ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВВЕРХ

ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВВЕРХ

Раскрыв тайну панцирных рыб, которые оказались вовсе не рыбами, а родичами миног и миксин — бесчелюстными, Стенше доказал правильность основных выводов Северцова. Однако при этом он невольно нарушил ранее твердо установленную морфологами последовательность эволюционных событий.

Как вы знаете, рыбы делятся на костных и хрящевых. У костных, например у карася, есть внутренний костный скелет. Это череп, позвоночник. Есть и наружный — чешуя. Четыре парных плавника, соответствующие конечностям наземных животных, и челюсти у карася тоже имеются.

У хрящевых, то есть у акул, тоже есть парные плавники, челюсти и наружный скелет в виде жесткой щетины из мелких зубов, растущих не только во рту, но и по всему телу. А внутри у них только хрящ.

Наконец, у бесчелюстных, как мы уже говорили, нет ничего: ни плавников, ни костного скелета, ни челюстей. Вместо челюстей у них круглая присоска.

Следовательно, общий предок всех позвоночных был гол и бескостен. Зачатки скелета, челюстей, зубов, рук и ног мы получили позднее от акулоподобных существ.

Стенше показал, что костная ткань была и у древних бесчелюстных. У некоторых из них были даже грудные подвижные плавники. Отсюда можно сделать вывод, что современные миноги не столько просты, сколько опростились за миллионы лет, основательно подрастеряв полученное наследство. Главное же состоит в том, что общий прародитель позвоночных должен иметь кости, а значит, его можно найти.

Академик Северцов и большинство других теоретиков с возмущением отвергли эту гипотезу. «Пусть панцирные рыбы — родичи миног! — говорили они. — Но они вовсе не их предки. Они вообще ничьи предки. Это боковая ветвь, выродки среди голокожих бесчелюстных. К тому же ветвь эта не очень древняя — все «рыбы», с которыми работал Стенше, не древнее 400 миллионов лет».

Отыскать позвоночное постарше оказалось несложно. В одном из музеев Америки уже лежало ископаемое, найденное почти одновременно с «древнезубом» и «старозубом». Оно всего 30 миллионов лет не дотянуло до рекорда Рогона. Ему дали красивое имя «астраспис», что значит «звездный щит». После пропажи «старозубов» к нему перешел титул древнейшего позвоночного Земли.

После работ Стенше несложно было выяснить и чрезвычайное сходство новоявленного старейшины с давно известной группой панцирных рыбообразных — птераспидами. Птераспиды, или «крылатые щиты», наверное, одна из самых необычных личин, под которыми скрывались позвоночные на бесконечном карнавале природы.

Когда в прошлом веке были найдены первые птераспиды, их приняли за каракатиц. Сейчас они кажутся скорее созданиями техники, чем творениями природы.

Взгляните на изображения птераспид, и вам невольно вспомнятся знакомые силуэты батискафов, глиссеров, реактивных истребителей, виденные если не в жизни, то на страницах журналов. Жесткие обтекаемые корпуса, четкие линии стабилизаторов, короткие стреловидные крылья. Короче говоря, весь сегодняшний день техники неожиданно открывается в позавчерашнем дне природы.

Похоже, что и на самом деле эволюция позвоночных опробовала пути, по которым пошли полмиллиарда лет спустя авиационная и морская техника человека.

Рядом с любой современной рыбой «крылатый щит» выглядит нелепо: никаких плавников, кроме хвостового, и тяжелая панцирная голова почти вдвое длиннее тела. У рыб же туловище в четыре-пять раз длиннее головы. Их тело — это мышцы, это двигатель, это свободное и легкое скольжение в воде. Поэтому палеонтологи решили, что этот урод и не плавал вовсе, а сидел на дне, как улитка в раковине, и лишь при крайней необходимости переползал с места на место.

Однако первые же опыты в аэродинамической трубе, такой же, в какой испытывают модели самолетов, показали, что это вовсе не так. «Крылатый щит» действительно был крылом, которое легко удерживало животное в толще воды. Притом крылом надежным. Если волна или поток воды переворачивали его брюхом вверх, он тут же принимал правильное положение без всяких дополнительных усилий. Двигать такое крыло мог и слабенький хвост-пропеллер.

Но вот что бросается в глаза: значительную часть головы занимают жаберные мешки. И эти мощные насосы выбрасывали воду не в стороны, как жабры миноги или акулы, а назад, через два костяных «сопла». Получается, что еще безногий и безрукий предок-недотёпа сидел в кабине реактивного самолета!

Но это и многое другое мешало признать крылатые щиты предками позвоночных. Слишком уж они специализированы! Сомневались и в том, что сами они — древнейшие позвоночные. Слишком сложны!

Не решился на такое и сам Эрик Стенше. В конце концов, между находкой Рогона и первыми панцирниками лежат 30 миллионов лет. В этом интервале и нужно искать предка попроще. Не в рыцарских латах, а в кольчуге из акульих зубов, вроде тех, что нашел Рогон. Такое предположение выдвинул и горячо защищал известный советский палеоихтиолог Дмитрий Владимирович Обручев.

Корни родословного древа рыб уходят в прошлое болee чем на 500 миллионов лет, в эпоху ордовика, когда появились панцирные бесчелюстные. Предполагается, что именно они дали начало всему разнообразию первичноводных позвоночных. Прямыми потомками панцирных бесчелюстных являются современные миноги и миксины. Две большие ветви настоящих рыб появились в силурийскую эпоху, 420 миллионов лет назад. Одна из них ведет к современным акулам, скатам и химерам, другая — к более прогрессивным костным рыбам. С девонского времени известны две важнейшие группы костных рыб: кистеперые и лучеперые, Кистеперые дали начало наземным четвероногим. До наших дней дожила единственная кистеперая рыба латимерия.

От древних лучеперых происходят осетровые, американские панцирные щуки и великое множество костистых рыб, расцвет которых начался в конце меловой эпохи.

Сначала «кольчужников» находили на уровне 400 миллионов лет. Потом — 420. Недавно в Сибири нашли на уровне 450. Глубже они пока не найдены.

В 1976 году на международном симпозиуме в Таллине Алекс Ритчи из Австралии объявил о повторении рекорда Рогона. Одновременно такая же весть пришла из Норвегии: и на севере и на юге страны найдены позвоночные с самой нижней границы ордовика, с уровня 500 миллионов лет. И оба они оказались крылатыми щитами. В битве за первородство латники пока одолели кольчужников.

И еще штрих. Участница симпозиума, крупнейший в мире специалист по зубам древних позвоночных, вильнюсский профессор Валентина Николаевна Каратаюте-Талимаа сообщила результаты «судебной экспертизы по делу о древнезубе и старозубе». Первый из них, судя по рисунку Рогона, осколок зубчатого орнамента «крылатого щита». Второй — вообще не принадлежит позвоночному.

Может быть, и в самом деле наконец удалось расхлебать кашу, которую заварил честолюбивый Иоганн Рогон, возвратившись девяносто лет назад со своей загородной прогулки?

А еще через год, на конгрессе в Париже, ученица профессора Обручева, Лариса Илларионовна Новицкая, рассказала о своих соображениях по поводу крылатых щитов. Их мозг оказался даже более совершенным, чем предполагал Стенше. Он обнаруживает сходство не только с мозгом миноги, но и с «мыслительным аппаратом» примитивных акул — настоящих рыб.

Выходит, что пришельцы с границ ордовика если и не предки всех позвоночных, то оказались очень близки к ним.

А в битвах научных школ и научных коллективов единственным победителем оказывается сама Наука с ее вечным стремлением к истине.