Горилла

Горилла

Образ жизни и нравы этого свирепого, по прежним понятиям, зверя долго оставались загадочными. Так продолжалось до конца первой половины нашего века. Но вот в 1959–1960 годах молодой американский зоолог Джордж Шаллер вместе с женой 20 месяцев прожил в лесах Центральной Африки, главным образом на склонах гор Вирунга. Он 314 раз встречался с гориллами лицом к лицу. Он изучил их так досконально, как не изучена ещё ни одна обезьяна.

Он увидел и рассказал в книге "Год под знаком гориллы" (1964 год) поразительные вещи. Видел много раз и особый "танец" горилл — ритуал "биения в грудь", который прежде так пугал охотников и прочих людей, нечаянно повстречавших горилл в лесу.

Молодые гориллы, прожив на свете лишь 3–4 месяца, уже пробуют изучать этот ритуал, но привилегия на его полное исполнение принадлежит старым, матерым самцам с седыми спинами. Представление разыгрывается обычно при встрече с другим самцом или человеком и начинается отрывистыми криками. Потом "танцор" срывает с дерева ветку, сжимает её между губами, встает на ноги, в исступлении рвет листья и бросает их вокруг. И вот кульминация "танца": горилла, сгибая руки в локтях, попеременно то одной рукой, то другой бьет себя ладонями в грудь. Одна нога обычно приподнята, а ярость, может быть и театральная, этого страшного на вид, чёрного, лохматого, огромного зверя, кажется, не знает предела. Затем горилла быстро отскакивает в сторону, на бегу рвет листья, ломает сучья. И в финале колотит ладонями по земле.

Думают, что это "танец" угрозы, но впечатляющие сцены "биения в грудь" разыгрываются в диких лесах и в мирное время, когда врагов и близко нет. Может быть, это репетиция? Или просто развлечение?

Обычно гориллы угрожают пристальным взглядом, сурово сдвинув брови и сжав губы. Если вы его выдержали и глаз не отвели, значит, приняли вызов. И тогда — о, ужас! — горилла бросается на вас. Чёрная, взъерошенная, страшная, как дьявол, быстрая, как ветер, и сильная, как лев! Бежит, ломает сучья и вдруг… не добежав трех метров, останавливается, в бешенстве колотя себя в грудь. Либо, пыхтя и сопя, горилла проносится мимо. Ведь это только угроза, а не нападение, которого обычно не бывает. Храбрые охотники на горилл, цепенея от страха, не выдерживали демонстрации силы лохматого гиганта и метко стреляли в нападающую гориллу. А потом в выражениях, леденящих кровь, расписывали пережитые "опасности".

Но гориллы, которых гнев их вожака совсем не развлекает, не подвергают свои нервы таким испытаниям. Они под пристальным взглядом высшего в ранге покорно отводят в сторону глаза. И даже голову поворачивают вбок, чтобы уж никаких сомнений не было, что ему в глаза они не смотрят, драться не хотят и подчиняются. Если этого мало, кивают головой. Кивок вообще дружелюбное приветствие у горилл.

Когда горилла низкого ранга хочет выразить "высокопоставленной" горилле полную свою подчиненность, она падает перед ней на живот и лежит на земле, поджав под живот руки и ноги, а совсем юные гориллы одной рукой прикрывают ещё и затылок. Такая сверхпокорность сразу ликвидирует ярость вожака, и он великодушно прощает провинившемуся его слабости.

Если поза покорности выражена недостаточно ясно или когда более слабый противник долго не отводит взгляда и терпение старого самца иссякает, он бросается на наглеца. Бежит за ним (галопом!) и кусает за ноги, руки, спину — за места наименее уязвимые. Укусы никогда не бывают смертельными и даже серьезными.

Живут гориллы семейными группами — в каждой от 5 до 20 разновозрастных животных. Если в такой группе несколько взрослых самцов, то в высшем ранге те из них, у которых спина уже серебрится "сединой". Это не настоящая седина, а особый возрастной "знак", который появляется у самцов горилл после 10 лет жизни, а живут они, во всяком случае в зоопарке, до 35 лет. Второй ранг занимают самки, и в первую очередь те, у которых есть дети, и, чем меньше детёныши, тем выше в ранге самка. "Подростки" — самцы — на третьем месте, после самок, а в самом низу иерархии юные гориллы обоих полов, которые уже не живут с матерью, но ещё и взрослыми не стали.

Джордж Шаллер наблюдал, например, сцену, которая хорошо иллюстрирует порядок соподчинения в семьях горилл.

Шёл дождь, и один молодой самец, выбрав сухое место под деревом, уселся там, прижавшись к стволу. Как только к нему подошла самка, он тотчас встал, уступил ей место и ушел под дождь. Едва горилла-мадам устроилась на сухом месте, как явился самец с серебристой спиной и уселся с ней рядом. Потом лениво, не грубо, но настойчиво стал толкать её рукой и вытолкнул из укрытия, заняв все сухое место.

А дождь гориллы не любят. Сидят, выбрав место посуше, сгорбившись, опустив головы и скрестив руки на груди, ладонями прикрывая плечи. Матери прячут детей под грудью. Апатичны и ни на что не реагируют. Шаллер однажды прошел прямо через группу скорчившихся под дождем горилл, а те не обратили на него внимания.

Но солнцу очень рады. Часами лежат на солнцепёке, греются самозабвенно, как курортники на пляжах, так что пот выступает на мордах. И всегда, отдыхая днём, выбирают местечко солнечное, если только оно есть в гуще дикого леса. Сумрачных, высокоствольных лесов избегают, предпочитают бродить в долинах, вдоль рек, у дорог, вокруг деревень.

Где живут гориллы и много ли их осталось?

Подсчитать трудно, но полагают, что не меньше 5 тысяч и не больше 15 тысяч. Береговая горилла живет в тропических лесах Западной Африки: Камеруна, Габона, Конго — в общем в междуречье Нигера и Конго. Хотя и называется этот подвид береговым, однако обычно ближе 50 километров от побережья гориллы не селятся. А в глубь континента ареал их простирается местами на 500 километров. Второй подвид — горная горилла — обитает в тысяче миль восточнее: в Западной Уганде и пограничных с ней районах Конго, тоже в тропических лесах, на высоте 2–3 тысяч метров (в районе гор Микено, Карисимби, Високе — около озер Киву, Эдуарда и северо-западного берега Танганьики). Но больше всего горных горилл в низинном тропическом лесу, намного западнее упомянутых гор и озер. По данным на 1971 год, горных горилл сохранилось едва ли больше тысячи.

Жизнь горилл спокойная, мирная, вегетарианская: сон да ленивые поиски всякой съедобной зелени.

Едят они в основном листья и молодые побеги (а не плоды, как шимпанзе). Почти всякое растение, которое попадается им на пути, если оно сочное и свежее, гориллы попробуют. Более ста видов растений насчитал Джордж Шаллер в их меню. Но ни разу не видел, чтобы гориллы ели насекомых и вообще любых животных. Не видел, чтобы они когда-нибудь пили воду: соков растений вполне хватает для утоления жажды. И в воду, даже в небольшой бочажок или неглубокий ручей, никогда не заходят — либо перепрыгнут, либо, повалив дерево, как по мосту, переходят по нему.

После восхода солнца, проспав 13 часов, пробуждаются и часа два едят свою зелень. Часов в 9–10 завтрак кончается и начинается полуденный сон и отдых. Группа располагается в непринужденных позах: кто лежит на спине, кто на животе, на боку, иные сидят, прислонившись спиной к дереву, или лежат на суках.

Не все дремлют или спят; иные чистят и вылизывают своих детёнышей, лениво жуют листья. Обычное у других обезьян взаимное расчесывание шерсти у горилл не очень-то принято. Пока взрослые часа три сибаритствуют, переваривая в полуденной сиесте свой малокалорийный завтрак, молодежь играет и резвится вокруг. Игры у них — как у наших детей: догонялки, катание с "горок" — стволов деревьев, борьба за пригорок или куст и "поезд": положив руки друг другу на плечи, малыши бегают цепочкой.

Потом вожак, главный "папа", встает, и все идут кормиться. Бредут не спеша по лесу — 3–5 километров в час, едят, дремлют, греясь на солнце, опять едят. За день проходят то метров сто, то 5 километров, как душе угодно или смотря по тому, насколько местность удовлетворяет их аппетит. У каждой семейной группы владения от 25 до 40 квадратных километров. Но границы их часто нарушаются соседними семьями. Если встретятся, расходятся без драк. Правда, самцы-предводители обязательно разыгрывают друг перед другом уже известные нам пантомимы с бросанием ветвей и биением в грудь. Иногда сходятся и смотрят с угрозой в глаза друг другу. Потом опять поедят, посидят и снова, угрожающе скрестив взгляды, сойдутся в бескровном поединке. Кто первым не выдержит войны нервов, тот обычно и удаляется, а семья следует за ним.

С наступлением сумерек (в тропиках это случается сразу после захода солнца, обычно после шести часов) все гориллы собираются вокруг вожака, и он начинает сминать и сгибать в один центр ветки какого-нибудь куста. Тут все, словно подана команда, которой нельзя не подчиниться, строят гнезда для ночлега: самцы обычно на земле, реже на дереве, самки и молодежь на деревьях — и спят до рассвета.

С детьми гориллы нежны, заботливы и многотерпимы. Даже украшенные "сединами" самцы самого высокого ранга разрешают им прыгать и лазать по себе и вокруг. Если неопытная мать боится своего первенца, что у горилл тоже бывает, другая, старая самка, обязательно его усыновит: кормит и заботится о нем, как о своем собственном.

Беременность у горилл продолжается восемь месяцев. Двойни очень редки. Новорожденный весит 2 килограмма с небольшим. Развивается он примерно вдвое быстрее человеческого младенца. В два с половиной месяца уже ест растения. В шесть — лазает по веткам, в год — весит 16 килограммов. Самки половозрелы в 6–7 лет, самцы — в 9–10. Годам к 20–30 весят первые килограммов 100–140, вторые 200–275, а в зоопарках, разжирев от неподвижности, так даже и 350! Росту в такой горилле, когда она стоит, метр и три четверти, а если измерить её от темени до пят, разогнув в коленях ноги, то и 2 метра 30 сантиметров.

Никто не видел, чтобы дикие гориллы, как шимпанзе, с какой-либо особой целью — в драке или добывая пищу — брали в руки палки, камни или другие предметы. В неволе они этому легко обучаются. Не видели драк из-за самок. Вообще гориллы почти никогда не дерутся ни между собой, ни с другими животными. Шимпанзе, например, спокойно вторгаются в их владения, не вызывая ни гнева горилл, ни протестов. Со всяким зверем и птицей гориллы живут в мире. Только леопарды иногда нарушают ночами их покой, нападая на малых и слабых.

Даже людей гориллы никогда сами не трогают. Хотя местами они ночуют буквально в 30–70 метрах от человеческих поселений, пострадавших от горилл очень мало. Обычно это неопасные укусы в ноги, руки, ягодицы, нанесенные тем людям, которые ранили гориллу, а потом пытались убежать. В Камеруне считают за стыд признаться, что кого-то укусила горилла, потому что здесь все знают: эти обезьяны кусают только тех, кто, испугавшись, удирает.

Когда гориллы повадятся разорять банановые рощи, люди окружают их, загоняют в сети, бьют дубинами и колют копьями "все, что движется в этих сетях".

Старые, но ещё недавно распространяемые в печати рассказы о лохматом и свирепом "лесном демоне", глаза которого "буквально излучают пламя", не больше как миф и клевета на мирного вегетарианца.

"Возможно, — пишет Бернгард Гржимек, — и мы, люди, жили бы друг с другом более мирно и дружно, если бы были в более близком родстве с гориллой, а не с шимпанзе".