Оборонные вещества — аминоны

Оборонные вещества — аминоны

Жук-бомбардир — настоящий артиллерист. Он стреляет едкой жидкостью, которая, словно снаряд из миниатюрной пушки, вылетает из заднего конца его брюшка и мгновенно превращается в небольшой клуб ядовитого «дыма» — точно шрапнель разорвалась! Когда несколько таких красно-синих гренадеров открывают огонь, то вся сцена напоминает поле битвы с птичьего полета. Отстреливаясь от преследующей его жужелицы, жук-бомбардир быстро выпускает друг за другом 10–12 снарядов. Как только смолкнут последние залпы мини-канонады, жука уже нет: он исчез куда-то, спрятался, прикрыв свое отступление разрывами ядовитого газа.

Недавно установлено, что из оборонных веществ бомбардира образуется даже гремучий газ! А после его взрыва получается вода.

Очень многих насекомых природа наделила оборонными веществами — аминонами. Ими обладают жуки, клопы, тараканы, уховертки, сенокосцы, муравьи, гусеницы бабочек-хохлаток и походного шелкопряда, двукрылые (мухи, оводы, слепни), перепончатокрылые (муравьи, осы, пчелы, наездники), прямокрылые (кузнечики, сверчки, медведки) и многие другие.

Железы аминонов помещаются на самых разных местах тела: на голове, груди, брюшке. Некоторые аминоны зловонны, другие очень едки и раздражают кожу и глаза, третьи, наконец, сильные парализующие и даже смертельные яды.

Оборонные средства клопов очень многообразны. Тут и пропенал, пропанал, бутанал, пентенал, гексенал, гептенал, октенал, фуран, метилфуран, метилхинон и пр. и пр. Вся эта химия действует на насекомых так сильно, что вызывает немедленный паралич, а в больших дозах — смерть!

Среди отравляющих средств насекомых обнаружены такие разные по составу вещества, как метакриловая кислота, тиглиновая кислота, муравьиная кислота, метакрезол, парабензохинон, метилхинон, бензойная кислота, альдегид салициловой кислоты, даже йод и синильная кислота! Я перечислил их для большего впечатления от изощренности природы, хотя читать все это, возможно, и скучно.

Жука майку лучше в руки не брать. В крови у нее сильный яд: 30 миллиграммов убивают человека. Если яд майки попадет на кожу, появятся волдыри и ожоги.

У иных насекомых в крови (гемолимфе) содержится более сильный яд. Когда враг приближается, гемолимфа этих насекомых словно пот выступает на поверхности кожи, а порой и брызгает на расстояние до полуметра.

220 миллиграммов яда, растворенного в крови личинок жуков-листоедов диамафидия и блефарида, могут убить двести кроликов. Южноафриканские негры обмазывают этим ядом наконечники стрел.

Ядовитый и самый большой у нас паук — тарантул обороняется так же, как скунс (о нем — позже). Струя белой жидкости (гуанин) бьет из заднего конца брюшка этого паука как из брандспойта!

Один из первых русских исследователей тарантула И. Лепехин писал в 1795 году:

«Тарантулы в степи приготовили нам новое зрелище. Мы, выкапывая их гнезда, приметили, какое оружие тварь сия противу гонящих себя употребляет. Как она видит, что ей все средства пресечены к побегу, становится неподвижна и, надувшись, прыскает из спины белый сок аршина на два, подобно как бы он пущен был из насоса».

Щетинки, от которых паук-птицеед такой лохматый, очень тонкие и ломкие. Стоит к нему притронуться — и ядовитые щетинки, обломавшись, вонзятся в кожу. Начнется воспаление, как от занозы, и сильный зуд. Но пауку и этого мало! Словно понимая, как неприятны его микродротики, чешет лапками спину, и целое облако щетинистых обломков поднимается в воздух. Если вы их вдохнете, то в горле и в легких начнется такой зуд и кашель, что в другой раз и близко к птицееду не подойдете.

Аминоны вырабатывают не только особые железы у насекомых и пауков, но также и многоножек (у них синильная кислота служит химическим средством обороны!), некоторых морских ежей, рыб, амфибий (тритонов, жаб, саламандр).

Тело у мурены, близкого родича морских угрей, длинное, змеевидное. Пасть усажена острыми и длинными зубами. Среди них на нёбе есть и ядовитые.

Рыба-змея, лениво извиваясь, плывет у самого дна. Сует морду под каждый камень, словно обнюхивает его. Кого-то ищет…

Вот, оказывается, в чем дело: унюхала осьминога. Он сидит ни жив ни мертв под искусственной скалой в углу аквариума. Медленно, но неумолимо приближается мурена к своей жертве. Осьминог не выдерживает войны нервов и пускается наутек: ракетой вылетает из убежища, прикрывая свой тыл дымовым облаком.

Мурена бросается в погоню. Прорвалась через черную завесу и за мутной пеленой почти настигла беглеца. Он камнем падает на дно. Свернулся клубком и замер. Мурена совсем рядом, но странное дело: ищет его, а он у нее под носом. Правда, заметить осьминога непросто — он неотличим от камня. Но его выдает, наверное, запах: ведь мурена шла по его «следу».

Да, с обонянием у хищника что-то явно не в порядке. Она тычется носом в окаменевшего осьминога (и тогда он не шевелится — какова выдержка!), еще раз толкает его и плывет дальше.

Что же случилось с кровожадным угрем?

Мак-Гинити, американский биолог, не раз задавал себе этот вопрос. Он провел серию экспериментов над осьминогом и муреной. И вот что установил: чернила осьминога, оказывается, обладают свойством наркотика! Они парализуют обонятельные нервы мурены. После того как мурена побывает в чернильном облаке, она теряет способность распознавать запах притаившегося моллюска, даже когда натыкается на него. Больше часа длится действие осьминожьего наркотика.

Американский скунс, пушистый зверек из породы куниц, в стрельбе химическими снарядами достиг наивысшего мастерства. Он так уверен в себе, что не стреляет без предупреждения. Его угрожающая поза очень забавна. Правда, она вызывает улыбки только у тех, кто не испытал на себе его оружия.

Скунс — миловидный зверек. Но не вздумайте его приласкать. Эволюция наделила скунса оружием столь же необычным, как и эффективным: он, разворачиваясь задом, брызжет желтой маслянистой жидкостью, которая пахнет так отвратительно, как ни одна вещь на земле! Плотная струя летит четыре-пять метров и метко попадает в цель, хотя скунс стреляет, что называется, не глядя, потому что химические железы находятся у него под хвостом. Чтобы дать залп, он вынужден повернуться к мишени задом. Иногда это, как говорят военные, одиночный выстрел, а иногда и автоматная очередь из полудюжины залпов, которые поражают цель за несколько секунд.

Основное вещество в химическом оружии скунса — этилмеркаптан. Человек чувствует его запах, даже если вдохнет 0,000 000 000 002 грамма.

Меркаптановая струя разъедает даже шерсть и кожаную обувь! Если попала в глаза, они тут же слепнут, если в горло и легкие, образуется кровоизлияние. Снова хорошо видеть и обонять несчастная мишень скунсовой атаки сможет лишь дня через два.

Но запах… запах хуже всякой отравы! Это дьявольская смесь: в ней и «ароматы» аммиака, и сероуглерода, и серной кислоты, и, конечно, меркаптана, и грязной псарни. По ветру этот запах можно почувствовать за полмили. А из помещения, в котором «разрядился» скунс, «злой дух» не выветривается месяцами.

Тот, в кого попала хоть капля скунсовой струи, не рискует несколько дней показываться на людях, даже если хорошенько вымоется и переменит платье. Такой это стойкий запах. Ничем его нельзя заглушить.

А собаки (слишком уж «нежное» у них обоняние!), обстрелянные скунсом, падают в обморок! И даже заболевают после этого: наступает отравление, как после газовой атаки, правда временное.

Надежно защищенный от злых недругов, скунс никогда и никуда не спешит. Даже если его преследует стая неопытных гончих, не ускоряет шага. Как только псы приблизятся до черты, дальше которой их подпускать небезопасно, скунс внезапно поворачивается к ним мордой и дает первый предупредительный сигнал: топает ногами. Потом поднимает хвост, но конец его еще полусогнут. Боевой «флаг» полуспущен.

Третий, и последний, сигнал обычно предшествует газовой атаке — хвост трубой поднимается к небу, взъерошивается. Это означает: «Беги скорее, стреляю!» Затем следует быстрый разворот и залп.

Малый, или пятнистый, скунс последний сигнал подает совсем необычно: встает на передние лапы — головой вниз, задними ногами вверх — и наблюдает, приподняв голову, какое впечатление произвел на противника этот акробатический номер.