начинает потихоньку раздражать клиента своими бытовыми привычками, вызывать скуку. Надоел!.. Какое-то время человек находится в этом состоянии равнодушия, его рецепторы отдыхают. А потом организм, поднабравшись сил, переориентируется на новый объект.

Однако все люди разные, и у одного любовь может пройти раньше, чем у другого. Он уходит, а партнер-то еще зависим! Вот в этой ситуации и помогал доктор Либовиц, облегчая последствия ломки тому, кто еще «в теме». Как вы догадываетесь, обычно это женщина. Женщины вообще больше склонны к наркомании, алкоголизации, любви. Потому что самцу нужно побольше своего семени раскидать, а самке — чтобы о ее потомстве подольше заботились. В результате ее «опиатный механизм» настроен на быстрое привыкание, чтобы быстрее привязаться к родившемуся младенцу, которого еще вчера не было, а также на более прочное торчание. Именно поэтому мужчина всегда легче переживает развод. Зато потерю бизнеса или работы он переживает гораздо тяжелее — по той же самой причине, которую мы разбирали в первой части книги, говоря о функциональном разделении полов. (Напомню: в кибернетической системе вида самец представляет собой внешнюю оболочку, так сказать эпидермис. Он стирается, и его не особо жалко, мужчин всегда избыток. Они — расходный материал для войны между собой или со средой. Работа для мужчины — это его война. Его главная в жизни задача…)

Короче говоря, для ломаемых кручиной женщин Либовиц подобрал ряд стимуляторов нервной системы, прием которых не только снимал ломку у его пациенток, но и восстанавливал им радость жизни. У теток менялись взгляды, они утирали сопли, начинали скакать и видеть перспективы. Менялось их поведение и, как говорят специалисты, пробуждалась поисковая активность.

Вдумчивый читатель может задать вопрос: а почему же, если любовь закономерно проходит, некоторые пары — и их немало! — умудряются прожить всю жизнь в браке? А внимательный читатель спросит, почему мы ничего не сказали о четвертой ножке любовного стола под названием «окситоцин»? Обе группы читателей будут отоварены незамедлительно.

По всей видимости, прожить вместе целую жизнь людям помогает как раз окситоцин — гормон эмпатии. Он очень древний, встречается у всего живого на планете и отвечает за кучу телесных функций, а также чувство удовлетворенности, душевное спокойствие, тихую радость, великодушие и добросердечие. И опять-таки следует отметить, что женщины более эмпатичны, чем мужчины, поскольку окситоцин — антагонист тестостерона.

Тестостерон, будучи гормоном агрессии, толкает мужчин к риску, драке, включает эгоизм. А окситоцин, напротив, включает взаимопонимание, альтруизм и стремление решить вопрос неконфликтно, потому что ведь все мы люди, все мы человеки. Окситоцин — гормон коммуникации!

Он столь же нестоек, сколь и фенилэтиламин: период его полураспада в организме около пяти минут, — но его действие трудно переоценить. Поскольку народу на планете становится все больше, люди столетие за столетием прессуются на цивилизованных территориях все плотнее и плотнее, то, чтобы избежать войн, их толерантность друг к другу должна расти, а агрессивность падать. Именно это и наблюдается в современной городской цивилизации Запада — рост толерантности. Мы уходим от дикого тестостеронового прошлого. Тенденция заметна даже дилетантам, недаром появляются фильмы-антиутопии, в которых люди будущего предстают перед нами забитыми созданиями с контролируемым уровнем тестостерона, у которых искусственно подавляется агрессия.

Про тестостерон голливудские сценаристы и бабки у подъезда все выучили. А вот про окситоцин еще нет, он пока не стал столь же популярен. И зря! Потому что мы становимся окситоциновой цивилизацией. Мы приобрели уживчивость и настолько же утратили алертность. Знаете, в словаре отсталых диких народностей, живущих на уровне каменного века, зачастую нет смыслового разделения между понятиями «чужой» и «враг», они обозначаются одним словом. Цивилизация же начинается тогда, когда чужой перестает быть врагом. Когда с ним возможен диалог. Торговля. И даже сочувствие. А уровень сопереживания другому как раз находится в прямой пропорциональной зависимости от уровня окситоцина в организме — чем его больше, тем глубже сочувствие и готовность помочь и поделиться.

Могут возразить: «И про повышенную уживчивость вы говорите после двух мировых войн со всеми их неприятными эксцессами, после ужасов гитлеризма, сталинизма, маоизма и полпотовщины! Да мы убиваем миллионами!..»

Отвечу: не стоит затемнять абсолютными цифрами относительные показатели. Миллионами мы стали убивать не оттого, что нетерпимость возросла (она как раз упала), а оттого, что людей стало много и у них появились другие инструментальные возможности. В современном мире вероятность погибнуть насильственной смертью (в результате войны или криминального убийства) в сотни раз ниже, чем в пасторальном мире первобытности. Сейчас смерть от старости — норма. А раньше ее практически не существовало — нормой была насильственная смерть. Об этом свидетельствуют и археологические данные, и этнографические.

Даже в разгар кровопролитной Второй мировой войны уровень смертности в воюющих державах со всеми их бомбами и снарядами не превышал уровня насильственной смертности в племенах примитивных дикарей, живущих охотой и собирательством. Иными словами, вероятность преждевременной гибели и там, и там была практически одинакова. Но для нас эпоха глобальных войн давно закончилась. А дикари живут в условиях перманентной войны постоянно.

Как отмечал этнограф Джаред Даймонд, «в обществах с племенным укладом… большинство людей умирают не своей смертью, а в результате преднамеренных убийств». Вот что по тому же поводу пишет автор многочисленных книг о природе человеческой агрессии профессор А. Назаретян: «любопытный факт из жизни общества Новой Гвинеи: при опросе гвинейских туземок выяснилось, что большинство опрошенных женщин не живут со своим первым мужем, т.к. их мужья были убиты в то или иное время».

Цифры разные исследователи дают разные — они фиксируют от 30% до 60% насильственных смертей среди дикарей Амазонии, Австралии, Папуа — Новой Гвинеи. То же самое было и в каменном веке. Характер повреждений на черепах и костях, найденных в могильниках времен каменного века в африканской Нубии, говорит о том, что 40% людей погибли от удара копьем или попавшей стрелы. И это только те случаи, когда наконечник попал в кость, а такое для наступления смерти вовсе не обязательно. То есть в статистику надо накинуть еще и тех, чьи кости уцелели, а стрела пробила сердце, печень или артерию. Могильники Евразии и Америки дают примерно ту же цифру — 30% черепов имеют повреждения или проломы.

А теперь посмотрите на причины смертности в наше время. Под нашим временем я имею в виду последнюю сотню лет.

Насильственные смерти здесь отдельно даже не учитываются и относятся к несчастным случаям. Видно не только падение насильственной смертности вдвое всего за сто последних лет, но и изменение самой структуры смертности — заразные болезни уходят, уступая место болезням комфортной жизни, порожденным гиподинамией и перееданием.

Так что можно смело констатировать: никогда еще человечество так хорошо не жило и так мало не убивало! Тишь, да гладь, да окситоцин.

Окситоцин охотно продуцируется и в организме влюбленных. Где, помимо перечисленного, отвечает за ускорение метаболизма и снижение аппетита, именно поэтому влюбленные часто худеют.

Ну, похудение еще ладно. Гораздо интереснее то, что биологам удалось с помощью инъекций окситоцина добиться формирования моногамных пар у немоногамных грызунов! Потому что супружеская неверность, оказывается, напрямую связана с уровнем окситоцина в организме. Много окситоцина — крепкая семья, и люди хорошие. Мало — ну что ж, не всем в жизни везет, бывают и увечные…

Если много окситоцина у родившей женщины — хорошая мать. Мало окситоцина — плохая мать, плюс проблемы со вскармливанием, плюс послеродовая депрессия. И у младенца с такой мамкой будут проблемы, потому что окситоцин, получаемый с молоком матери, действует на младенчика как наркотик — успокаивает, умиротворяет, благотворно влияет на психику. Вывод: отсутствие грудного молока влияет на человечка крайне неблаготворно. Даешь сиську без разговоров и условий!..

Продуктивность производства окситоцина, как и все прочие свойства организма, зависит от генетики. Если молодой человек вырос в крепкой стабильной семье, скорее всего его дети тоже не вырастут безотцовщиной, поскольку парень получил хорошие гены, отвечающие за производство окситоцина. Девушки, обратите внимание!

Кстати, вполне возможно, что производство окситоцина в организме влияет на его (организма) запах. Почему говорят, что собаки чувствуют тех, кто их боится? И чем такие люди отличаются от прочих граждан? Уменьшенным производством окситоцина! Недружелюбные они, вот собаки и нервничают, чувствуя это.

В общем, если в совместной жизни двух супругов в достатке окситоцина, они могут продержаться на нем всю жизнь в условиях полного взаимопонимания. Тогда говорят, что на смену горячей молодой влюбленности с ее наркотической эйфорией приходит привычка и уверенное спокойствие. А при разрыве связи нарастает беспокойство, обусловленное дефицитом «успокоительного».

И последнее… Заканчивая эту главу, хочу сказать, что мы получили только самое общее и схематичное представление о работе любовно-биохимической кухни, поскольку, чтобы не усложнять повествование, я ни словом не упомянул вазопрессин, адреналин и норадреналин, серотонин и норэпинефрин, энкефалины и эндогенные каннабиоиды, а также множества других веществ.

Природа создает симфонию любви, играя на сотнях клавиш, педалей и рычагов…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.