Спят на воде и под водой
Спят на воде и под водой
Утки, когда спят на воде, одну ногу вытягивают вниз и время от времени гребут. Они кружатся на одном месте, и ни ветер, ни волны не прибивают их к берегу, где опасно.
Бегемоты, буйволы и африканские водяные козлы тоже спят нередко в реке или озере на мелком месте, лежа на дне и выставив из воды ноздри и глаза.
Но интересней тюленей никто, пожалуй, в жидкой стихии не спит. У них два способа. Первый: просто лежат, распластавшись на поверхности, так что лишь верх спины торчит над волнами, а голова в воде. Временами голова дремотно поднимается, ноздри автоматически открываются, тюлень делает несколько вдохов, и голова опять падает вниз.
Второй способ совсем оригинальный. Впервые описал его английский зоолог Р. Локли в 1937 году, потом видели и другие. Локли наблюдал за парой тюленей, самцом и самкой, в одном из аквариумов Германии. Глубина в бассейне была около двух метров. Самка уснула первая: закрыла глаза и медленно стала опускаться на дно. Самец плавал вокруг, но она не просыпалась. Потом задремал и он. И тут, говорит Локли, «я увидел, что самка поднимается вверх, слегка шевеля ластами. Ее глаза были плотно закрыты, когда она показалась на поверхности и начала шумно дышать. Сделав около шестнадцати глубоких вдохов, закрыла ноздри и опять опустилась на дно. Дышала она примерно минуту, не раскрывая глаз. Нет никакого сомнения, что тюлениха все это время спала.
Она опускалась на дно, дремала там минут пять и снова поднималась дышать. Глаза не открывала. Ее партнер поступал так же. Оба тюленя спали полчаса, всплывая и опускаясь каждые пять минут, пока какой-то шум не потревожил их».
Опускались на дно и всплывали они хвостом вниз, головой вверх, то есть держали тело вертикально. Такой же «вертикальный» сон наблюдали однажды у моржей и манатов (американских морских коров).
Морские львы спят совсем иначе: подобно человеку, который без движения лежит в воде на спине. Ласты, передние и задние, и конец морды морские львы поднимают над водой. И в дремоте, инстинктивно и ловко балансируя ими, не тонут.
Морская выдра калан, что живет на Командорских островах в Тихом океане, — та, что камень под мышкой носит, — тоже спит в воде, на спине.
Если уже речь зашла о том, кто как в воде спит, то тут, конечно, нужно и о рыбах немного рассказать. Ведь они тоже спят.
Немецкий зоолог Е. Вебер, пожалуй, самый большой в этом деле специалист. Недавно он написал научную статью о том, как спят рыбы. Что все они спят, он не сомневается. Пелагические рыбы, которые живут не у дна, а в толще вод, спят лежа пластом в воде, придонные — на дне или в подводных пещерах. Коралловые рыбешки прячутся в щелях и нишах рифов, а мальки цихлид — во рту у мамы!
Акулы спят — закрыв веками глаза — на боку у самой поверхности моря. Корабли натыкаются иногда на спящих китовых акул.
Северную китовую акулу[46] англичане прозвали «баскингом», то есть акулой, «греющейся на солнце». Она часто лениво дремлет у самой поверхности, словно принимает солнечные ванны.
Луна-рыба тоже спит на боку, качаясь на волнах.
На дне рыбы спят: одни — на боку, другие — свернувшись дугой, третьи — стоймя вверх или вниз головой. А карликовый и электрический сомы — лежа на спине.
Вильям Виб, известный американский исследователь, однажды ночью случайно нашел у самого берега, на песчаном мелководье, целый лагерь сонных рыб. Это были шары-рыбы[47]. Несколько сотен, все спали лежа на песке. Некоторые — друг на друге, другие — бок к боку. «На одном месте в свете фонаря мы насчитали шестьдесят штук. Спали они на правом боку, слегка присыпав себя песком».
Большой скат-хвостокол безмолвно проплыл над рыбьей спальней, и тридцать скалозубов проснулись и в панике бросились в разные стороны, спросонья натыкаясь на камни и водоросли.
Наш зоолог П. И. Мариковский видел спящих на дне небольшого озерка рыбок-шиповок. А над ними, на самой поверхности, «сбились кучкой жуки-вертячки. Они издалека заметили меня и мгновенно заметались. Вместе с ними взметнулось черное дно и превратилось в тысячную стайку рыбок-шиповок. Я уселся на берегу, замер, застыл. Вертячки сразу успокоились, а рыбы тотчас же улеглись на дно». Вертячки, сами того не сознавая, охраняли рыбий покой.
Очень странный сонный лагерь сфотографировал доктор Гаджер. В одной из рек штата Миннесота в США он увидел отдыхающих на дне форелей. Все рыбы, а их было больше сотни, выстроились, как солдаты на параде, в восемь ровных рядов на равном расстоянии друг от друга!
Самые крупные зоопсихологи пробовали и так и этак объяснить, зачем форели построились в шеренги и как удалось им сохранить столь ровные ряды. Но пока все объяснения не очень убедительны.
Спящих рыб изучал и профессор Йельского университета Эддисон Веррилл, известный знаток осьминогов и биолог-эрудит. Веррилл, говорят, помнил латинские названия и основные особенности всех девятисот новых открытых им видов животных. Это был человек удивительной работоспособности. Если чем-нибудь увлекался, то отдавал делу все силы, все дни и ночи: почти не ел, не спал, работал по двадцать два часа в сутки. И никогда не болел, не уставал. В восемьдесят пять лет Веррилл отправился в двухлетнюю экспедицию в южные моря и привез оттуда коллекцию из тысячи разных животных.
Когда Веррилл работал на Вудсхолской океанологической станции, он много бессонных ночей провел у аквариумов с рыбами. И вот заметил, что многие рыбы, засыпая, … перекрашиваются. Некоторые спят в странных позах. Таутог, похожая на окуня морская рыба-губан, спит на боку, наполовину закопавшись в гальку. Как и человек, он во сне часто поворачивается. Наждак-рыба[48] устраивается на ночь всегда в углу и упирается спиной в стекло аквариума или в какой-нибудь камень. Днем она украшена бурыми темно-зелеными пятнами. А на ночь «переодевается»: зеленеет, плавники и хвост чернеют. Скап, или порги[49], когда не спит — серебристый, а когда спит — бронзовый с черными поперечными полосами. Спят скапы в зарослях водорослей и морской травы; понятно, что здесь поперечные полосы хорошо маскируют рыбу (вспомните зебру!). Веррилл нарочно несколько раз освещал среди ночи аквариум, и всякий раз скапы, просыпаясь, тут же перекрашивались в серебристую дневную «униформу».
Маленькие форельки нанностомусы, которых разводят некоторые любители, ночью тоже продольные полосы меняют на поперечные. Днем, когда они все время в движении, темные продольные линии на боках хорошо их маскируют. Недаром почти все быстрые рыбы так окрашены. Но ночью поперечно-полосатая «пижама» в подводной траве менее заметна.
Эддисон Веррилл изучал разных животных, но головоногие моллюски пользовались особым его расположением. Это он первым из зоологов тщательно исследовал, измерил и даже взвесил по частям гигантских кальмаров, или спрутов. Самый большой спрут, с которого Веррилл снял мерку, был длиной восемнадцать метров. И весил, по-видимому, восемь тонн!
С древнейших времен люди, поселившиеся по берегам океанов, верили, что в морской пучине живут странные и огромные существа[50], не похожие ни на рыб, ни на раков, ни на других обитателей океана. Но ученые долго и почти единодушно утверждали, что все это сказки. Веррилл доказал с цифрами в руках, что леденящие кровь истории о кракенах и спрутах — не миф: живут такие моллюски в океане. Моллюски! Представляете? Спруты, оказывается, моллюски! Кузены неповоротливых улиток и родные, так сказать, братья осьминогов и каракатиц.
Конечно, не все кальмары огромны, как киты. Таких всего несколько видов. Но тех, что ростом с селедку или треску, в сотни раз больше, море местами буквально кишит ими. Легко и быстро пронзают они синеву волн, точно стрелы, брошенные Нептуном из тысяч арбалетов. Кальмар формой тела копирует ракету. Мало этого: у него есть настоящий реактивный двигатель, который кидает вперед этого родного брата медлительной улитки с быстротой, часто неуловимой для глаза[51].
И днем и ночью кальмары всегда в движении. Снуют неутомимо туда-сюда, подобно челнокам, ткущим сине-черную пряжу волн. Убивать, убивать, убивать! — это кровожадные пираты. Рывок вперед — щупальца хватают рыбу. Укус в затылок — и рыба мертва. Щупальца бросают ее — вертясь, опускается она в черную бездну — и хватают другую, клюв прокусывает череп, а алчные руки тянутся за новой жертвой.
Часто в стремительном броске, выскочив из воды, кальмары проносятся над морем, и их реактивные сифоны, работая вхолостую, с шипением засасывают воздух. В этих моллюсках столько деятельной энергии, столько неудержимого нетерпения, что странной кажется сама мысль, что кальмар, как все смертные, тоже спит.
Но он спит! И Веррилл видел как. В аквариуме Вудс-Хола. Тело выгнуто вверх, конец хвоста и основания сложенных пучком щупалец опираются о дно. Голова приподнята над песком, чтобы повернутому вбок сифону[52] лучше дышалось. Он мерно засасывает и плавно выбрасывает отработанные струи воды. Засыпая, кальмар перекрашивается: бурые пятна на его коже расползаются шире, и он темнеет.