Одмихнионы — путеводные нити

Одмихнионы — путеводные нити

Одмихнионы — это своего рода дорожные столбы, указывающие дорогу к дому или к найденной добыче. Они же и метки на границах ревира. Об этом их назначении я уже немного рассказал в главе об индивидуальной территории.

Муравьи, скитаясь по запутанным лабиринтам травяных джунглей, находят дорогу домой или к добыче вдали от дома, держась, подобно Тесею, за ариаднину нить, которой наградила их, однако, не царская дочь, а природа. То нить тонких запахов.

Профессор университета в австрийском городе Граце Вильгельм Геч провел много опытов с муравьями. Он пишет: если приколоть булавкой муху к листу бумаги недалеко от муравейника, то вскоре ее найдет первый муравей-разведчик. Покрутившись около мухи, он бежит обратно в гнездо, и вот уже восемь муравьев приходят с ним к добыче. Они пробуют стащить муху с булавки, но, убедившись, что это им не по силам, опять бегут в гнездо. Проходит совсем немного времени, и появляется новый, более многочисленный отряд, и муравьи по частям переносят муху в свой дом.

Муравей, метя трассу, то и дело прижимается брюшком к земле и оставляет на ней свой запах. Каким простым опытом можно доказать, что муравьи действительно метят трассы?

Возьмите лист бумаги и положите его на пути муравья, возвращающегося домой с известием о богатой находке. Когда муравей проползет по листу, пометьте его путь легким штрихом карандаша и поверните бумагу под небольшим углом. Муравьи, вызванные из гнезда, добегут по трассе до края бумаги, упрутся в то место, где раньше трасса проходила с земли на лист, но — тут обрыв! Начнут суетиться у разрыва, искать трассу и, когда найдут ее в стороне, снова побегут по прямой. Вы увидите, что путь муравьев будет совпадать с отмеченной карандашом линией.

Муравьи метят трассы не муравьиной кислотой, которой, изогнувшись, прыскают на укушенное ими место на теле врага, чтобы оно сильнее горело и зудело. У разных видов муравьев одмихнионы производят либо Дюфурова железа (она — на конце брюшка, чуть повыше «пузырька» с ядом), либо железа Павана (она пониже «пузырька» с ядом), либо другие железы.

Трассы, которыми муравьи постоянно пользуются, превращаются в своего рода столбовые дороги. Они расходятся во все стороны от муравейника, и на них даже простым глазом можно иногда увидеть капельки оставленных муравьями меток. Непрерывный поток шестиногих пешеходов бежит по этим хорошо «убеганным» шоссе. Там, где они кончаются и за пределами муравьиной «цивилизации» начинается бездорожье травяных джунглей, муравьи разбегаются в разные стороны. А там, где вымощенную запахами магистраль разрушают стихийные бедствия, например ботинок человека, создаются заторы, как на улицах наших городов в часы «пик». Но вскоре они устраняются, и новые колонны муравьев спешат через мосты, наведенные «саперами» в разрывах.

Часто муравейники располагаются так близко один к другому, что их дороги неоднократно пересекаются, словно спутанные нити. Как найти тут правильный путь, не ошибиться, не заблудиться?

Исследования показали, что дороги муравьев не только разных видов, но и каждого муравейника надушены не одинаковыми одмихнионами, а специфическими для каждого гнезда (такая же картина у термитов и пчел).

Запах меток муравьи распознают, ощупывая и обнюхивая их своими усиками, или антеннами. Антенны не зря так названы: они воспринимают из внешнего мира и сообщают нервным центрам муравья основные сведения об окружающем пространстве. На их кончиках расположены многочисленные рецепторы (приемники) самых важных для муравьев органов чувств — обоняния и осязания. У лесного муравья на каждой антенне можно насчитать, если набраться терпения, более двухсот обонятельных бугорков и около двух тысяч осязательных щетинок. А у слепых от рождения разновидностей муравьев их еще больше.

Антенны очень подвижны, муравей без конца ощупывает и обнюхивает ими все предметы вокруг. Поскольку впечатления о форме и запахе «осязаемо-обоняемого» предмета муравей получает одновременно, ему трудно, наверное, разделить эти два представления, то есть запах и форму, и они сливаются в его ощущениях в одно комплексное топохимическое чувство.

Иначе говоря, муравей, по-видимому, воспринимает мир вещей в таких необычных для нас категориях, как круглый или квадратный запах, запах шершавый или гладкий, мягкий или твердый. Но это пока всего лишь гипотеза…

Запах муравьиных меток быстро улетучивается: у некоторых муравьев, обитающих в наших широтах, уже через 104 секунды! А в жарких песках пустынь или полупустынь, где тоже живут муравьи, их метки, испаряясь, наверное, моментально теряют свой запах? Целесообразны ли здесь ориентиры из капелек жидкости?

Нет, нецелесообразны. И природа нашла очень оригинальный выход из трудного положения, созданного жарким солнцем. Больше того, солнце даже помогает муравьям наносить дорожные знаки. Муравьи бегают, не касаясь концом брюшка земли, а, напротив, приподняв его. Одмихнионы выделяются прямо в воздух. И чем ярче солнце, тем скорее испаряются капельки феромонов! Они создают, так сказать, воздушный коридор запахов, который в безветренную погоду, нередкую в пустынях, сохраняется достаточно долго.

Установлено, что и пчелы, вылетая за взятком к богатым нектаром медоносам, тоже метят особым запахом воздушные трассы. Это дополнительное пояснение к информации, полученной во время «танца». На брюшке рабочей пчелы есть небольшая «сумка», или «кармашек», которая может выворачиваться наружу, распространяя вокруг себя особый запах. В этой сумке располагается пахучая железа, названная железой Насонова, в честь первого ее исследователя.

Пчелы, у которых нет языка танцев (например, мелипоны), указывают собратьям путь к богатым медоносам, кусая на манер шмеля листья и стебли растений. У мелипон пахучие железы помещаются в основании челюстей.

Да и шмели тоже. Весной в пору размножения выделения их челюстных желез служат эпагонами (привлекают самок), летом же, во время воспитания потомства, они уже одмихнионы (указатели пути). Члены каждой семьи, покусывая стебли трав, листья и ветки деревьев, прокладывают обонятельные тропы к медоносам и обратно к дому, вокруг которого все «надушено» специфическими ароматами гнезда.

В лесах Южной и Юго-Восточной Азии живут похожие на белок близкие родичи полуобезьян, или лемуров, — тупайи. У каждой пары своя территория, которая охраняется весьма ревниво. Несколько раз за день самец-тупайя обходит дозором свои владения: подновляет старые метки, ставит новые. На горле у него, как у некоторых насекомоядных, особые пахучие железы. Пышнохвостый хозяин куста прижимает горло то тут, то там к веткам в пределах захваченного ревира (индивидуальной территории). Трется горловой железой о камни и другие предметы. Но и этого мало ему: прохаживаясь или пробегая туда-сюда мелкими, нервными шажками, зверек прыскает на ветки каплями своей мочи (экономно, как волк, чтобы сразу весь запас не истратить). Смазывает лапки той же жидкостью. И, снарядившись таким образом, отправляется в турне по своим владениям, автоматически их маркируя.

Лемуры — тонкий лори и галаго, а из обезьян капуцины метят клетку, если живут в ней, а на воле ветви деревьев лапками, смоченными мочой.

Толстые лори обозначают границы своего ревира или клетку, в которой живут, иначе, чем лори тонкие: рук и ног не марают, а просто, ползая с сука на сук, прыскают мочой, где считают нужным.

Хвост у мадагаскарского лемура катта — главный информационный орган: словно черно-белый полосатый флаг, задранный вверх, он приводит в возбуждение его сотоварищей. Когда катта направляет свой «флаг» в их сторону, те мурлычат, мяукают удовлетворенно. Но обычно началу «собеседования» предшествует ароматизация хвоста. Подогнув его под себя и пропустив под брюхом между всеми четырьмя лапами, катта прижимает конец хвоста к внутренним сторонам правого и левого предплечья. Натирает конец хвоста об имеющиеся тут пахучие железы, отмеченные роговыми шипами. Надушив хвост, поднимает его сначала над головой и, помахивая им, развевает по ветру приобретенную хвостом отдушку. Затем, встав на задние лапки, катта выносит хвост вперед и, пригибая к нему то правую, то левую лапу, опять натирает ими хвост. Потом трется о ветки железами предплечий, подмышек и анальными, которые у катта тоже есть.

Пахучими железами на предплечьях снаряжены и другие лемуры, например гапалолемур и черный лемур.

У сумчатой летяги железами, выделяющими одмихнионы, обладают и самец и самка. Но у самца они на лбу, у самки — на груди. Почему так? В этом есть свой смысл. Самец, прежде чем отправится в обход своих владений, трется лбом о грудь самки. Приобретая таким образом ее запах, ставит метки, несущие сразу две информации, предназначенные себе подобным: первая — «здесь границы моей территории», вторая — «у меня есть жена, третий здесь будет лишним».

У индийской антилопы гарны и у разных других антилоп пахучие железы расположены спереди, перед глазами. Их выходное отверстие антилопа может произвольно сужать и расширять столь сильно, что «человек легко может ввести кончик своего указательного пальца в их проток». Границы территории антилопа отмечает так: найдет сухую ветку или крепкий стебель и слегка втыкает их тонкие концы в расширенные протоки своих орбитальных желез. Со стороны кажется, будто антилопа решила выколоть себе глаза об острый сучок.

У коров, коз, овец и многих других парнокопытных «секрет желез, — пишет профессор Я. Д. Киршенблат, — открывающихся между копытцами, служит не только для смазывания поверхности копыт, но содержит также одмихнионы для оставления пахучих следов во время передвижения животного».