Эпоха ордена иезуитов (1608–1767 гг.)

Эпоха ордена иезуитов (1608–1767 гг.)

Прежде чем начать рассказ про «эпоху иезуитов», стоит немного окунуться в религиозную жизнь индейцев, ведь именно монахи попытаются вытравить их языческое сознание, превратив гуарани и кечуа в послушных католиков, действуя так, сообразно положению об энкомьенде.

Как вам уже понятно, религия индейцев везде представляла собой политеизм, то есть ту форму, где богов было множество, и каждому из которых отдавалась та или иная функция.

Иезуиты, бывшие по своей сути проповедниками-миссионерами, в какой-то мере являлись вспомогательным отрядом «духовной войны», выполняя функцию перекройки сознания коренного населения, в то время как сами конкистадоры огнем и мечом устанавливают новый порядок.

Само понятие энкомьенды предполагало обращение индейцев в христианство и их адаптацию к европейским ценностям, что вскоре, однако, вылилось в примитивное рабство. Лишь иезуиты смогли оградить индейцев от окончательного уничтожения. Как? Читайте дальше.

Хотя принято считать, что христианизация местного населения началась с приходом на землю гуарани ордена иезуитов, это не совсем так. Первым, кто сделал попытку привлечь в лоно церкви аборигенов, был доминиканский монах Лас Касас. Он прибыл из Севильи со своим отцом на карибский остров Эспаньола еще в 1502 году, и вначале горячо поддерживал методы, которые использовали конкистадоры по отношению к местному населению. Однако 30 ноября 1511 года он услышал проповедь монаха-доминиканца, который обвинял конкистадоров в негуманном отношении к индейцам. Слова монаха не оставили его равнодушным, и зародили в нем зерно добродетели. Прошло десять лет, прежде чем Лас Касас вступил в доминиканский орден, однако еще до вступления в него он пытался отстаивать права индейцев. Его труды не оказались напрасными, и вскоре были приняты законы о защите индейцев в колониях. После его представления королю Испании Филиппу II Лас Касас заявил, что негуманное отношение испанцев к индейцам в конечном счете уничтожит саму Испанию, превратившись таким образом в божественное возмездие. Лас Касас написал много трудов, самым интересным из которых является, пожалуй, «История Индий».

Вскоре после встречи с монахом, король Филипп II обратился с просьбой к ордену иезуитов послать своих святых отцов с целью обращения индейцев в христианство.

До прихода иезуитов попытки обратить в христианство племена гуарани оказались безуспешными, так как методы насаждения новой религии были изуверскими. Об этом пишет в своей книге Михаил Дмитриевич Каратеев, известный русский публицист, который прибыл в Парагвай в числе первых русских поселенцев в 30-е годы XX века. Книга получила название «По следам конквистадоров», и вот что в ней было сказано по поводу агрессивной политики христианизации. Для примера Каратеев приводил разговор кацика (вождя) и христианского миссионера (подчеркнем: не иезуита): «Ты мне твердишь о мудрости, доброте и кротости вашего Бога, который вам повелевает любить всех людей и относиться к ним как к братьям. Но это явная ложь, потому что во имя этого Бога вы нас убиваете, грабите и насилуете наших женщин. И вы, ради своей выгоды, стараетесь навязать нам то, чего не хотите или не можете исполнять сами. Нет, наш Бог лучше и умнее вашего, потому что он не требует от людей того, чего они не могут исполнить».

Заглянув в сочинения Поля Лафарга, найдем, что епископ Ортес, выступая перед испанским двором, утверждал, что индейцы «глупые создания, неспособные понять христианское учение и следовать его предписаниям». Более того, Папа Павел III на Римском соборе 1538 года поднял такой вопрос: «Люди индейцы, или нет?».

Однако иезуитов было уже не остановить. Следуя призыву испанского короля, они плыли, чтобы проповедовать христианство.

Монашеский союз иезуитов был зарегистрирован в 1534 году испанским дворянином Игнатием де Лойолой и утвержден понтификом Павлом III в 1540 году. Официально орден именовался «Обществом Иисуса», (лат. «Societas Jesu»), и члены ордена давали кроме общепринятых трех обетов (бедности, послушания и целомудрия) еще один: святой преданности Папе в вопросе миссий.

Когда Игнатий де Лойола основал свой орден, число вступивших в него было достаточно скромным. Вначале это был лишь союз единомышленников: самого Игнатия, Пьера Фавра, Симана Родригиша и Франциска Ксаверия. Однако вскоре после того, как их в Риме принял Папа Павел III, они начинают разработку устава ордена.

Численность союза росла с каждым годом, и к смерти Игнатия де Лойолы это уже была мощная организация, святые отцы которой были разосланы во все концы света, чтобы следовать своему девизу: «Ad majorem Dei gloriam», что переводилось как «к вящей славе Божией». Проповедники были в Японии, Китае, Индии, Мавритании, Конго, а Диего де Торрес Больо совместно с Антонио Руисом де Монтоя (который отметит, что питье мате «пробуждает чувства» и «повышает работоспособность») отправляются к бассейну реки Парана, где основываются первые редукции Парагвая, населенные племенами тупи-гуарани. С этого момента начинается интенсивный этап по изучению свойств мате учеными монахами ордена.

Среди монахов ордена было много талантливых людей, с коммерческой точки зрения. Эти люди довольно скоро сообразили, что мате не только полезен, но может принести и неплохую прибыль. Они стали продвигать этот товар, который появился на рынках Европы, как «эликсир иезуитов», представлявший из себя настоянный на спирту лист мате. В Европе благосклонно относились ко всем чудесным эликсирам и лекарствам. Богатые люди не скупились в средствах, чтобы выглядеть как можно прекрасней. Именно в это время все еще процветала алхимия. Искался философский камень. И хотя упадок алхимии начался в 16 веке, люди все еще верили в чудеса, и не скупились на красоту.

Так же, как и испанские войска, иезуиты вначале запретили питье мате, в первую очередь для самих испанцев, выбрав наказанием самое страшное: отлучение от церкви. Тем не менее, число приверженцев питья мате росло, и вскоре церковь рисковала изгнать всех верующих из своего лона, так как ограничивать себя в питье йербы мало кто собирался. Один доминиканский священник попытался заклеймить мате как возбуждающее средство, однако это высказывание возымело лишь обратный эффект: мате стали пить для повышения потенции.

Диего де Торрес поставил вопрос о мате на Суде Святой инквизиции, заявив, что мате – это дьявольский предрассудок, который распространился благодаря сговору индейцев с сатаной и по его прямому наущению. Было это в 1610 году.

Вскоре у испанцев появился новый излюбленный напиток: «чича», который изготавливался из фруктов, зерна и меда. Этот алкоголь пришелся по нраву завоевателям, и число пьяных постоянно росло. Поразмыслив, высокопоставленные чиновники пришли к выводу, что питье мате, в отличие от чичи, в целом, безопасно.

Время шло, и иезуиты, понаблюдав в первую очередь за самими гуарани, поняли, что индейцы, пьющие йербу, работают значительно лучше. Так же, как и Сааведра, они отметили, что те становятся более выносливыми и работоспособными. Сами гуарани применяли мате для того, чтобы очистить кровь, снять стресс (таких слов они, конечно, не знали, но смысл таков), избавиться от депрессии, и уменьшить эффекты от изнурительных болезней. Иезуиты, вскоре выучив язык гуарани, смогли спросить сведущих в лечении болезней индейцев, что происходит, когда пьешь эту траву? Чем она полезна? Индейцы, как могли, отвечали на эти вопросы, и вскоре иезуиты утвердились в своем решении, что стоит создать плантации падуба, таким образом, положив начало окультуриванию мате, как растения.

Идее о плантациях предшествовала мысль о том, что мате можно собирать в местах их дикого произрастания, в сельвах. Колонизаторы, невзирая на опасность предприятия, снарядили из гуарани экспедицию в «йербалес», место, которое было известно у индейцев как Мбаракуйу, расположенного в 660 километрах от современного Асунсьона.

Иезуиты осознали глупость таких марш-бросков, и ими было принято решение создать резервации, в которых теперь предстояло жить и работать индейцам. Антонио Руис де Монтоя писал, что индейцы работают как рабы, собирая лист мате, однако жизнь в резервациях, тем не менее, спасала им жизнь. Как? Очень просто.

Возможно, одним из первых геноцидов в мировой истории, стоит считать геноцид индейского народа. Здесь любопытным является письмо Бартоломео, брата Христофора Колумба, в бытность первого губернатором острова Эспаньола. Бартоломео пишет, что по состоянию на 1496 год число индейцев, населяющих половину острова, составляет 1 миллион и 100 тысяч. Но это не точная перепись, так как испанцы не брали в расчет женщин, детей, а также иных нетрудоспособных. То есть полное население составляло порядка трех миллионов. Уже спустя тридцать лет индейцев на острове осталось всего 11 тысяч.

Что касается гуарани, то у испанцев и португальцев в большом числе были распространены набеги за рабами, в результате которых численность гуарани резко снизилась. Работорговцев было принято называть паулистами, так как большинство из них были из штата Сан-Паулу, бывшего в то время центром работорговли.

После того, как в Америку были завезены мастиффы, хорошим тоном считалось кормить этих прожорливых и агрессивных собак мясом индейцев. Именно для этого их порой и забивали, а тела несчастных зачастую висели на оградах новых вилл, ожидая своего часа исчезнуть в желудке мастиффа.

Именно желание спасти гуарани от вымирания поставило перед иезуитами задачу создать такую форму проживания индейцев, которая могла бы защитить их от паулистов. И хотя орден иезуитов старался не только защитить индейцев от охотников за рабами, но и обеспечить какую-то прибыль от владения индейскими душами, что позволило бы им держаться на плаву, социальная организация в созданных ими резервациях вполне походила на коммунизм. Не коммунистической была только прибыль от продажи мате, которая составляла около девятиста процентов. Мало какое предприятие сейчас может похвастаться такой окупаемостью.

Иезуиты покоряли индейцев не кнутом, а пряником. Резервации, в которых предстояло жить гуарани, были названы словом «редукция», от испанского слова «reducir» – превращать, обращать, приводить к вере. В конечном счете, была образована тридцать одна редукция, в которой индейцы не только работали на благо иезуитского государства, но и получали необходимые знания по медицине, агротехнике. Они строили храмы, работали в мастерских, и иезуиты не стремились сломать самобытный быт индейцев. Происходило по другому: население постепенно само принимало решение жить по-новому, ведь формально главой оставался все тот же вождь-касик.

Первая из редукций была основана в 1610 году и называлась «Нуэстра-Сеньора-де-Лорето», сейчас ее руины располагаются в Аргентине, в провинции Миссионес.

Решение придать индейцам оседлый образ жизни, поместив их в редукции, на удивление сработало: многие из них все-таки захотели жить по-новому. К сожалению, это также не спасало их от набегов паулистов, в результате чего иезуитами было принято решение переселить гуарани к берегам горных рек. Это место было защищено самой природой: с одной стороны эта территория была ограничена Андами, а с другой реками Парана и Уругвай.

Из 12 000 индейцев-католиков, которые пустились в долгий и тяжелый путь (почти в 1300 километров) под руководством отца Монтойи, добралось лишь около 3 тысяч. Но даже после этого паулисты продолжали беспокоить редукции. А значит, народу гуарани все еще грозило рабство. Иезуиты получили разрешение у испанской короны на выдачу индейцам огнестрельного оружия с целью охраны своего нового дома.

Идеологом иезуитских миссий (редукций) был Диего де Торрес, который прежде чем взяться за обустройство быта индейцев, некоторое время пробыл в Перу, где еще совсем недавно ширилась могучая империя Инков, контроль над большей территорией которой конкистадоры получили в 1533 году. Полное исчезновение империи пришлось на 1578 год. Ее девизом было: Ama llulla, ama suwa, ama qilla (Не лги, не воруй, не ленись).

Считается, что именно Торрес решил, что менять быт индейцев коренным образом будет ошибкой. Он заявлял, что за основу надо взять устройство их жизни в Тауантинсуйу, их родной империи (думается, что он предполагал, что гуарани также входили в эту империю). И тогда они благосклонно отнесутся ко всем новым начинаниям миссионеров.

И индейцы (не только кечуа, но и гуарани), действительно полюбили иезуитов, так, как предсказывал Торрес. Отчетливо это можно проследить из множества источников, мы же воспользуемся записями иезуита Антонио Зеппа, который прибыл в уже обустроенные редукции в 1691 году. Он описывает свое прибытие в самую южную из редукций – Япейу.

«Когда утром 2-го июня отцы уже готовились сойти на берег, внезапно раздался страшный шум и грохот, как будто от угрожающего нападения неприятелей. По реке продвигаются два фрегата. Они симулируют морскую битву, непрерывно обмениваясь пушечными выстрелами. В то же время на берегу вступают в сражение два эскадрона кавалерии и две роты пехоты с таким воинственным пылом, что изумлённые зрители не могут поверить своим глазам и ушам… Блестят мушкеты, бьют барабаны, звучат рожки, флейты и тромпеты»

Но нет, это не бунт. Это гуарани встречают святых отцов! Их (индейцев) тысячи, и они искренне рады приезду иезуитов. Индейцы ведут сошедших на берег своих учителей через зеленые триумфальные арки, пройдя которые, святые отцы оказываются у церкви.

Население миссий на пике могущества государства иезуитов было таковым: 150–200 тысяч индейцев, около 12 тысяч рабов-негров и около 300 монахов ордена. Это население слишком мало, чтобы говорить о тотальной занятости индейцев в редукциях. Стоит хотя бы вспомнить, что население только империи Инков составляло 20 миллионов человек.

Всё вышло именно так, как и предлагал Диего де Торрес. Устройство редукций было скопировано с образца империи кечуа, лишь теперь главным был не Инка, а кто-то из святых отцов.

Мировая общественность, окажись она несколько мудрей, могла бы еще много чего позаимствовать у цивилизации «сыновей Солнца». Например, боливийский писатель Энрике Облитас Поблете в своей книге «Культура кальяуайя», написал, что инки в своей медицинской практике использовали пенициллин, антибиотик, который европейской цивилизацией был открыт лишь в 1928 году. У инков много было совершенного. Стоит отметить хотя бы водопровод, который не уступал римскому. Протяженность дорог составляла 25 тысяч километров, а почта работала на удивление быстро. Но история не терпит сослагательного наклонения. Что было – то было. Мы же вернемся к иезуитам.

Их редукции были построены следующим образом. Управляющими были выбранные святые отцы, один из которых отвечал за административную часть, а второй был духовником-исповедником. В помощь им из числа гуарани избирались «коррехидоры», которые и контактировали со всем населением редукций. Все редукции строились по типовому образцу. Как правило, они находились на возвышенности, и были окружены рвом и крепостной стеной. Редукции имели «правильную» архитектуру. Их улицы были прямыми, сходившимися к центральной площади, на которой стояла церковь, окруженная деревьями, крест, и статуя Девы Марии. Улицы были мощеными, и на них стояли квадратные дома гуарани, сделанные из сырцового кирпича, в которых теснилось все семейство: от внуков, до праотцов вместе с домашними животными. Архитектура этих домов была очень простой, чего не скажешь о церквях и постройках, принадлежавших иезуитам: они строились с претензией на благолепие со стороны туземцев. С одной стороны церкви стояла резиденция иезуитов (коллегия), к которой примыкали общественные постройки: аптека, больница, фабрики, магазины и тюрьма. С другой стороны церкви располагалось кладбище. Напротив церкви стояла канцелярия коррехидора, от которой начинались дома простых граждан.

Вот, пожалуй, и все устройство общины, и, выйдя за ворота, мы бы попали на общественные поля редукций. Здесь, по Зеппу, мы нашли бы «прежде всего гостиницу-рамаду и разного рода промышленные заведения: кирпичные заводы, печи для обжигания извести, красильни, колокольно-литейные заводы, мельницы, приводимые в движение людьми и лошадьми. Немного далее он [посетитель] встречает прекрасно содержащиеся сады. Они образуют первую зону обрабатываемой земли. Далее идут обширные поля риса, табака, пшеницы, бобов и гороха вперемежку с плантациями чая, хлопка и сахарного тростника. Все эти поля содержатся в великолепном порядке. Только некоторые участки представляют весьма печальный вид: это земли, предоставленные в индивидуальное пользование туземцам. Выйдя за пределы полевых угодий, мы находим альменду редукции – беспредельную ширь прерий и зарослей. Здесь пасутся 50 тысяч голов рогатого скота, 40 тысяч голов овец, до тысячи лошадей и ослов редукции Япейю. Вдалеке, на горизонте, кое-где виднеются хижины пастухов, охраняющих стада редукции…».

Антонио Зепп пишет, что индейцы выращивали чай, имея в виду мате. Выращивать его было очень выгодно, потому что после того, как иезуиты обосновались на новом месте, они получили от испанской короны право не платить налога. А это означало, что они могут начинать успешно вести торговлю. Иезуиты не заставили себя долго ждать. Из индейцев, уже живущих в редукциях, были снаряжены экспедиции, с целью доставки самых лучших саженцев мате, так как святые отцы пока не могли понять, каким образом можно размножить это растение. Семена, воткнутые в землю, не всходили. Вскоре они разгадали этот секрет, который, после своего изгнания, унесли с собой. Заново открыть секрет прорастания семян смог только Бонплан, знаменитый ботаник, и то спустя много лет. Но об этом позже. Пока же иезуиты посылали экспедиции за саженцами, и многие посланные не возвращались, после чего монахи посылали новую партию. Точно не установлено, но где-то между 1650 и 1670 годами иезуитам все-таки удалось разгадать секрет размножения падуба и одомашнить растение. А, так как в 1645 году они получили от короля Испании право на торговлю мате, они не стали сидеть сложа руки. Вскоре государство иезуитов производило мате больше, чем весь Парагвай вместе взятый. Хорошим продажам способствовало также и то, что иезуитские миссии находились поблизости от важных центров торговли: Буэнос-Айреса и Санта-фе. И это несмотря на то, что индейцы, как правило, работали «из-под палки». Иезуиты отмечали «детский» характер психологии индейцев. Они предпочитали получить порку за плохую работу на поле, но при этом ничего не делать, нежели хорошо обработать свой участок и получить хороший урожай. Антонио Зепп замечал, что в домах индейцев царит смрад и грязь, и что человеку непривычному, находиться в их жилищах трудно. Иезуит Кардиельс писал в 1758 г.: «140 лет мы боремся с этим, но едва ли что-нибудь улучшилось. И пока они будут обладать лишь разумом ребенка, ничто не улучшится». Тем не менее, в связи с тем, что в 1680 году иезуитские миссии были освобождены не только от десятины, но и от множества других налогов, их продукция была более чем конкурентоспособна. Торговцы из Асунсьона и Вильярики жаловались, что иезуиты наводнили рынок низкокачественным мате по низким ценам, хотя это было не так. Мате у иезуитов был лучший. Но, так или иначе, жалобы возымели свою силу, и очередным указом экспорт иезуитов был ограничен новым законом, который, однако, монахи и не думали соблюдать. Нарушения закона достигали критической отметки: экспорт превышал дозволенный в четыре раза. Причем иезуиты заявляли, что их мате предпочитают покупать не из-за дешевой цены, а из-за более высокого качества.

Вначале мате производили точно также, как это делали гуарани, которые, правда, из-за своих религиозных убеждений производили сбор листа лишь в утренние часы. Впрочем, современная наука говорит, что содержание полезных веществ наиболее высока именно с утра, и не только в мате, а в любой другой траве. Откуда об этом знали индейцы? Загадка, которую, скорее всего, никогда не удастся разрешить.

Во время сбора гуарани пели религиозные песни в честь мате. Было ли это всегда, мы не знаем, зато нам известно, как происходила переработка (опять-таки благодаря иезуиту Санчесу Лабрадору). «Срезанные с дерева листья обжигают на огне, и после раскладывают на циновках или сложенных палках и поддают жар снизу, следя за тем, чтобы листья не обгорели. После этого измельчают листья в ступках, сделанных в земле, просеивают и оставляют в ступке. Но от этого было много грязи…». Грязь, однако, не устраивала европейцев, и система производства была модифицирована: земляные ступки были заменены деревянными. Кроме того, иезуиты, решившие поставить дело на поток, перестали довольствоваться лишь одними листьями, решив срывать не только листья, а весь побег. Так же, как и гуарани, иезуиты обжигали листья на огне, с целью предотвратить ферментацию зеленых листьев. Затем побеги связывались в форме конуса и помещались над углями для сушки в течение 24 часов. Далее мате измельчали, и получали так называемый «canchada», который мог быть двух вариантов: «yerba de palos», или, по другому, «con palo», то есть с веточками, или, если собирали одни листочки и мелко перемалывали, «caa-mini».

Отношение иезуитов к индейцам в целом было гуманным, и они не раз сражались бок о бок со святыми отцами. Было это, когда они участвовали в междоусобных войнах, когда брали штурмом Асунсьон, или освобождали захваченный англичанами Буэнос-Айрес. В конечном счете это могущество сыграло с иезуитами злую шутку: испанцы стали их попросту бояться. Поэтому, когда было принято решение устранить орден, на них двинулись объединенные войска Португалии и Испании. Было это в 1756 году, и кровопролитие получило название войны гуарани, или войны семи редукций. После поражения в этой кампании, иезуиты были изгнаны, гуарани вернулись в леса, где они снова стали вести свой архаичный образ жизни.

Великий французский философ Вольтер как-то написал: «Распространение христианства в Парагвае силами одних только иезуитов является в некотором смысле триумфом человечества».

Именно во время господства иезуитского ордена произошло изменение в самой процедуре питья мате: монахи ввели в свой быт «бомбилью» – трубочку с ситом, которая сейчас является неотъемлемым атрибутом у людей, употребляющих мате.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.