Прогресс, основанный на ценностных суждениях, и свободный о них

Прогресс, основанный на ценностных суждениях, и свободный о них

Какие еще примеры или рифмы мы замечаем, если просматриваем наше долгое странствие? Действительно ли эволюция является прогрессивной? Есть, по крайней мере, одно приемлемое определение прогресса, при котором я бы его защищал. Я должен придать ему законченный вид. Для начала, прогресс может присутствовать в слабом, минималистическом смысле, без ценностных суждений, как предсказуемая экстраполяция в будущее тенденций прошлого. Рост ребенка является прогрессивным в этом смысле, какими бы ни были тенденции, которые мы наблюдаем в весе, высоте и других измерениях в течение одного года, продолжаемых в следующем. Нет никакого ценностного суждения в этом слабом определении прогресса. Раковый рост является прогрессивным точно в том же слабом смысле. А также и уменьшение рака под воздействием терапии. А что, тогда, не было бы прогрессивным в слабом смысле? Случайное, бесцельное колебание: опухоль немного растет, несколько сокращается, сильно растет, немного сокращается, немного растет, сильно сокращается, и так далее. Прогрессивная тенденция – та, в которой нет никакого реверсирования; или, если есть реверсирования, то их численно превосходит и перевешивает движение в господствующем направлении. В ряду датированных ископаемых прогресс в этом ценностно-нейтральном смысле означал бы просто, что вне зависимости от анатомических тенденций Вы видите, что переход от ранних звеньев к промежуточным непрерывен, как и от промежуточных звеньев к поздним.

Я теперь должен пояснить различие между ценностно-нейтральным прогрессом и прогрессом, основанным на ценностях. Прогресс в слабом смысле, только что описанный, является ценностно-нейтральным. Но большинство людей представляют себе прогресс как основанный на ценностных суждениях. Врач, сообщая об уменьшении опухоли под влиянием химиотерапии, объявляет с удовлетворением: «Мы делаем успехи». Врачи, в целом, не смотрят на рентген разрастающейся опухоли с многочисленным осложнениями и не объявляют, что опухоль прогрессирует, хотя легко могли бы. Это было бы основано на ценностях, но со знаком минус. «Прогрессивность» в человеческих политических или социальных делах обычно приписывается движению в направлении, которое говорящий считает желательным. При рассмотрении истории человечества мы расцениваем как прогрессивные следующие тенденции: отмена рабства; расширение избирательных прав; уменьшение дискриминации по половому или расовому признаку; сокращение болезней и бедности; улучшение общественной гигиены; уменьшение загрязнения атмосферы; улучшение образования. Человек определенных политических взглядов мог бы считать, по крайней мере, некоторые из этих тенденций основанными на негативных ценностях и с ностальгией тосковать по прежним временам, когда женщины не имели права голосовать или не допускались в клубный обеденный зал. Но все же тенденции еще прогрессивны более чем просто в слабом, минималистическом, ценностно-нейтральном смысле, присутствовавшем сначала. Они прогрессивны согласно некоторой точно определенной системе ценностей, даже если это не та система ценностей, которую Вы или я разделяем.

Удивительно, но прошло всего лишь сто лет с тех пор, как братья Райт впервые успешно совершили активный полет в аппарате тяжелее воздуха. История авиации с 1903 была явно прогрессивной и удивительно быстрой. Лишь 42 года спустя, в 1945 году, Ханс Гвидо Мутке из Люфтваффе преодолел звуковой барьер на истребителе Мессершмитт (С достойным уважения патриотизмом американцев приучают отдавать первенство Чаку Игеру в 1947 году.). Всего лишь 24 года спустя человек ступил на Луну. Факт, что больше этого не происходит, и факт, что единственный сверхзвуковой пассажирский рейс был недавно отменен, является экономически продиктованным временным реверсированием в общей тенденции, которая, бесспорно, прогрессивна. Самолеты становятся быстрее, и они прогрессируют во всех других направлениях одновременно. Большая часть этого прогресса не соответствует всеобщим ценностям – например, достаточно сильно не повезло тем, кто живет под маршрутами авиалиний. И большая часть прогресса в авиации обусловлена военными потребностями. Но никто не отрицает существование когерентно выразимого набора ценностей, разделяемого, по крайней мере, некоторыми здравомыслящими людьми, согласно которому истребители, бомбардировщики и управляемые ракеты прогрессивно улучшились за целое столетие, начиная с Райтов. То же самое может быть сказано относительно всех других форм транспорта, более того, других форм технологий, включая, больше чем что-либо еще, компьютеры.

Я должен повторить, что называя это прогрессом, основанным на ценностях, я не утверждаю, что ценности обязательно имеют положительный знак, или для Вас, или для меня. Как я только что заметил, большая часть технологического прогресса, о котором мы говорим, обусловлена и обеспечена военными целями. Мы могли бы обоснованно полагать, что мир был лучшим местом, до того как были сделаны такие изобретения. В этом смысле «прогресс» основан на ценностях со знаком минус. Но он все еще основан на ценностях в важном смысле, выходящем за рамки моего первоначального минималистического определения прогресса, свободного от ценностных суждений, поскольку любая направленность в будущее тянется из прошлого. Развитие оружия, от камня к копью через большой лук, кремнёвое ружье, мушкет, винтовку, автомат, снаряд, атомную бомбу, через водородные бомбы все более растущей мощности, представляет прогресс согласно чьей-то системе ценностей, даже если не вашей или моей – иначе не было бы его изучения и развития производства.

Эволюция демонстрирует прогресс не только в слабом смысле, без ценностей. Есть эпизоды прогресса, который основан на ценностях, согласно, по крайней мере, некоторым, вполне правдоподобным системам ценностей. Так как мы говорим о вооружении, это – хороший момент отметить, что самые известные примеры обнаруживаются среди гонок вооружений между хищниками и добычей.

Первое употребление «гонки вооружений», зарегистрированное в «Оксфордском словаре английского языка», было в официальном отчете о заседаниях парламента (письменном протоколе Палаты общин) от 1936 года:

Эта Палата общин не может согласиться на политику, которая фактически добивается безопасности в одних только национальных вооружениях и усиливает губительную гонку вооружений между нациями, неизбежно приводя к войне.

«Daily Express» в 1937 году, под заголовком «Опасность гонки вооружений», писала: «Все озабочены гонкой вооружений». Это было незадолго до того, как тема попала в литературу по эволюционной биологии. Хью Котт в своей классической «Приспособительной окраске у животных», изданной в 1940 году, поглощенный Второй Мировой войной, писал:

Прежде чем утверждать, что обманчивая наружность кузнечика или бабочки излишне совершенна, мы должны сначала удостовериться, каковы острота зрения и способность опознавания у их естественных врагов. Не сделать так – все равно, что утверждать, что броня линейного крейсера слишком тяжела или калибр его орудий слишком велик (Том Лерер, вероятно, самый непревзойденно остроумный композитор комических песен, включил следующее музыкальное указание в начале одной из своих фортепьянных заметок: «Немного очень быстро.»), не расследуя природу и эффективность вооружения врага. Факт в том, что в первобытных сражениях джунглей, как и в изысканной цивилизованной войне, мы видим большую эволюционную гонку вооружений в действии – чьи результаты в области обороны проявляются в таких средствах, как быстрота, бдительность, панцирь, защита шипами, инстинкт рытья, ночной образ жизни, выделение яда, отвратительный запах, защитно-криптическая, отпугивающая и миметическая окраски; в то же время у хищников развиваются быстрота и внезапность нападения, засады, приманки, острота зрения, когти, зубы, жала, ядовитые укусы, агрессивно-криптическая и приманивающая окраски. Соответственно возрастающей быстроте преследователя развивается большая быстрота преследуемого, защитная броня развивается в соответствии с оружием нападения; точно так же совершенство маскировки развивается в ответ на совершенствование органов зрения.

Мы с моим Оксфордским коллегой Джоном Кребсом (John Krebs) подняли общий вопрос эволюционных гонок вооружений в 1979 году в газете, издаваемой Королевским обществом. Мы указали, что усовершенствования, наблюдаемые в гонках вооружений животных, являются усовершенствованиями в технике выживания, а не усовершенствованиями самого выживания в общем – и по интересной причине. В гонке вооружений между нападением и защитой могут быть эпизоды, во время которых одна или другая сторона временно выходит вперед. Но, в общем, усовершенствования с одной стороны уравновешивают усовершенствования с другой. Есть даже нечто немного парадоксальное в гонках вооружений. Они экономически дорогостоящи для обеих сторон, нет никакой чистой прибыли для каждого, потому что возможность преуспеть одной стороны нейтрализуется преуспеванием другой. С экономической точки зрения обе стороны были бы более обеспеченными, вступив в соглашение, прекращающее гонку вооружений. Как абсурдная крайность, вид-добыча мог бы пожертвовать десятой частью своего количества в обмен на безопасность и возможность спокойно пастись для остальных. Ни хищники, ни добыча не должны были бы отвлекать ценные ресурсы в мускулы для быстрого бега, сенсорные системы для обнаружения врагов, бдительность и длительную охоту, что является бесполезной тратой времени и усилий для обеих сторон. Обе стороны извлекли бы выгоду, если бы такое соглашение могло быть достигнуто.

К сожалению, дарвиновская теория не знает маршрута, которым это могло случиться. Вместо этого и стороны выделяют ресурсы на конкуренцию, чтобы их собственная сторона опередила другую, и особи с обеих сторон вынуждены идти на трудные экономические взаимные уступки в пределах своих собственных материальных структур. Если бы не было никаких хищников, то кролики могли бы посвятить все свои экономические ресурсы и все свое полезное время кормлению и воспроизводству большего количества кроликов. Вместо этого они вынуждены посвящать значительное время высматриванию хищников и существенные экономические ресурсы – созданию средств спасения. В свою очередь, это вынуждает хищников переместить баланс своих экономических вложений далеко от главного занятия – размножения, в усовершенствование своего вооружения для ловли добычи. Гонки вооружений в эволюции животных и человеческих технологиях, похоже, проявляются не в улучшенной работе, а в возрастающем перемещении экономических вложений далеко от альтернативных аспектов жизни и в обслуживании самой гонки вооружений.

Мы с Кребсом признали асимметрии в гонках вооружений, которые могли бы привести к тому, что одна сторона перебрасывает больше экономических ресурсов в гонку вооружений, чем другая. Одно такое нарушение равновесия мы прозвали «принципом обеда-жизни». Он получил свое название из басни Эзопа, в которой кролик бежит быстрее, чем лиса, потому что кролик бежит за своей жизнью, в то время как лиса бежит только за своим обедом. Есть асимметрия в стоимости неудачи. В гонке вооружений между кукушками и хозяевами каждая отдельная кукушка может уверенно оглянуться назад на непрерывный ряд предков, которые буквально никогда не терпели неудачи в одурачивании приёмных родителей. Особь хозяйского вида, с другой стороны, может оглянуться назад на предков, многие из которых даже не встречали кукушек, а многие встречали их и были ими обмануты. Многие гены неспособности обнаруживать и убивать кукушек успешно передавались поколениями хозяйских видов. Но гены, которые заставляют кукушек терпеть неудачу в обмане хозяев, подвергают следующие поколения намного большей опасности уничтожения. Эта асимметрия риска способствует другому: асимметрии в ресурсах, уделяемых гонке вооружений в отличие от других сторон жизненной экономики. Повторю этот важный момент, стоимость неудачи выше для кукушек, чем для хозяев. Это приводит к асимметрии в том, как эти две стороны регулируют свой баланс между конкурирующими требованиями ко времени и другими экономическими ресурсами.

Гонки вооружений в некотором смысле глубоко и неизбежно прогрессивны, чего нельзя сказать, например, об эволюционной приспособляемости к погоде. Для особи в любом поколении хищники и паразиты просто делают жизнь в значительной степени тяжелее, так же, как плохая погода. Но с течением эволюционного времени существуют ключевые различия. В отличие от погоды, которая изменяется бесцельно, хищники и паразиты (а также добыча и хозяева) сами развиваются в последовательном направлении, становясь систематически хуже с точки зрения их жертв. В отличие от эволюционного отслеживания ледниковых периодов и засух, тенденции гонок вооружений из прошлого могут экстраполироваться в будущее, и эти тенденции основаны на ценностных оценках в том же отношении, что и технологические усовершенствования самолетов и оружия. Глаза хищников становятся более зоркими, хотя не обязательно более эффективными, потому что добычу становится сложнее обнаружить. Скорость бега прогрессивно увеличивается с обеих сторон, хотя снова же, преимущества, как правило, уравновешиваются параллельными усовершенствованиями с другой стороны. Саблевидные зубы становятся более острыми и более длинными, тогда как шкура становится более жесткой. Токсины становятся опаснее, в то время как биохимические приемы их нейтрализации совершенствуются.

С течением эволюционного времени гонки вооружений прогрессируют. Все элементы жизни, которыми человеческий инженер восхищался бы как сложными и изящными, становятся более сложными, более изящными и вызывающими более сильную иллюзию спроектированности (Юм сказал: «Все эти различные машины и даже их мельчайшие части приспособлены друг к другу с точностью, которая приводит в восхищение всех мужчин, которые когда-либо их рассматривали».). В «Восхождении на пик Невероятности» я отделял спроектированные от «дизайноидных» (выглядящих, как спроектированные – Прим. Пер.) Захватывающие достижения дизайноидной техники, такие как глаз канюка, ухо летучей мыши, опорно-двигательный аппарат гепарда или газели, все являются наивысшими результатами эволюционных гонок вооружений между хищниками и добычей. Гонки вооружений паразит/хозяин достигают наивысшей точки в еще более тонко отточенных коадаптивных дизайноидных кульминационных моментах.

И теперь важное обстоятельство. Развитие любого комплекса дизайноидных органов в гонке вооружений должно было происходить с помощью большого количества шагов прогрессивной эволюции. Такая эволюция квалифицируется как прогрессивная по нашему определению, потому что каждое изменение имеет тенденцию продолжать направление своих предшественников. Откуда мы знаем, что было множество шагов, а не только один или два? Согласно элементарной теории вероятности. Части сложной машины, такие как ухо летучей мыши, могли быть перестроены наугад миллионом способов, прежде чем Вы натолкнетесь на другой механизм, который может слышать так же, как реальное ухо. Это статистически невероятно не только в том надоевшем смысле, что любая определенная компоновка частей является столь же невероятной, при ретроспективном подходе, как любая другая. Очень немногие комбинации атомов образуют точные слуховые инструменты. Ухо реальной летучей мыши – одно из миллиона. Оно работает. Нечто столь же статистически невероятное не может разумно объясняться как результат единственной счастливой случайности. Оно должно быть образовано в результате своего рода невероятного порождающего процесса: того, что философ Дэниел Деннет (Daniel Dennett) назвал «подъемом с помощью крана» (аналогия с искусственно созданным подъемным устройством, а не с журавлем (crane)). Единственными подъемными кранами, известными науке (и, я уверен, единственными подъемными кранами, которые когда-либо были или будут во Вселенной) являются проектирование и естественный отбор. Проектирование объясняет эффективную сложность микрофонов. Естественный отбор объясняет эффективную сложность ушей летучей мыши. В конечном счете, естественный отбор объясняет микрофоны, а также и все спроектированное, потому что сами проектировщики микрофонов являются развившимися инженерами, созданными естественным отбором. В конечном счете, проект ничего не может объяснить, потому что есть неизбежный возврат к проблеме происхождения проектировщика.

Проект и естественный отбор являются процессами постепенного, пошагового, прогрессивного усовершенствования. Естественный отбор, по крайней мере, не может быть ничем иным. В случае проекта – это может быть, или может не быть, вопрос принципа, но это – наблюдаемый факт. Братья Райт не были ослеплены вспышкой вдохновения, чтобы быстро построить «Конкорд» или бомбардировщик «Стелс». Они построили скрипучий, хрупкий ящик, который едва оторвался от земли и сел на соседнее поле. От Китти Хок до мыса Канаверал, каждый шаг пути был основан на своих предшественниках. Усовершенствования были постепенными, шаг за шагом в одном и том же непрерывном направлении, отвечая нашему определению прогрессивных. Мы с трудом могли бы вообразить себе гения викторианской эпохи, проектирующего ракету «Сайдуандер», полностью созревшую в его зевсовой, украшенной бакенбардами голове. Этот взгляд противоречит всему здравому смыслу и всей истории, но он не вступает в немедленное противоречие с законами вероятности так, как можно утверждать относительно самопроизвольного развития летающей, обладающей эхолокацией современной летучей мыши.

Один макромутационный шаг от живущей в земле предковой землеройки до летающей, обладающей эхолокацией летучей мыши исключен точно так же, как мы можем исключить везение, когда фокусник успешно угадывает весь порядок перетасованной колоды карт. Везение и в том и в другом случае не буквально невозможно. Но ни один хороший ученый не выдвинул бы такое потрясающее везение в качестве объяснения. Умение угадывать карту должно быть фокусом – мы все видели фокусы, показ которых ставил в тупик непосвященных. Природа не собирается нас обманывать, как фокусник. Но мы все еще можем исключить везение, и гений Дарвина увидел насквозь ловкость рук природы. Летучая мышь, определяющая дистанцию с помощью эха – результат ряда медленных, незначительных усовершенствований, каждое кумулятивно добавляется к предшествующим, и это подталкивает течение эволюции в одном и том же направлении. Это – прогресс по определению. Аргумент относится ко всем сложным биологическим объектам, которые передают иллюзию спроектированности и являются, поэтому, статистически маловероятными в заданном направлении. Все должно было развиваться прогрессивно.

Возвращающийся хозяин, теперь невозмутимо щепетильный к главным темам развития, отмечает прогресс как одну из них. Но прогресс подобного рода – не постоянное, непоколебимое движение от начала развития до самой современности. Скорее, подхватывая начальную цитату из Марка Твена относительно истории, он рифмуется. Мы замечаем эпизод прогресса во время гонки вооружений. Но эта конкретная гонка вооружений заканчивается. Возможно, одна сторона доводит другую до вымирания. Или обе стороны вымирают, возможно, в ходе массовой катастрофы, такой, которая привела к вымиранию динозавров. Тогда весь этот процесс начинается снова, не с пустого места, но с некоторого очевидного начала гонки вооружений. Прогресс в развитии – не единственный подъем, но имеет рифмующуюся траекторию, больше похожую на зубы пилы. Зуб пилы круто опустился в конце мела, когда последние из динозавров внезапно уступили дорогу прогрессивной эволюции новому и захватывающему подъему млекопитающих. Но было много меньших зубьев пилы во время долгого господства динозавров. И начиная с подъема сразу после динозавров, млекопитающие также испытали меньшие гонки вооружений, сопровождаемые вымираниями, сопровождаемыми новыми гонками вооружений. Гонки вооружений рифмуются с более ранними гонками вооружений в периодических всплесках многоступенчатого прогрессивного развития.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.