ЗЕМЛЯ В ЦВЕТУ
ЗЕМЛЯ В ЦВЕТУ
В годы особенного подъема дела Мичурина после Октябрьской революции дело это не просто выросло, но изменилось качественно в существе своем. Мичурин поставил его на службу социалистическому строительству. Он хотел быть самым активным участником его. Он искал и выполнял заказы страны. «Настало время, — говорил он, — когда страна вправе требовать от сельскохозяйственной науки результатов, отвечающих ее запросам и надеждам».
И он стремился, чтобы его работа стала частью общегосударственного плана.
Он поступал так, как в те же годы, в совсем иной области, поступал поэт Владимир Маяковский. При всей неожиданности сравнения есть известная общность между ними и своя внутренняя правда в сопоставлении этих имен бесстрашных новаторов.
На многих тысячах гектаров закладывались новые сады. «Поля-сады», называл их Мичурин. И он готовит для них вишню «ультраплодную». Она должна превзойти ту старую его вишню, «плодородную», которая так поразила канадских фермеров в зиму 1898 года. И точно: это выведенное им деревцо летом, в месяцы плодоношения, казалось одной сплошной вишневой гроздью.
Гигантская стройка охватила всю страну. Рождались новые города. Трубы заводов начинали дымить в недавно еще пустынных степях; сказочно росли промышленные центры. То было время первых сталинских пятилеток.
Тогда возникла и стала насущно важной идея о зеленом кольце вокруг индустриальных исполинов. Одним из инициаторов и страстным поборником этой идеи был Мичурин. Но для него сказать «надо» значило: признать себя обязанным подкрепить это делом. «Надо — ну, вот, и сделай». Зеленые кольца — но не просто зеленые, а плодовые. Фруктовые рощи, сады, аллеи вокруг городов. Значит, надо создать сорта плодовых деревьев и для сурового климата Урала и Сибири (где строились многие заводы-гиганты и новые города).
Позднее А. Д. Кизюрин, омский житель, предложил свое сенсационное решение для сибирского плодоводства: он заставил яблони лечь на землю. Они будут зимовать, укрытые снегом. Мичурин думал о сходном: о том, что дерево должно быть невысоко — чтобы снежный покров служил ему защитой. И он выводит несколько сортов карликовых вишен. Он думает о вишневых садах — об украинских вишневых садах! — под Ленинградом.
На этом его счеты с вишневым родом не закончились. Он создает еще одну вишню — вишню для всех. Эта должна расти всюду: и на самой тучной и на самой бедной земле, ничего не бояться, почти ничего и не требовать. Плоды на ней созревают все сразу. Сразу производится и уборка — без затяжек, с громадной экономией времени и рабочих рук. Тут почти фабричное производство вишневой продукции. Можно «в короткий срок собирать урожай на огромных площадях и выбрасывать в рабочие районы больших промышленных городов стандартный перворазрядный товар…»
Вся страна, миллионами рук, создает сейчас лесные защитные полосы среди степей и полей. Мы, современники величайшего в мировой истории плана, сталинского плана обеспечения устойчивых высоких урожаев, — мы хорошо понимаем теперь, что могут значить такие полосы в борьбе со страшным бичом — засухой, в борьбе за переделку самого климата. Мичурин был в числе тех, кто давно понял все их значение, кто пропагандировал их, настаивал, торопил их посадку — «ведь у нас колхозный строй!»
Но была у него и тут своя, мичуринская, точка зрения. Почему только орешник да клен, когда можно… Он отвечает делом, что еще можно: он предлагает свои специальные сливы, смородину, сладкую черемуху и еще вишню — «полевку». Они без претензий вовсе, до предела, не беспокойтесь об уходе за ними: только сажайте! А урожай — урожай будете собирать ежегодно… (Сейчас эта точка зрения великого преобразователя природы — об использовании и плодовых для защиты полей — вошла составной частью в государственный план создания лесных полос.)
В конце жизни Мичурин задумывает полную «перестройку» вишневого дерева. Незадолго до смерти он говорит одному из учеников: «Неправильно растет вишня. Надо, чтобы и косточка была съедобной…»
Этому ученику — ныне ленинградскому ботанику — удалось сделать по-мичурински: погрузить в мякоть вишни косточку миндаля.
Мичурин был уверен, что фрукты, плоды должны и скоро «будут составлять необходимую часть питания всех трудящихся, а не только служить лакомством».
Он смело и стремительно расширял круг «плодов». Кто, кроме деревенских мальчишек, ест рябину, осеннюю лесную печальницу в багряном ожерелье? Он меняет ее природу. Рябина становится «десертной». Теперь она будет поставлять на стол вкусные ягоды и жителям городов и поселений, расположенных около Полярного круга.
Он создает сорт актинидии, более богатой витаминами, чем лимон.
Его абрикос, названный дорогим в нашей стране словом — «товарищ», выдержал жесточайшие зимы 1928/29 и 1941/42 годов, когда погибали даже привычные к морозам яблони.
Культуру крыжовника у нас он считает народной. Но уже проник и к нам американский паразитический грибок, завезенный любителями «заморских сортов». Надо спасать наш крыжовник! Мичурин разрешает задачу, которую тщетно решали европейские селекционеры, на чьих глазах неотвратимо гибли все насаждения крыжовника. Он создает сорта крыжовника, не восприимчивые к грибку.
В Мичуринск обращаются со всех сторон — и по важным делам и с мелочами. Кондитерам нужен безвредный и по возможности вкусный «краситель» для конфет и пирожных. Работники промышленности задают вопрос: можно ли сделать, чтобы пробковый дуб рос не только в Крыму и на Кавказе?
Тайн у Мичурина нет. О пробковом дубе, например, он обстоятельнейше отвечает — как переселить это дерево на север.
На юбилейных мичуринских торжествах американский профессор Ганзен сказал:
— Ни один селекционер в мире во все времена не может похвастать столькими сортами, сколько может предъявить Иван Владимирович.
Мичурин вывел около трехсот пятидесяти сортов — целый обширный лес растений, не существовавших на земле, пока не пришел этот необыкновенный человек.
Кто-то подсчитал, что во всей Франции при Людовике XIV было столько сортов яблонь, сколько вывел их один Мичурин.
Свою жизнь он подытожил так: «Мне удалось больше чем на тысячу километров продвинуть на север от границы прежних районов своего распространения самые нежные и зябкие и вместе с тем самые ценные южные плоды и ягоды и добиться неслыханной прежде скороспелости их». Книга академика И. И. Презента «В содружестве с природой» заканчивается двумя картами.
Читатель видит внизу этих карт черные черточки. Две почти прижаты к Азовскому морю, к углу, где Ростов, третья чернеет немногим выше — у Сталинграда и Ворошиловграда. Это прежние северные границы абрикоса, всех известных южных сортов груш и винограда. А вот красная черта круто взметена по Волге, заглядывает в Москву и загибает дальше на север — к Ленинграду. То «бере зимняя Мичурина». Другая красная черта захватывает Тамбов и Курск. Да это мичуринский абрикос! Поразительны эти «линии победы» человека над природой! Красные кружки обосновались в Кирове, в Ярославле, за Челябинском. Это культуры мичуринских сортов винограда.
Больше трехсот сортов, созданных за одну человеческую жизнь! Вспомним, годы бились селекционеры, чтобы вывести какой-нибудь сорт. Да можно ли повторять только это слово «сорта», говоря о том, что сделал Мичурин: так властно и резко изменены во многих из них свойства растения, что ботаник, встретившись с ними в дикой природе, отнес бы их к новым видам, а то и родам.
В докладе на исторической сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина 31 июля 1948 года академик Т. Д. Лысенко так сказал о мичуринских сортах: «Ряд из них создан без половой гибридизации, и все они созданы путем строго направленной селекции, включающей в себя планомерное воспитание».