Ареал, биохор, биотоп и территория

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ареал, биохор, биотоп и территория

Ареал — это все страны на Земле, в которых обитают животные какого-либо вида. Например, наши белки живут в Европе и Северной Азии — это их ареал.

Но не всюду в пределах своего ареала найдете вы белок: нет их, например, в степи. Нет и в тундре, и в пустынях, хотя те встречаются — и не в малом числе — в очерченном нами на карте беличьем ареале. Живут белки только в лесах, а суслики, наоборот, — в степях, бегемоты и выдры — у рек и озер, а леса, где нет воды, избегают. Места и ландшафты, в которых поселяются животные и к которым приспособились, называют биохором.

Но и в лесу не все лесные животные скачут где попало. Белки предпочитают деревья, зайцы и лисы бегают по земле. Глухарей и белых куропаток напрасно бы вы стали искать в дубовых рощах: им нужны глухие таежные леса. А серые куропатки, напротив, тайгу не любят, а обитают в перелесках, на краю степей и полей. Это их, как говорят, биотоп.

Всю зиму куропатки держатся вместе, кочуют стаями, но весной разделяются на пары, и каждая пара от большого и прежде общего для всех куропаток биотопа «отрезает» в единоличное владение небольшой «кусочек» — это их территория, которую они храбро защищают от других куропаток.

Разделение всего обитаемого пространства на территории обеспечивает каждому виду животных более равномерное использование биотопа, всех земель и мест, пригодных для жизни. Бессознательная борьба животных за свой кусок земли, воды или дерева ведет к цели весьма разумной: не бывает так, что где-то поселяется их слишком много — так, что и есть им нечего, — а где-то слишком мало.

За миллионы лет эволюции весь земной шар бесчисленное число раз делился (делится и поныне) на миллионы миллионов индивидуальных территорий.

Территории бывают большие, маленькие и совсем крошечные. Все зависит от вида животных, их размеров и от того, как добывают они себе пропитание. Главное, чтоб территория могла прокормить звериное, птичье или рыбье семейство или стаю. Для травоядных, например, важно, чтобы на занятой ими территории росло столько травы, чтобы съесть ее они могли не меньше, скажем, чем за месяц. И чтобы там, где они ее всю съели, она успела вновь вырасти, когда стадо, кочуя по территории, вновь придет сюда. Если места, где они живут, очень плодородны, то и территория может здесь быть меньше, чем в районах, где корма мало. Следовательно, чем обильнее кормом земли, тем меньше (по площади) на них территории, тем гуще население животного царства.

На своей территории звери и птицы больше «уверены», что их самки останутся им верны. Некоторые так даже и не позволяют им заходить или залетать в чужие владения. И, как только такое заметят, гонят их сейчас же домой.

И «имущество» свое, конечно, легче уберечь от воров, когда у тебя охраняемые границы. Ведь воровство — порок не только человеческий. Воруют, я говорил уже, и птицы-беседочницы: всякие безделушки у соседей. А пингвины — камни из чужих гнезд, да так усердно, «что неохраняемое гнездо буквально тает на глазах». Пеликаны, пишет Реми Шовэн, «выглядят такими испуганными, совершая кражу, что даже издали видно, чем они занимаются».

У насекомых, пауков, рыб, лягушек, ящериц территории обычно маленькие — несколько квадратных метров или даже сантиметров, например, у рыбок в аквариумах. Зоологи решили измерить некоторые территории и нашли, что у тропических ящериц они не больше 30–40 квадратных метров, у техасских лягушек 400 квадратных метров, у лебедя — один квадратный километр, у косули примерно в пять, а у оленя раз в десять больше (тысяча и 2,5 тысячи акров). У льва и тигра охотничьи угодья около двадцати квадратных километров и даже больше.

Не всегда территория бывает там, где гнездо или логово: утки иногда улетают кормиться за километр и дальше от гнезд. В таких случаях у них два владения: маленькое около гнезда и большое, где они кормятся.

Стадо бабуинов, в котором примерно 80 обезьян, владеет территорией около 15 квадратных километров. Но все эти километры павианы обживают не одинаково: есть такие уголки, где они почти не бывают. По другим же бродят постоянно. Тут у них есть и деревья для сна — на них всегда ночуют. И «столовые» — там они обычно кормятся. И площадки для игр, и места для водопоя. Если воды в округе мало, то там, где она есть, иногда собираются на водопой сразу несколько обезьяньих стад, и все пьют вместе. Без ссор и драк. Неважно, на чьей территории вода — хозяева не гонят пришельцев. Видно, водоемы у них в общем пользовании. Напившись, стада расходятся, и редко кто из обезьян от своих уходит в чужое стадо.

Не только у павианов, а, по-видимому, у всех животных территории делятся на небольшие участки, где их владельцы занимаются разными своими делами: в одном месте спят, в другом чистятся, пьют, едят, в третьем — у них нора или другое убежище (и часто не одно). Не где попало отмечают и границы. А у многих есть даже и «уборные»: либо одна, либо множество, но все в определенных местах, как у бегемотов.

Все эти квартиры или, вернее, санузлы, туалеты, столовые, спальни, детские и прочие части квартир связывают хорошо вытоптанные дорожки, тропки или менее заметные переходы, но маршрут их, как правило, постоянен. Они петляют во всех направлениях по собственной территории, но у границ чужой обычно обрываются.

Как же не путают, где своя, а где чужая? Ведь никаких указателей на деревьях не развешено…

Впрочем, не совсем так. Печатными словами нигде не сказано, в чьи владения вы вступаете. Но пограничные столбы у территорий есть. «Материал», из которого они изготовлены, разный. Он часто вокальный: ведь птицы поют не для того, чтобы услаждать слух влюбленных, хотя, возможно, им это и приятно. А главным образом для того, чтобы все соседи знали, где владения певца. Здесь действует неписаное правило: «Где слышен мой голос, там и моя территория!»

Впрочем, многое зависит тут от площади, пригодной для устройства гнезд. Если она мала, а птиц много, то их самцы, потеснив друг друга, часто поют не только слыша, но и видя один другого. Но тогда и территории у них меньше предусмотренных природой.

Орангутанги и обезьяны ревуны, эволюционируя, обзавелись даже мощными «динамиками», которые усиливают их крик во сто крат. У орангутангов — это надувные, как меха у волынки, мешки на горле, а у ревунов — особые резонаторы в голосовых связках. Свой район оглашает ревом и олень, и бык, и лев — это тоже оповещение претендентам.

«Пограничные столбы» другого сорта животные изготавливают из своих запахов. Я уже немного говорил об этом, когда рассказывал, как самцы и самки находят друг друга. Всевозможные пахучие железы, которыми щедро наделены многие звери, служат им не только эту службу. Они и пригласительные письма для дам, и объявления на границах владений о том, что место здесь занято.

Территория, говорит 3. Веселовский, «буквально надушена специфическим запахом животного», которое на ней живет (у куниц, хорей и лис он такой сильный, что даже человек его чувствует). И запахи постоянно подновляются. Обычно, проснувшись, умывшись и позавтракав, владельцы тотчас идут дозором по своим владениям и всюду, где надо, ставят пометки.

Собаки, лисы и волки, которые, как известно, объявляют о своем присутствии, поднимая задние лапы на заборы, столбы, деревья и кусты, экономят буквально каждую каплю мочи, чтобы хватило ее на все «пограничные столбы».

Обезьяны ног не поднимают, а берут мочу на ладонь и размазывают по веткам. «Я держал в клетке, — рассказывает З. Веселовский, — индомалайскую полуобезьянку лори, которая после каждой чистки клетки лишь удваивала свои усилия в употреблении упомянутой жидкости».

Медведь тоже, извалявшись в своей моче, трется потом о деревья.

Зубры тоже, ободрав рогами кору, валяются в своей моче и трутся потом о дерево.

И барсук трется о кусты, и гиена, и соболь, и куница, и многие другие звери. А наш старый знакомый, скунс, прогуливаясь по своим владениям, время от времени прыскает на траву боевой жидкостью.

Бывают, так сказать, и визуальные, то есть зримые, заявки на владения. Те же медведи, не довольствуясь запахом, обдирают кору на стволах, которые после этого своей белизной сигналят о правах собственности косолапого.

Многие хищные птицы долго кружат над полями и лесами. А пустельга, облюбовав гнездо, пикирует над ним.

Некоторые лягушки и рыбы особыми движениями такие же знаки подают соседям.

Но если соседей они не останавливают, и те, игнорируя пограничные сигналы, слишком близко приближаются к чужим владениям, то нахалам посылают здесь второе серьезное предупреждение. Пантомимы, с которыми некоторые животные выступают перед противником из своего племени[41] на границах охотничьих участков, зоологи так и называют — «пограничные позы». Они часто очень забавны.

Колюшка грозит сопернику, посмевшему заплыть в ее территориальные воды, исполняя некий танец на голове. Если и этого мало, то кусает дно. Серебристые чайки рвут траву. Бык рогами и копытами роет землю.

Петухи в такого рода конфликтах с азартом клюют друг перед другом воображаемые зерна. Синицы поступают так же. Скворцы и журавли демонстративно чистят свое оперение перед самым носом врага, а шилоклювки и кулики-сороки делают вид, что очень хотят спать: до того, видите ли, им скучен и неинтересен вид этого нудного наглеца, требующего доли в их владениях. Они суют голову под крыло и приседают, имитируя позу, в которой обычно спят.

Действие это, конечно, инстинктивно и не выражает истинного презрения, хотя по странной случайности и в самом деле его напоминает.