Лишенные сновидении

Однажды Уильям Демент проводил свои обычные опыты: расспрашивал людей по ночам об их сновидениях; будил он их во время быстрых движений глаз. На вторую ночь он заметил, что периоды этих движений появляются чаще обычного. Казалось, нервная система упорно требовала быстрого сна. Демент решил лишить своих испытуемых этого удовольствия, однако ему пришлось потрудиться: для подавления быстрого сна понадобилось около тридцати пробуждений. Между тем днем испытуемые были возбуждены и крайне рассеянны. Им постоянно хотелось есть, память часто изменяла им, движения их были неуверенными.

После пяти ночей без сновидений у всех восьми испытуемых начались галлюцинации. Им казалось, что из темноты к ним тянутся призраки и что на них нападают то растения-людоеды, то ожившие предметы мебели. Наступила восстановительная ночь, и восемь добровольцев предались сновидениям. Так начались эксперименты по выборочному лишению сна, которые должны были дать ответ, зачем человеку быстрый сон и зачем медленный и что произойдет, если человеку будет не хватать того или другого.

Сначала думали, что, лишая человека быстрого сна, его лишают сновидений, и только, но затем исследователям пришлось изменить эту точку зрения. К испытуемым Демента стремились возвратиться не только сновидения, но и весь быстрый сон как цельное состояние, обладающее своими физиологическими и биохимическими особенностями.

Жуве провел серию экспериментов над кошками. Он отделял у них от мозга кору, в которой находятся зрительные зоны, но кошки во время сна продолжали переходить от одной фазы к другой; об этом можно было судить по появлению и исчезновению мышечного напряжения. Когда мышцы у кошек расслаблялись полностью, как и должно было быть в быстром сне, Жуке подносил к их лапам электрод с сильным током, мышечное напряжение возвращалось, и кошки как бы просыпались. После систематических пробуждений с кошками стало происходить то же, что и с испытуемыми Демента: быстрый сон возвращался к ним все чаще и чаще, и ток приходилось включать тоже все чаще и чаще. Сказать, что кошки с изолированной от коры подкоркой лишались сновидений, нельзя. Здесь возможна только физиологическая интерпретация событий: кошки лишались быстрого сна.

Вскоре после этих экспериментов был открыт еще один способ лишения быстрого сна — барбитураты и амфетамин. Многие люди, чтобы поскорее заснуть, принимают барбитураты, а чтобы поскорее проснуться, то есть стряхнуть с себя сонливость и войти в форму, — амфетамин. Обнаружилось, что на фоне приема амфетамина доля быстрого сна сокращается, а если амфетамин принять вместе с барбитуратами, сокращается вдвойне.

Когда шестерых женщин, которые в течение нескольких лет приняли огромное количество амфетамина, внезапно лишили привычного лекарства, они не могли достигнуть даже нормального бодрствования. Ночью они проводили в быстром сне вдвое больше времени, чем полагается. Еще бы! Столько лет они подавляли в себе быстрый сон, именно быстрый сон, а не сновидения — сновидений им хватало. В первую очередь амфетамин нарушил у них химический баланс, свойственный быстрому сну. Чтобы вернуться к норме, им потребовалось несколько недель.

В первых же экспериментах было замечено, что длительное лишение быстрого сна приводит к значительным изменениям в психике и поведении, отличавшимся от последствий сплошной бессонницы. Людей охватывало возбуждение и зверский аппетит, часто у них наблюдалась гиперсексуальность, иногда галлюцинации и страхи. Потом стали поступать сведения, всему этому противоречившие; некоторые исследователи не находили, что лишение быстрого сна заметно действуют на психику, а физиологическая «отдача» быстрого сна в восстановительную ночь ничтожна. Это заметил еще Демент. В первую ночь, когда его добровольцы улеглись спать, доля быстрого сна возросла у них только на 25%, а во вторую вошла в норму.

Другие исследователи установили, что те 30 пробуждений, которые понадобились Дементу, чтобы подавить у испытуемых быстрый сон, приходятся в основном на последнюю треть ночи. Организм, хотя и стремится к восстановлению нарушенного баланса, не спешит с этим. Но главное, конечно, в том, что быстрый сон занимает далеко не всю восстановительную ночь: как после трех, так и после пятнадцати суток лишения быстрого сна он никогда не превышал 60% всего сна, то есть доля его возрастала максимум втрое. Происходит то же самое, что и с лишением сна вообще: люди, которым не дают спать 5 суток, спят потом 12-14 часов и просыпаются как ни в чем не бывало. Кошки же выдерживают без быстрого сна 70 суток, хотя и находятся в плачевном состоянии.

Ночью все кошки серы. Возможно также, что они «серы» и в экспериментах, то есть лишены индивидуальных различий. Но о людях этого сказать нельзя. По мнению американских физиологов Картрайта, Монро и Палмера, в зависимости от реакции на лишение быстрого сна всех людей можно разделить на три группы. В первую попадут те, у кого в поведении не обнаружится значительных отклонений от нормы, а в восстановительную ночь увеличится доля быстрого сна. Вторую группу составят те, у кого организм будет пытаться восстановить быстрый сон в экспериментальную ночь. В жизни эти люди склонны преувеличивать опасности, контроль над собой у них ослаблен, галлюциногены вызывают у них нарушения личности. И, наконец, к третьей группе можно отнести лиц, которые при пробуждении даже до быстрого сна уже докладывают о сновидениях: они видят сны не только в быстрой фазе, но и в медленной. У них, как и у представителей первой группы, не бывает ни нарушений поведения, ни компенсаторного увеличения доли быстрого сна в восстановительную ночь.

Еще раз подчеркнем, что потребность организма в сновидениях не равнозначна потребности в быстром сне. Электроэнцефалограмме быстрого сна могут не сопутствовать сновидения, сновидения могут возникать в медленном сне, быстрые движения глаз — существовать сами по себе, и, наконец, сновидения со зрительными образами — не сопровождаться быстрыми движениями глаз. Все эти феномены предпочитают держаться вместе и чаще всего это им удается, но — не более того.

После первых экспериментов с лишением быстрого сна начали рождаться гипотезы о том, для чего он предназначен. Говорили, что во время быстрого сна происходит очищение организма от продуктов обмена веществ (химическая гипотеза прочно укоренилась в умах), что быстрый сон создает постепенный переход от полного отсутствия чувственной информации к ее приему, что он способствует консолидации следов памяти и отсеиванию лишней информации и что, конечно, он обеспечивает работу механизма сновидений. Моруцци предположил, что кое-какие нейроны, непосредственно связанные с высшими психическими функциями, все-таки нуждаются в восстановлении своей работоспособности, а процессы восстановления должны протекать в такой обстановке, когда приток стимулов извне сведен к минимуму. «Обучающиеся» нейроны во сне отдыхают, а ту активность, которую регистрирует электроэнцефалограф, развивают нейроны, в отдыхе не нуждающиеся.

Надо сказать, что гипотезы, толкующие о переработке информации во сне, не могли объяснить, какой информацией поглощен новорожденный младенец, питающий сильную привязанность к быстрому сну. Глядя на электроэнцефалограмму взрослого человека, обычно нетрудно сказать, спит ли он или бодрствует. У новорожденных сложнее: даже опытный специалист часто не в состоянии отличить сон от бодрствования. Секрет в том, пишет в своей книге «Активность спящего мозга» петербургский физиолог А. Н. Шеповальников, что медленный и быстрый сон формируются у ребенка в разные сроки: сначала быстрый, потом медленный. Вслед за быстрым сном созревает у них IV стадия медленного сна, на третьем месяце — III стадия, в год — II стадия и только в 8 лет — I стадия. До восьми лет дети почти не умеют дремать.

Электроэнцефалограмма медленного сна с возрастом претерпевает заметные изменения, а быстрого почти не меняется: какая у младенца, почти такая же и у взрослого. Впрочем, сходство электроэнцефалограмм еще ничего не означает: у больного с мозговой опухолью, у здорового человека под наркозом и у бодрствующего трехлетнего ребенка — у всех на электроэнцефалограмме могут обнаружиться одни и те же медленные высокоамплитудные волны с частотой 3-4 герца.

В конце концов удалось выяснить, что быстрый сон у младенцев и у взрослых далеко не одинаков. Одновременная регистрация электрической активности разных отделов мозга показала, что у маленьких детей некоторые отделы работают неустойчиво. Мозг у них развивается быстро: к трем годам он уже достигает 80% веса мозга взрослого. Но структуры мозга развиваются не одновременно: сначала достигают зрелости древние образования, унаследованные нами все от тех же первых земноводных, а потом филогенетически более молодые.

Судя по внешним проявлениям — по улыбкам, вскрикиваниям, специфическим движениям, — дети видят сны с первых же минут жизни. Что же им снится? Может быть, им есть что вспомнить из жизни в материнской утробе, но, скорее всего, они потрясены открывшимся перед ними миром, как бы он ни был мал. Он мал и беден на наш взгляд, но не на взгляд ребенка, впервые открывшего глаза. Может быть, у него уже есть и то, что мы называем проблемами.

В мире животных быстрый сон найден только у теплокровных. Его непрерывная продолжительность у птиц исчисляется секундами, а из этих секунд складываются какие-нибудь две десятые доли общей продолжительности их сна. Млекопитающие проводят в нем от 6 до 30% сна; сон новорожденных котят, как и новорожденных приматов, на 80-90% быстрый. Получается, что быстрый сон прогрессирует в филогенезе и регрессирует в онтогенезе: чем выше в своем развитии вид, тем больше его представители спят быстрым сном, чем старше особь, тем меньше у нее доля быстрого сна.

Но это все лишь на первый взгляд. Возможно, в преобладании быстрого сна отражается незрелость механизмов, организующих более сложный, синхронизированный медленный сон. Быстрый сон новорожденного совсем не аналог сна взрослого человека, а лишь начальный этап в длинной цепи развития быстрого сна.

Не лишено оснований мнение некоторых физиологов, полагающих, что это всего лишь малодифференцированный механизм, предназначенный для ускоренного развития нервной системы. Приспосабливаясь к различным условиям существования, быстрый сон на разных этапах филогенеза и онтогенеза выполняет неодинаковые функции. У диких животных, например, быстрый сон то и дело прерывается пробуждением, и это, как мы уже говорили, биологически целесообразно. Высшие животные видят сны, и не исключено, что они имеют иногда устрашающий характер и тем самым приводят к пробуждению. У людей же пробуждение из быстрого сна среди ночи — явление необязательное и даже редкое.