Круг одиннадцатый. Ревердатто, Куминова
Круг одиннадцатый. Ревердатто, Куминова
В начале ХХ века в России начался беспрецедентный по своим масштабам проект ботанических исследований. И связано это было со Столыпинскими реформами и переселением малоземельных крестьян из центральных регионов России в Сибирь. Для этого было создано Переселенческое управление. Для выявления почвенных и растительных условий в Сибири и Средней Азии за период с 1908 по 1914 год им было профинансировано 86 (!) ботанических экспедиций, охватывающих практически всю часть Азиатской России: Приморская, Амурская, Забайкальская области, Иркутская, Енисейская, Томская губернии, Семипалатинская, Семиреченская, Сыр-Дарьинская, Акмолинская, Тургайская, Закаспийская, Ферганская, Самаркандская, Якутская области, Тобольская губерния. В составе этих экспедиций работали выдающиеся ботаники: В. Л. Комаров, И. В. Кузнецов, В. П. Дробов, В. И. Липский, Б. И. Городков, И. М. Крашенинников, Б. А. Келлер, И. В. Новопокровский. Из томских ботаников: П. Н. Крылов, В. В. Сапожников, В. С. Титов, Б. К. Шишкин и многие другие. Руководил всеми этими отрядами Б. А. Федтченко.
Ботаническое коловращение в России в эти годы было невероятным: обмен опытом, методическими подходами, что очень важно в ботанике, а самое главное — идеями. Здесь сразу на необъятных просторах Сибири зарождалась и крепла новая наука — геоботаника.
Идеи о выделении единицы растительности возникали постоянно. Но они появлялись не вовремя. В. И. Коржинский впервые ввел в обиход такие понятия, как «растительные сообщества», «ассоциации», «общественная жизнь растений». П. Н. Крылов первым предложил использовать термин «фитосоциология», под которым он понимал науку о сообществах растений. Противником, как ни странно, был В. Л. Комаров, который резко возражал против антропоцентризма и приложения термина «сообщество» к объектам растительного мира и крайне негативно относился к термину «фитосоциология».
Наиболее последовательно идею растительных сообществ отстаивал В. Н. С укачев, который в 1915 году опубликовал «Введение в учение о растительных сообществах», в котором изложены основные направления этой новой ботанической науки. Если единицей флоры является вид, то единицей растительности является фитоценоз. Применение этого понятия позволяло систематизировать растительный покров огромной территории всей России. Так зарождалась новая отрасль ботанических знаний — геоботаника.
В. В. Ревердатто с головой окунулся в эту новую науку, тем более, что опыт описания растительных группировок, полученный в низовьях Енисея, у него имелся.
После смерти В. В. Сапожникова в 1925 году Ревердатто стал профессором кафедры ботаники, а затем добился организации кафедры геоботаники и возглавил ее. Первый набор студентов на эту новую специальность состоялся в 1929 году. Среди них были сестры Куминовы — Маша и Саша, В. В. Тарчевский, будущий основоположник промышленной ботаники в СССР, В. П. Голубинцева, М. А. Альбицкая.
Необходимо отметить, что В. В. Ревердатто был прекрасным лектором. Вот как вспоминала об этом его ученица А. В. Куминова: «Слушая его, студенты мысленно перемещались в характеризуемые им районы, следовали за путешественниками по тропам исследований, постепенно входили в тайны изучаемого растительного мира. На лекциях царило оживление, вызванное живописными рассказами Виктора Владимировича».
Кафедра геоботаники занимала три комнаты на втором этаже университета в северном крыле. Один маленький кабинет принадлежал заведующему, в другом, большом, читались лекции, а третья комната была ассистентская для проведения научных исследований. Кроме того, многие студенты имели постоянные места в Гербарии для работы с гербарием, собранным в летний период. Надо отметить, что в современных университетах таких возможностей для работы у студентов нет.
В 1929 году на очередном съезде Коммунистической партии был взят курс на поголовную коллективизацию. Необходимо в срочном порядке картировать сельскохозяйственные угодья. В этих условиях студенты геоботаники взрослели быстро. Вместо ежегодной практики по ботанике, проходившей в Крыму, все преподаватели и студенты разъезжались на инвентаризацию кормовых угодий. В полевых условиях приобретались знания и тут же они использовались для практической работы.
На протяжении многих лет В. В. Ревердатто работал в Хакасии. Здесь, в Абаканских степях, был организован своеобразный полигон для практики студентов, отработки отдельных методических и теоретических геоботанических исследований.
Виктор Владимирович неоднократно сам проводил занятия со студентами. Вот как его запомнила А. В. Куминова: «Худощавый, очень подвижный, с характерной походкой боком в туальденоровой рубашке, подпоясанной узким кожаным ремешком, в шапке с козырьком, из?под которой блестели очки и торчал нос, очень сильно обгоревший и шелушившийся от хакасского солнца, он быстро-быстро ходил по очередному участку работ, показывая, какие растения нужно собирать в гербарий или где заложить учетные площадки. Мне приходилось за ним бегать и в темпе выкапывать указанные растения, а старшим товарищам — учитывать все сказанное по ходу проведения исследований… Несколько экспедиций провел В. В. Ревердатто в Западный Саян. Верхом на незавидной крестьянской лошадке, с барометром-высотометром и биноклем через плечо — таким помню я его во время экспедиции в верховья Абакана, Оны, Джебаша, Хемчика. Поводья опущены, так как руки исследователя заняты — он беспрестанно записывает свои наблюдения в полевой дневник, отмечает пункты полевой маршрутной съемки, изменения высоты местности. Лошадь, как бы чувствуя себя участником исследовательского процесса, идет равномерно, тщательно выбирая, куда можно ступить по узкой горной дорожке, затерянной меж камней и корней деревьев. Но такое передвижение нарушается частыми остановками, и нужно как можно скорее слезать с коня, вооружаться копалкой и догонять уже успевшего устремиться в сторону от дороги начальника экспедиции. На ходу он бросает названия видов, и я, больше по интуиции, чем руководствуясь своими элементарными знаниями флоры, кидаюсь копать растения, чтобы успеть дальше за стремительным передвижением Виктора Владимировича вперед».
За считанные годы под руководством В. В. Ревердатто проведены детальные геоботанические обследования Сибири на площади 6 млн га с составлением крупномасштабных геоботанических карт.
Очень быстро, буквально за три зимних сезона (летом проводились бесконечные экспедиции), В. В. Ревердатто подготовил книгу «Растительность Сибири». Это была первая обобщающая работа подобного плана. В ней он развивает идею П. Н. Крылова об использовании в геоботаническом районировании основополагающих принципов: климатического, формационного, геоморфологического — для выделения крупных геоботанических единиц, а для более мелких — использование флористической и почвенной характеристик. Всего было выделено и охарактеризовано 50 единиц районирования. Им была задумана обширная программа детального геоботанического обследования Красноярского края, но текущие дела по картированию земельных угодий отнимали все время.
Кроме научной и преподавательской деятельности Ревердатто занимался большой общественной работой. Он участвовал в организации научных объединений, выступал с публичными лекциями и с докладами не только на ботанических конференциях, но и на хозяйственных активах. В Томске он состоял членом городского Совета, членом президиума горисполкома, активно участвовал в многочисленных научно-производственных совещаниях, которыми так изобилуют 30?е годы. Он возглавлял Томское отделение Всероссийского ботанического общества, был заместителем председателя Новосибирского географического общества, возглавлял университетское бюро Всесоюзной ассоциации работников науки и техники и даже принимал активное участие в работе общества воинствующих материалистов-диалектиков. С 1926 по 1929 год он декан физико математического факультета; с 1929 по 1930 год — член правления университета; с 1930 по 1935 год — проректор по науке. В 1937 году он был директором биологического НИ при Томском университете. В 1935 году Президиум АН СССР без защиты присудил В. В. Ревердатто степень доктора наук.
В 1932 году В. В. Ревердатто вступил в члены ВКП /б/ , но при чистке партии в 1935 году был исключен из партии с формулировкой «как выходец из классово-враждебной среды». Надо сказать, что в 1946 году он опять подал заявление и был принят в члены партии, но в 1951 году опять исключен с формулировкой «за сокрытие при вторичном вступлении в партию компрометирующих автобиографических данных о себе и своих родственниках», и больше он в партию не вступал.
Остается удивляться, почему он так упорно стремился стать коммунистом? В силу идейности или обстоятельств? Скорее всего, это было следствием его темперамента и неуемных жизненных сил, требующих выхода в общественной работе. Реализоваться вне членства коммунистической партии в то время практически было невозможно. А с другой стороны, Ревердатто был из «бывших» — сыном дворянина и столбовой дворянки. Его братья участвовали в гражданской войне на стороне белых. И он ни по происхождению, ни по интеллекту никогда не мог стать «своим» у пролетарской верхушки.
Несмотря на свое непролетарское происхождение, В. В. Ревердатто имел все условия для работы, и десятилетие с 1926 по 1935 год было самым продуктивным в научном плане. За этот период он опубликовал 33 научные работы общим объемом около 800 страниц, получил в 1935 году степень доктора биологических наук без защиты диссертации, имел возможность ездить в экспедиции по всей Сибири. Тем не менее он был «под колпаком» у НКВД, и от репрессий спасало то, что его работа была чрезвычайно нужна для народного хозяйства.
Семейная жизнь В. В. Ревердатто так и не заладилась. В 1928 году он женился на своей студентке М. В. Куминовой, а в конце 1930 года она умерла, оставив годовалую дочь.
В этот тяжелый период он нашел преданную ученицу и помощницу, Александру Владимировну Куминову, сестру покойной жены.
А. В. Куминова родилась 6 ноября 1911 года в городе Ишиме Тюменской области в семье учителя начальных городских училищ. Кроме нее и Марии в семье было четыре брата. В Томск родители переехали в 1921 году, где Шура Куминова окончила среднюю школу. К этому времени старшая сестра уже работала в Томском университете ботаником и привлекала сестру-школьницу к участию в экспедициях. Так уж получилось, что ее ботаническим учителем стал В. В. Ревердатто.
Вот как она сама вспоминала этот период: «Свое боевое крещение я получила в 1927 году, когда после окончания 7?го класса приехала с сестрой в свою первую экспедицию в Хакасию. Работала «на подхвате», но значилась «коллектором», о чем есть официальная справка от начальника экспедиции профессора Ревердатто. Я в основном копала растения, таскала рейку при нивелировке профилей, помогала брать укосы на контрольных площадках, зарисовывать покрытие и задернованность, т. е. была непосредственным помощником Валентины Петровны Голубинцевой, тогда еще аспирантки кафедры геоботаники. Иногда я приносила виды, интересные с точки зрения Виктора Владимировича, и он как?то сказал: «У Александры есть глаз», как бы благословив на весь дальнейший жизненный путь».
В 1928 году Александра опять участвует в большой экспедиции по Хакасии. Маршрут экспедиции начался от села Монок, проходил по притокам Абакана. И продолжался на территорию Тувы, которая в то время еще не входила в состав СССР. Здесь В. В. Ревердатто привлекла растительность альпийского пояса, особенно так называемая «пятнистая» тундра. Это непростое путешествие 17?летняя девушка выдержала, поражая всех упорством и бесстрашием. После этой экспедиции много лет Виктор Владимирович называл девушку не иначе как «неутомимая Александра».
В то время Александра мечтала стать географом, но специальности «география» не было в Томском университете, и она подала документы на кафедру геоботаники. Уже на следующий год все будущие геоботаники были направлены на юг Красноярского края проводить обследование кормовых угодий. А через год, в 1931 году, второкурсница Александра Куминова была назначена начальником геоботанического отряда, работающего в Быркинском и Борзинском районах Забайкалья и изучавшего растительность кормовых угодий в Быркинском совхозе и на нескольких переселенческих участках. Работали самостоятельно, делая бесконечные укосы, составляя описания, картируя растительность. Кроме того, необходимо было собрать всю земельную документацию, хранящуюся в земельных комитетах, сельсоветах, райисполкомах. Но эту работу выполняли во время затяжных дождей, когда все основные полевые работы были выполнены.
В хорошую погоду рабочий день молодых геоботаников продолжался с восхода солнца и заканчивался далеко за полночь. Именно в это время у Александры Владимировны закладывался характер полевика, ученого и отважного путешественника.
Работа геоботаника не предполагает никакой романтики, в основе ее тяжелый и изнурительный труд. В то время сведений о растительности практически не было, за исключением материалов Переселенческого управления. Карты были старые, дореволюционные. По ходу маршрута необходимо вести записи в дневнике, если контур растительности большой, то работа эта велась прямо в седле. На контуре растительности выбиралось по три типичных участка. Каждое сообщество тщательно записывалось, заполнялись специальные бланки: в них отмечался порядковый номер сообщества, он отмечался точкой на карте. Далее заполнялись необходимые графы: название растительной ассоциации, местонахождение, положение в ландшафте, рельеф, почва, водный режим. При описании структуры травостоя указывается общее проективное покрытие в процентах, ярусность, высота каждого яруса и перечень основных растений — эдификаторов. Затем следует полный список растений сообщества с указанием для каждого яруса обилия, удельного покрытия, характера размещения, дополнительно отмечалась фенофаза растений и оценивалось жизненное состояние. А в конце бланка давалась хозяйственная оценка сообщества — пастбище, сенокос, пахотнопригодный участок, неудобь. Пока Александра Владимировна делала необходимые описания, помощник делал укосы: с помощью железных колышков он отмечал один квадратный метр и на нем скашивал травостой на высоте 5 см. Траву разбирали по ботаническим группам (злаки, бобовые, разнотравье), заворачивали в бумагу для последующего высушивания и взвешивания. И так повторяется три — пять раз. Первичный материал по урожайности травостоя в дальнейшем, в зимнее время, служил основой для вычисления запасов кормов на обследованной территории. Для этого в поле геоботаник ведет поконтурную ведомость, в которой отмечает номер выдела и его площадь. От точности проведенных работ зависела объективная характеристика участка. Успешность работы геоботаников определялась усердием, педантичностью, кропотливостью и тщательностью записей в полевых дневниках во время экспедиции.
И такой нелегкий труд продолжается с утра до позднего вечера. Особенно трудно работать первое время — растительность незнакомая, виды — тоже. Приходится много растений закладывать в гербарий и делать множество учетных площадок. После такой работы молодые девушки буквально валились с лошадей. Со временем, привыкнув к новой территории, работали энергичней.
Весь период учебы в университете студенты-геоботаники не имели ни отпусков, ни каникул, ни стипендии, а получали зарплату в соответствии с занимаемыми в экспедиции должностями, которые были несколько выше, чем стипендия.
В зимнее время Александра с удовольствием работала, определяя собранный гербарий, не уступая в усердии флористам. Предварительный осмотр привозимых материалов обычно проводил сам П. Н. Крылов.
Вот как она вспоминала об этом: «Первым шел разбор по местообитаниям, а потом по семействам. Порфирий Никитич, сидя около середины длинного стола, называл семейство, а я бегала из конца в конец с каждым листом, чтобы определить его в соответствующую кучку».
В 1933 году она уже самостоятельно работала старшим типологом и параллельно проводила занятия со студентами, вела у них спецкурс по методике геоботанических исследований.
Во время обучения в университете А. В. Куминова участвовала в экспедициях на остров Ольхон, в Алданский район Якутии, Читинскую область. Нужно ли говорить, что к окончанию университета она стала первоклассным геоботаником, опытным путешественником и прекрасно разбиралась в вопросах ботаники.
Дипломная работа А. В. Куминовой называлась «Степи Забайкалья и их место в ботанико-географическом районировании Даурии» и значительно превосходила уровень дипломных работ. После окончания университета В. В. Ревердатто предложил продолжить учебу в аспирантуре. Для кандидатской работы он предложил тему «Флора гор юга Сибири». Тема была явно не для одного человека. Вот как Александра Владимировна потом вспоминала сама: «Я добросовестно работала по сбору всего опубликованного и фондового материала, все годы проводила полевые исследования, кроме Восточной Сибири была в горных районах Восточного и Центрального Саяна, но собранного материала не хватало для раскрытия темы. По-видимому она была не по силам одному исследователю». В этом Александра Владимировна была абсолютно права. Только через тридцать — сорок — шестьдесят лет, по мере накопления гербарного материала, стали защищаться не кандидатские, а докторские работы, посвященные отдельным горным областям Сибири. Достаточно вспомнить блистательную работу Л. И. Малышева «Флора высокогорий Западного Саяна», А. С. Р евушкина «Высокогорная флора Алтая», И. М. Красноборова «Высокогорная флора Западного Саяна», В. П. Седельникова «Высокогорная растительность Алтае-Саянской горной области», Н. В. Ревякиной «Современная приледниковая флора Алтае-Саянской горной области», и этот список можно продолжить.
Тем временем в стране наступали суровые времена. Ездила по Томску закрытая машина «черный ворон», и после его визита томские университеты недосчитывались своих профессоров.
Второго июля 1937 года Сталин продиктовал «директиву об антисоветских элементах» за номером 863 / ш. В ней предлагалось всем секретарям областных и краевых партийных организаций и НКВД взять на учет всех «бывших», а наиболее враждебных к советской власти — расстрелять. Согласно современным экспертным оценкам, с октября 1936 по ноябрь 1938 года были арестованы и осуждены 1,5 млн человек, из которых расстреляны 725 тысяч. Каждый день в течение двух лет прощались с жизнью тысяча человек. Причем по инструкции НКВД казнимым даже не объявляли приговор.
Доносительство стало нормой поведения. Любое отклонение от интеллектуального уровня обывателя вызывало подозрения и давало повод для репрессий.
После революции 1917 года интеллигенция, впрочем, как и весь народ, жила в условиях геноцида. Такой извращенной жестокости к своим гражданам не знало ни одно государство. Интеллигенцию априорно относили к «врагам народа». Надо было посещать все общественные мероприятия, открытые партсобрания, осуждать очередных разоблаченных врагов народа и голосовать за их уничтожение, невольно становясь причастным к преступлениям перед совестью. О том, что высокообразованные люди не понимали этой игры власти, не могло быть и речи, но страх, даже не за себя лично, а за близких, не позволял им высказывать недовольство и протестовать.
В 1937 году В. В. Ревердатто арестовали и заключили под стражу в Новосибирске. После его ареста Александре Куминовой пришлось забрать к себе его дочь, а чтобы не усложнять ей жизнь и не вызывать лишних разговоров, она устроила ее в школу под фамилией матери.
За два года утекло много воды, жизнь шла своим чередом. Университет продолжал развиваться, в 1939 году состоялась первая Сибирская научная конференция по изучению и освоению производительных сил Сибири. В ее работе принимали участие свыше 300 человек, заслушано 146 докладов, а материалы были опубликованы в шести томах. Приходили новые поколения студентов, воспитанных в новых условиях, с новыми идеалами. Совершались большие и маленькие события, шли обыкновенные будни со своими радостями и огорчениями, недоступные заключенному. В тюрьмах у законопослушных людей в первую очередь ломается психика, и редко кто, выйдя на свободу, остается деятельным и общественно полезным членом общества.
И как же должен себя чувствовать человек, еще вчера авторитетный ученый, экономивший каждую минуту для своего научного творчества, нужный для десятков людей, а сегодня заключенный, подвергающийся незаслуженно унижениям и оскорблениям.
У нас нет сведений, как допрашивали В. В. Ревердатто. Но есть диалоги следователя с гением русской биологии Н. И. Вавиловым, замученным в тюрьмах НКВД. Каждый раз, когда Вавилова вводили, следователь задавал ему один и тот же вопрос:
— Ты кто?
— Академик Вавилов.
— Мешок говна ты, а не академик, — заявлял доблестный старший лейтенант и, победоносно взглянув на униженного «врага», приступал к допросу.
Новосибирские застенки НКВД славились своей жестокостью и умением «развязать язык» у любого заключенного. Надо полагать, В. В. Ревердатто был мужественным человеком, он прошел сквозь тюрьму и не сломался. А в будущем его ждали новые испытания.
Впереди была Война и новая жизнь.
Терескен ленский — Ceratoides lenensis (Kumin.) Jurtz. et R. Kam.