Дарвиновы вьюрки

Дарвиновы вьюрки

«Эти острова не отличаются многочисленностью наземных птиц, и те, которых я видел, не поражают ни новизной, ни красотой». Так писал в 1793 г. капитан Кольнетт о галапагосских вьюрках. К вышесказанному он добавил, что галапагосские вьюрки по размерам и форме тела напоминают яванских воробьев, но покрытых черными перьями.

Этой невзрачной немногочисленной группе птиц суждено было спустя несколько десятилетий произвести сенсацию в зоологии. После того как Дарвин на основании различий между черепахами с разных островов выявил существование островных рас, благодаря чему его мысли приняли то направление, которое привело к созданию теории изменчивости видов, он заинтересовался и местными вьюрками. В первом издании «Дневника путешествия на корабле „Бигль“» Дарвин ограничился короткой, лишенной особых комментариев заметкой о них и только много позже осознал, какая важная роль в понимании эволюции жизни принадлежит этим птицам. Когда, возвратившись домой, Дарвин сопоставил свои наблюдения, ему бросилось в глаза, что собранных им представителей разных видов вьюрков объединяет разительное сходство по структурным признакам. И напротив, даже близкие виды заметно отличались друг от друга по строению клюва.

У одних клюв был изогнут, как у попугая, другие обладали крепким клювом дубоноса или имели короткий клюв, типичный для вьюрков, иные напоминали формой клюва мухоловку или скворца. Но оперением и строением тела вьюрки так заметно походили друг на друга, что Дарвин не мог считать это сходство случайным. У него не оставалось сомнений в том, что вьюрки, как и черепахи, должны были иметь общего предка.

Сходство, таким образом, отражало родственное происхождение. Очевидно, некогда на Галапагосы попал один вид вьюрка. Он размножился, пока количество пищи не ограничило его дальнейшее распространение и на островах не установилось равновесие между численностью птиц и наличными пищевыми ресурсами. Мы не знаем, чем питались те вьюрки — зернами или насекомыми, да это и не столь важно. Важно другое: в тот момент, когда зерен или насекомых не стало хватать, среди птиц благодаря естественному отбору началось образование новых форм, приспособившихся к изменившимся условиям: вьюрки, которым не хватало пищи, умирали с голоду или же переходили на новый корм. Остров мог прокормить только определенное число птиц, питающихся зернами, но еще оставалось много резервов для тех пернатых, которые, например, умели ловить насекомых, или разгрызать твердые орешки, или вытаскивать личинки из щелей в стволах деревьев, куда не могли проникнуть другие птицы, берущие насекомых. Так естественный отбор привел к образованию специализированных форм, которые благодаря разным способам добывания пищи заполнили все «запланированные» для певчих птиц места — их называют также экологическими нишами, — и на Галапагосах смогло существовать большое количество вьюрков. Возникли формы, сумевшие приспособиться к разным условиям, причем несходство в образе жизни отразилось прежде всего на форме клюва. Это показано на рисунке (стр. 107). В верхнем ряду представлены вьюрки, питающиеся почти исключительно насекомыми. Берущий насекомых вьюрок Certhidea olivacea живет как славка. Подобно ей, он обыскивает в поисках добычи ветки, листья, а также траву, и слабым длинным клювом ловит насекомых на лету. Другой насекомоядный вьюрок Cactospiza pallida выступает на Галапагосах в роли отсутствующего здесь дятла. Он ползает вверх и вниз по стволам деревьев и расширяет крепким прямым клювом трещины и щели. Дятел, как известно, выдолбив в коре дырку, достает оттуда личинки подвижным длинным языком, к которому жертвы пристают, как к смоле. Некоторые виды дятлов пронзают насекомое языком, как гарпуном. У галапагосского дятлового вьюрка длинного языка нет. Он действует единственно возможным для себя способом: обнаружив в расширенной им щели или под корой насекомое и убедившись, что он не в силах вытащить его, дятловый вьюрок схватывает кактусовую иглу и, держа ее в клюве за один конец, тычет другим в дырку до тех пор, пока насекомое не выползет наружу. Тогда вьюрок бросает иглу и хватает свою добычу. Замечательный пример того, как птицы пользуются орудиями!

Дарвиновы вьюрки, расположенные по степени их сходства. 1 — большой земляной вьюрок, Geospiza magnirostris Gould; 2 — средний земляной вьюрок, G. fortis Gould; 3 — малый земляной вьюрок, G. fuliginosa Gould; 4 — остроклювый земляной вьюрок, G. difficilis Sharpe; 5 — кактусовый земляной вьюрок, G. scandens Gould; 6 — большой кактусовый земляной вьюрок, G. сonirostris Ridgway; 7 — толстоклювый древесный вьюрок, Camarhynchus crassirostris Gould; 8 — попугайный древесный вьюрок, С. psittacula Gould; 9 — большой древесный вьюрок, С. pauper Ridgway; 10 — малый древесный вьюрок, С. parvulus (Gould); 11 — дятловый древесный вьюрок. Cactospiza pallida (Sclater et Salvin); 12 — мангровый древесный вьюрок, С. heliobates (Snodgrass et Heller); 13 — славковый вьюрок, Certhidea oliracea (Gould); 14 — кокосовый вьюрок, Pinaroloxias inornata (Gould)

Некоторые вьюрки даже заготавливают иглы перед охотой, чтобы воспользоваться ими при первой же надобности.

Очень похожий клюв имеет мангровый вьюрок — Cactospiza heliobates, также питающийся насекомыми. Курио и Крамер недавно установили, что он, как и дятловый вьюрок, пользуется орудием для ловли добычи. Эта птица водится исключительно в зарослях мангровых на побережье океана.

Попугайный древесный вьюрок (Camarhynchus psittacula), большой древесный вьюрок (Camarhynchus pauper) и малый древесный вьюрок (Camarhynchus parvulus) не ограничиваются одним видом пищи. Предпочитая насекомых, они берут также ягоды, листья. Сходство их клюва с клювом растительноядного Camarhynchus crassirostris отображает их близкое родство, но вовсе не одинаковый образ жизни. Остроклювый земляной вьюрок (Geospiza difjicilis) водится подобно нашему черному дрозду во влажных лесах, растущих на островах Джемс, Индефатигебль и Абингдон. Длинный острый клюв увеличивает его сходство с дроздом. Земляной вьюрок обшаривает им землю, разыскивая в листьях насекомых и червей, но не брезгует и ягодами. На Кулпеппере, Уэнмане и Тауэре он живет на сухих равнинах и питается семенами, а на Кулпеппере, кроме того, еще и кактусами, а также, как недавно установил Боумэн, кровью олушей, кожу которых прокусывает между перьями.

У видов, предпочитающих растительную пищу, например у большого, среднего и малого земляного вьюрка (Geospiza magnirostris, G. fortis, G. fuliginosa), клюв обычно более твердый. Основной их корм составляют семена, питаются они также плодами, нектаром цветов и изредка насекомыми. Большой земляной вьюрок с твердым клювом ведет себя как наш дубонос. Большой кактусовый земляной вьюрок (Geospiza conirostris) регулярно поедает семена, но не прочь полакомиться также плодами кактуса и насекомыми. Этот вид, как, впрочем, и некоторые другие вьюрки, образует различные расы и на самом северном острове — Кулпеппере — заменяет отсутствующего там большого земляного вьюрка. Соответственно и клюв у него более твердый.

Особая специализация наблюдается у кактусового земляного вьюрка (Geospiza scandens). Длинным клювом он ковыряет в цветах, высасывает нектар, достает насекомых, вскрывает сочные плоды кактусов и поедает их содержимое вместе с семенами. А вот толстоклювый древесный вьюрок (Camarhynchus crassirostris) — вегетарианец. Его клюв напоминает клюв попугая; питается он исключительно листьями и плодами и лишь изредка подбирает насекомых.

Адаптация формы клюва дарвиновых вьюрков. 1 — дятловый вьюрок, использующий орудия; 2 — насекомоядный вьюрок; 3 — мангровый вьюрок; 4 — попугайный древесный вьюрок (насекомоядный); 5 — большой древесный вьюрок (насекомоядный); в — малый древесный вьюрок (насекомоядный); 7 — остроклювый земляной вьюрок; я — большой земляной вьюрок; 9 — средний земляной вьюрок; 10 — малый земляной вьюрок; 11 — большой кактусовый земляной вьюрок; 12 — кактусовый земляной вьюрок; 13 — древесный вьюрок-вегетарианец

Эта группа неприметных маленьких птиц действительно может служить одной из наиболее ярких иллюстраций к истории образования видов. У Чарльза Дарвина мы читаем по этому поводу: «Наблюдая эту постепенность и различие в строении в пределах одной небольшой, связанной тесными узами родства группы птиц, можно действительно представить себе, что вследствие первоначальной малочисленности птиц на этом архипелаге был взят один вид и видоизменен в различных целях»[6]. А годом раньше Дарвин писал в письме, что картина распределения животных на Галапагосских островах и характер найденных в Южной Америке ископаемых останков млекопитающих настолько поразили его, что он стал упорно собирать всевозможные факты, которые могли бы тем или иным путем решить вопрос, что, собственно, представляет собой вид. «Наконец на меня нашло просветление, и теперь я почти убежден (совершенно наперекор моему первоначальному мнению), что виды (это похоже на признание в совершении убийства) не неизменны».

В кактусовом лесу за поселком на берегу Академической бухты я часами с удовольствием наблюдал за неутомимыми птицами. Малые земляные вьюрки (Geospiza fuliginosa) — самец черный, самка каштановая — выклевывали семена из трещинок в почве. На соседней опунции бодро прыгали два кактусовых вьюрка (Geospiza scandens). Они были немного больше других земляных вьюрков, и клювы у них были длиннее и толще. Орудуя ими, как пинцетом, вьюрки пытались извлечь насекомых из щелей в коре. Но, должно быть, на кактусе удача не сопутствовала им, потому что вскоре они перешли на дерево эритрины, щеголявшее убором из красных цветов на голых ветках. Там, по-видимому, птицы нашли богатую добычу. Вьюрки шумно возились меж цветов, и среди них славковый вьюрок, (Certhidea olivacea), который сидел на сучке и каждый раз чуть взлетал кверху, чтобы схватить насекомое, в точности как это делает наша северная мухоловка. Этот маленький вьюрок по внешнему виду очень далеко отошел от своих собратьев. Его темная каштановая спина отливала оливково-зеленым, брюхо было светло-серым, а горло и «лицо» до самых глаз — оранжевыми. По ярко окрашенному горлышку я понял, что вижу самца. Клюв у него был тонкий и острый. У моих ног самец вьюрка Camarhynchus crassirostris клевал листья кротона. У птицы был массивный крепкий клюв, голова и шея черные, все остальное тельце серо-коричневое с более темными пестринами. Когда поблизости показалась самка — ее нельзя было не узнать по однотонному серо-коричневому оперенью, — самец прекратил клевать и направился к ней. Она стояла как бы в ожидании и разрешила ему кормить себя. Самец и самка явно хорошо знали друг друга. После обмена любезностями они взлетели на высокий куст кордии и исчезли в закрытом гнезде.

Все вьюрки строят шарообразные гнезда. Крыша, видимо, служит для защиты яиц от действия солнечных лучей. Английский ученый Давид Лэк, наблюдавший дарвиновых вьюрков в неволе и в естественных условиях, сообщил некоторые интересные подробности о том, каким образом очень схожие между собой вьюрки опознают членов своего вида. Они используют при этом различия в клюве. Особи вида, обладающие очень своеобразными клювами, узнают друг друга с первого взгляда. Если же они допустили ошибку, то она выявляется при приветствии: вьюрок выражает свою нежность тем, что кормит партнершу, обхватывая ее клюв своим клювом. Кстати говоря, кормление представляет собой символическое действие, при помощи которого самец заявляет, что готов заботиться о будущем потомстве.

Первая встреча с дятловым вьюрком навсегда врезалась мне в память. Неприметного серого цвета вьюрок усердно долбил клювом кору. Время от времени он прикладывал ухо к стволу, словно старался расслышать шорохи насекомых. Так он продвигался вдоль гнилого сука, пока не обнаружил ход, проделанный личинкой жука, и не вскрыл его. Затем вьюрок подлетел к соседнему кактусу, долго выбирал подходящую иглу, наконец сорвал ее и вернулся на свое рабочее место. Держа в клюве один конец иглы, он принялся другим шарить в ходе личинки, пока не наколол насекомое на иглу. Вытащив личинку наружу, он снял ее с иглы, иглу отбросил в сторону, а личинку съел. Впоследствии я ближе познакомился с техникой использования орудий вьюрками. Тыча веточкой в дерево, вьюрок способен выгнать из убежищ даже движущихся насекомых. Точно так же мы в детстве соломинкой заставляли стрекоз выходить из ямок, где они до того старательно прятались. Но чаще всего вьюрок овладевает своей добычей, прижимая ее кактусовой иглой или веточкой к стенке хода и медленно поднимая к краю лаза.

Орудие часто служит зондом вьюрку, когда он ищет себе пропитание в щелях и трещинах стволов.

Примечательно, что вьюрок и сам умеет делать нужное ему орудие. Если он не находит подходящей по длине веточки, он берет более длинную и укорачивает. От веточки, имеющей форму вилки, он отламывает боковой отросток, превращая ее таким образом в зонд.

Дятловый вьюрок применяет свое орудие в зависимости от обстоятельств столь различными способами, что поневоле начинаешь подозревать, не действует ли он в какой-то мере сознательно. Об уме этой птицы, бесспорно, свидетельствует ее манера развлекаться. У меня был ручной самец дятлового вьюрка. Наевшись, он вынимал из миски оставшихся хрущаков, прятал и тут же доставал их при помощи орудия, но лишь для того, чтобы снова спрятать. Его игра напоминала в этом смысле забавы некоторых высокоорганизованных млекопитающих, например собаки, которая приносит мяч на возвышенность, кладет на край откоса и скатывает вниз движением лапы, затем мчится под гору и там ловит мяч. Поразительно, что дятловый вьюрок все время сам воссоздает исходные условия, необходимые для его игры.

Позднее я завел пару вьюрков. Они развлекались тем, что, стоя по бокам расщепленного во многих местах бревна, веточкой, зажатой в клюве, толкали друг другу хрущака, которого до этого сами же спрятали.

Молодой самец, попавший в неволю вскоре после того как он вылетел из гнезда, не умел пользоваться орудием. Правда, он брал в клюв веточку и шарил ею по клетке, но стоило ему увидеть в щели насекомое, как он бросал ее и старался достать добычу одним клювом. Только постепенно он научился использовать веточку для обшаривания щелей. Сначала самец пытался употребить для этой цели мягкую жилку листа, слишком толстую или слишком длинную щепочку и другие неподходящие предметы. Это доказывает, что природа наделяет животных только сознанием необходимости применять орудие, а техникой пользования им они должны овладеть сами.

По наблюдениям ученых, лишь очень немногие животные умеют применять орудия. Когда ягнятник с большой высоты бросает на скалу кость, чтобы раздробить ее, или певчий дрозд разбивает о камень панцирь улитки, то они лишь используют в своих интересах твердое основание. Чтобы вскрыть орех лещины, пестрый дятел зажимает его в развилку ветки или в щель в коре и выдалбливает его содержимое. Иногда он прежде сам мастерит себе кузню.

Применение орудий в полном смысле этого слова мы наблюдаем у беседковых птиц Австралии и Новой Гвинеи. Мой друг Сильман недавно сделал фильм об этих птицах. В период токования самцы некоторых видов строят беседки и украшают их камушками, цветами, панцирями улиток. Особи двух видов с помощью нехитрых «кистей» разрисовывают стены беседок своей окрашенной слюной. Хохлатая беседочница (Sericulus chrysocephalus) употребляет для этой цели обрывки листьев, сине-черная листовка (Ptilonorhynchus violaceus) — кусочки коры, которые она предварительно разжевывает.

Даже среди млекопитающих редкие виды обладают способностью пользоваться орудиями. Каланы разбивают раковины о плоский камень, который они, плывя на спине, ловко удерживают на животе. Каланы, обитающие у берегов Калифорнии, запасаются камнем еще до начала поисков пищи и зажимают его между задними лапами или между задней лапой и хвостом. Известно, наконец, сколь разумно пользуются орудиями шимпанзе, причем не только в неволе, но, как показали недавние исследования, и в естественных условиях.

«Сознательное» применение орудий, присущее дятловому вьюрку, встречается исключительно редко. Потому-то я потратил много часов, наблюдая птиц в их природной среде.

Как-то раз в кактусовом лесу возникло сильное волнение: на одно из деревьев опустился канюк. Вьюрки, чувствовавшие себя в безопасности под прикрытием кустов, заверещали со всех сторон, некоторые даже отважились сделать вид, будто собираются напасть на хищника. Канюк не выдержал и улетел. Он и сова — единственные враги взрослых вьюрков, птенцам же еще угрожают змеи. Многие певчие птицы подымают вокруг хищников шум, который их пугает и в конце концов заставляет улететь прочь.

По мнению Давида Лэка, на Галапагосских островах насчитывается 13 видов вьюрков, объединенных в три рода. Отдельные виды, кроме того, образуют на некоторых островах многочисленные подвиды. Сварт, проведший сравнительное изучение всех подвидов, признает существование 37 островных форм. Все дарвиновы вьюрки — маленькие короткохвостые птицы с серо-коричневым оперением, самцы иногда целиком или частично черные. Наиболее отличительной внешностью обладают вьюрки-мухоловы. Все строят закрытые гнезда, откладывают белые яйца с розовыми крапинками и живут парами. Каждый самец занимает определенную гнездовую территорию, где он поет и ухаживает за самкой; таскает материал для постройки гнезда и вкладывает корм в клюв подруги.

Два вида вьюрков с острова Тристан-да-Кунья

Как это ни странно, на многих других океанских островах, например на Азорах, не существует форм, параллельных дарвиновым вьюркам. Только на двух архипелагах — Тристан-да-Кунья и Гавайях — у наземных птиц, подобно тому, как это произошло у галапагосских вьюрков, от первоначального вида в результате эволюции откололись и развились специально приспособленные к окружающей среде многочисленные формы. На островах Тристан-да-Кунья в южной части Атлантического океана, представляющих собой в какой-то мере Галапагосы в миниатюре, живут два вида вьюрков рода Nesospiza, которые по величине, форме клюва и, уж конечно, по образу жизни явно отличаются друг от друга. Вид, для которого характерны меньшие размеры, распадается, кроме того, на три островные расы. Второй пример — гавайские цветочницы (Drepanididae), обитающие на Гавайях. Эти острова первоначально были колонизованы пятью воробьиными птицами: вороной (Corvus), мухоловкой (Chasiempsis), дроздом (Phaeomis), медососом, который модифицировался в два рода — Chaetoptila и Moho, и, наконец, гавайской цветочницей. Последняя дала начало множеству форм, несходство между которыми еще более разительно, нежели между дарвиновыми вьюрками. Праотцом гавайских цветочниц также был вьюрок, но в процессе эволюции некоторые из существующих в настоящее время 18 видов сильно отошли от первоначальной формы. Среди обитателей Гавайев одни питаются насекомыми, другие — семенами, третьи, подобно дятлам, в поисках добычи долбят деревья, четвертые уничтожают плоды, пятые высасывают нектар, и все они имеют клювы различной формы. Очень своеобразным клювом обладает разно-клюв — Heterorhynchus: его подклювье короткое и острое, как долото, а надклювье зондообразное, в два раза длиннее и загнуто вниз. Как и наш дятел, эта птица ползает по стволам деревьев и охотится за личинками жука-дровосека. Короткой острой половиной клюва она пробивает в стволе щель, а длинной, загнутой достает личинки.

Гавайские цветочницы, параллель дарвиновых вьюрков

Это третий из известных нам способов добывания насекомых из ствола дерева. Северные дятлы достают себе пропитание, ударяя по дереву клювом и зондируя трещину длинным языком; галапагосский вьюрок пользуется для этой цели клювом и кактусовой иглой, а гавайский разноклюв — попеременно подклювьем и надклювьем. Кстати, мы можем рассказать и о четвертом способе: самец вымершей, к сожалению, новозеландской гуйи[7] (Iieterolochia acutirostris) имеет прямой и короткий, как у дятла, клюв, а самка — вытянутый и загнутый книзу, как у гавайского Heterorhynchus. То, что последний делает один, чета новозеландских «дятлов» одолевает совместными усилиями. Самец долбит ствол, самка зондирует дырку в поисках насекомых.

Пестрые гавайские цветочницы и неприметные маленькие галапагосские вьюрки приближают нас к пониманию великой тайны происхождения видов. Ученые еще не пришли к окончательным выводам относительно того, может ли вид выделять новые виды и расы без хотя бы временной географической изоляции. Для образования видов необходимо, чтобы обмен генами внутри расщепляющейся на новые виды популяции был сведен к минимуму. Поэтому многие авторы считают географическую изоляцию необходимым условием. Предполагается, что вид, представленный на двух островах, на каждом развивается своим путем, даже если оба они ведут одинаковый образ жизни и вообще существуют в сходных условиях. Случайные наследственные изменения со временем закрепляются, и в конце концов популяции этих островов могут настолько отойти друг от друга, что животные, встречаясь, не скрещиваются между собой. Если впоследствии эти животные попадают в одно местообитание и в одинаковые условия, то один вид вытесняет другой или же под влиянием естественного отбора имеющиеся незначительные различия — например, в способе добывания пищи — усугубляются и обе формы все больше соответствуют различным экологическим нишам. Это можно наблюдать и на Галапагосах. На острове Чарльз живут попугайный и средний древесный вьюрки (Camarhynchus psittacula и С. pauper), так похожие друг на друга, что, существуй они на различных островах, мы бы имели право говорить о двух подвидах одного вида. Но раз они сосуществуют не смешиваясь, значит, здесь имеется два самостоятельных вида, которые происходят от двух докатившихся в свое время до островов волн представителей одного первоначального вида.

Способы извлечения насекомых из коры деревьев различными птицами. 1 — дятел долбит клювом, зондирует длинным языком; 2 — разноклюв (Heterorhynchus) пробивает дерево коротким подклювьем, зондирует длинным надклювьем; 3 — дарвиновый вьюрок (Camarhynchus) долбит клювом, зондирует иглой кактуса; 4а — гуйя-самец (Heterolochia) долбит коротким клювом; 4b — гуйя-самка зондирует длинным клювом