Июнь Навоз, любовь и цветы

Июнь

Навоз, любовь и цветы

Самец-ютараптор неподвижно стоял в тени разлапистых листьев саговника. В нем бродили гормоны, и он был уверен в своих мышцах, в своей силе и в верности своих ощущений. Он никогда прежде не боялся напасть на незнакомое травоядное в три раза больше его самого.

Но сейчас он боялся. Боялся красного цвета. Масса пурпурно-красных предметов, висящих на кустах и низких деревьях в сотне ярдов от него, нервировала самца и выводила его из равновесия.

Никогда еще он не видел такого количества красного цвета сразу. Шестифутовая алая стена тянулась на четверть мили, и, когда дул ветер, красные предметы угрожающе раскачивались.

Молодой раптор не знал, как ему вести себя с этим пурпурным изобилием — не было запрограммированного инстинкта, чтобы выбрать верную линию поведения перед лицом такой массы красного цвета.

Красный цвет вызывает у наземных животных больше всего ассоциаций. Этот цвет возбуждает сильнейшие эмоции у птиц, ящериц, лягушек — и у ютарапторов. Красный цвет дает импульс к ухаживаниям и составлению брачных пар. Но он же — цвет крови, напоминание о смерти.

Самец привык иметь дело с небольшим количеством красного. В этот цвет были окрашены бока его собственной продолговатой морды. И подругу он должен был отыскивать по красному носу. Как только он увидел Рэд, все в нем отозвалось, потому что на ее морде красовались необыкновенно яркие овальные пятна.

Красный цвет — это вечный вызов и вечная приманка. Еще задолго до Мела он приковал к себе внимание животных с цветовым зрением. Он четко выделяется на фоне зеленой листвы или коричнево-бурой земли. Это универсальный язык, который будет понятен и попугаям, и обезьянам, и человеку через много-много лет после Мела.

Пурпурное и красное пронизывают пространство на большое расстояние и дают понять, что их носитель либо влюбленный, либо боец (то есть друг или враг). Для самок это призыв подойти поближе, а для других самцов — знак, предупреждающий о необходимости держаться подальше.

Эволюция — умелый и изобретательный декоратор. Самец раптора располагал двухступенчатой системой узнавания: во-первых, его привлекали рапторы с правильной окраской, во-вторых, он тщательно изучал строение узора на морде.

Он еще за пять миль увидел этот цветовой массив. Раптора вообще волновало любое движущееся красное пятно. Но сотни ярдов алого и пурпурного — это уж слишком. Его системы восприятия испытывали сильную перегрузку.

И вот что он видел сейчас в плотных, запутанных зарослях кустарника, разросшегося у подножия хвойного леса: тысячи ярких пурпурно-малиновых шариков, колеблющихся на ветру.

Это были цветы. Примитивные цветы с широкими простыми лепестками, расположенными, как у современной магнолии. Самец никогда еще не видел цветов, и для него они представляли жуткое зрелище.

Да к тому же еще и жужжание. Чем ближе он подходил к алой стене, тем громче становился звук — гудение миллионов крылатых насекомых.

Ютарапторы, да и все остальные динозавры их экосистемы, развивались в среде, где преобладали коричневые и зеленые цвета. Деревья были либо хвойные, либо саговники с пальмовидными листьями, либо древесные папоротники — все это растения, которые не цветут. Весь подлесок состоял из папоротников, хвощей и хвойных сеянцев — строго зеленых и коричневых в любых условиях. Рапторы привыкли видеть бурые шишки, висящие на ветках хвойных деревьев, и темные пятна на листьях папоротника, в которых зрели споры. Коричневое и зеленое, зеленое и коричневое — это был незыблемый фон всей предыдущей жизни самца раптора. В такой среде он чувствовал себя спокойно и уютно.

Ярко-красные цветы были новым, а хищники с большим подозрением относятся ко всему новому.

Самец вырос в тускло-зеленом окружении без цветов, и причина была проста: цветущие растения — эволюционные новички в его мире. В Юрском периоде, когда силы эволюции создавали предков раптора, не было вообще никаких цветов. И когда родился ютараптор, в самом начале Раннего Мела, растения все еще были лишены цветов.

Но пока самец подрастал, в жизни зеленых растений происходил важнейший переворот. То здесь, то там, спрятанные в недоступных уголках лесов, куда не проникали ни засухи, ни наводнения и где пасущиеся динозавры не вытаптывали и не обгладывали растения, появилась совершенно новая форма жизни. Это было маленькое деревце, которое не полагалось на то, что ветер подхватит и разнесет его пыльцу. Напротив, оно создало цветную приманку, чтобы привлечь летающих насекомых, — приманку, состоящую из видоизмененных листьев, которые превратились в лепестки цветов.

Пурпурные и фиолетовые оттенки очень притягательны для насекомых. Однажды привлеченные лепестками, они не спешат улетать, найдя в центре цветка вкусный нектар или избыток питательной пыльцы. Потом они перелетают на другой цветок, перенося на своих лапках пыльцу с предыдущего.

Цветок — это необыкновенно умное и важное средство приспособления. Он не только делает более эффективным опыление внутри женского растения, но гарантирует, что пыльца будет перенесена с одного растения на другое с гораздо меньшими потерями, чем у бесцветковых растений.

Теперь, в ходе Раннего Мела, природа добавляла еще некоторые новшества: более продуктивный, быстрый рост древесных волокон. Таким образом, цветковые растения были подготовлены к моментальному экологическому скачку. Эти растения станут самыми быстрорастущими во всем лесу в середине и конце Мелового периода. Ко времени тираннозавров, через сорок миллионов лет после ютарапторов, весь окружающий мир будет расцвечен изобилием цветов — красных, оранжевых, желтых, голубых.

Глаза и мозг динозавров привыкнут к виду ярких цветных подлесков. Но сейчас, в момент, о котором идет речь в нашей истории, неожиданное появление пурпурных цветов вызвало среди динозавров еще больший ужас, чем в наши дни появление в центре Лос-Анджелеса инопланетного космического корабля, полного маленьких зеленых пришельцев.

Красные цветы действовали на динозавров как магнит, отовсюду привлекая стаи ютарапторов. Молодой самец почувствовал, что он не один.

Крупные рапторы обычно очень редки. Их небольшие кланы разбросаны на значительном расстоянии друг от друга, и, за исключением брачного сезона, отдельные семьи всегда избегают друг друга. Но кустарник с красными цветами располагался на холме, и зоркие хищники могли видеть его за тысячу ярдов.

Молодой самец заметил двух холостяков, осторожно подбирающихся к кустам с другой стороны. Они крались, низко пригнувшись к земле, с опущенными головами. Внезапный порыв ветра неожиданно всколыхнул цветы, взметнув в воздух десятки лепестков. Рапторы развернулись и со всех ног бросились наутек.

Немного подальше самец увидел большую стаю ютарапторов — там было шесть самок, один взрослый самец и дети. Они раскачивались взад-вперед, старались вытянуться повыше, привставали на цыпочки и все время шумно принюхивались.

Молодой самец непроизвольно вздернул голову. Ноздри его трепетали, когда он жадно и порывисто втягивал воздух. Это запах цветов. Запах очень сильный и восхитительно вкусный!

Цветы пахли перележавшим мясом и печенью, смешанными со свежими экскрементами игуанодона.

Самец двигался неторопливо, время от времени останавливаясь, и поднимал морду, чтобы осмотреть кусты. Ближе, ближе. Алый цвет затопил его зрительные центры. Но запах гниющего мяса и свежих экскрементов был непреодолим.

Он осмотрел участок покрытого цветами кустарника. Три вида цветов росли вместе — пурпурно-красные, бледно-лиловые и белые. У всех этих цветов лепестки располагались свободной, небрежной спиралью вокруг благоухающей сердцевины. Гниющим мясом пахли белые. Пурпурно-красные пахли больше печенью и старой кожей, а лиловые — навозом.

Жжжжжжж. Жучок залетел ему в ноздрю, раздраженно потолкался и вылетел наружу.

Жжжжжжжж. Все больше жуков гудели над кустами, привлеченные мясным ароматом. Самец раптора знал этих насекомых. Они принадлежали к семейству питающихся падалью, из тех, что слетались на добычу рапторов, чтобы принять участие в пиршестве и отложить яйца. Лежалые вонючие туши быстро разлагались и кишели извивающимися личинками жуков — прожорливыми, покрытыми твердым панцирем, обгладывающими каждый оставшийся кусок мяса. После них оставался совершенно чистый, белый скелет.

По розоватым цветам ползали большие жуки с металлически-зеленым панцирем и длинными усиками. Они тоже были знакомы раптору. Он много раз видел их на навозных кучах, оставленных травоядными динозаврами.

Еще здесь были маленькие черные осы и голубые жучки.

Все это окончательно сбило раптора с толку. Жужжание мясных насекомых должно было означать, что где-то поблизости еда — туша какого-нибудь животного. Навозные жуки обычно указывали на присутствие живых травоядных динозавров — возможной добычи. Но здесь, среди цветов, он никак не мог обнаружить никаких признаков мяса — ни живого игуанодона, ни мертвой туши. Да и навоза тоже не было.

Самец куснул белый цветок. «Фффуу!» Цветок оказался горьким. Он с отвращением выплюнул.

Это был очередной жизненный урок. Самец усвоил его и отложил в банк памяти: растения, пахнущие мясом, — обман, подделка!

Больше он не поддастся на эту приманку.

Насекомые же продолжали на нее поддаваться. Мясные и навозные жуки, осы были втянуты в первую волну совместной эволюции насекомых и растений. Насекомые, обманутые запахом цветов. Через несколько миллионов лет мясные мухи тоже будут обманом втянуты в процесс опыления. Еще позже появятся основные опылители — пчелы, бабочки и мотыльки.

Но эти опыляющие насекомые будут по-дарвиновски сложными, изощренными механизмами, лишенными естественности и простоты. Им потребуются все новые и новые эволюционные толчки, чтобы удовлетворять увеличивающиеся потребности новых растений. Цветущим растениям придется предлагать все более яркие лепестки, более сложные камеры с пыльцой и большее количество сладкого нектара.

Рэд тоже наблюдала за цветами, повторяя все движения самца. Она была в тревоге. Ей нисколько не нравилась масса незнакомого красного вещества. И мясной запах ничуть не заинтриговал ее. Мысли ее были захвачены другим переживанием, куда более сильным, чем тревога и любопытство: ее обуревала ревность.

Рэд высоко подняла голову, прикрыла глаза и несколько раз коротко, громко фыркнула, втягивая небольшие порции воздуха. Это инстинктивное действие использует большинство позвоночных. Его, например, можно увидеть у лошадей в конюшне. Таким образом они определяют возможных партнеров и соперников.

Воздух, втянутый через рот, не идет обычным путем — вглубь к центру обоняния, расположенному в камерах у самых глаз. Напротив, он отводится в небольшой специальный канал в передней части неба. Этот канал ведет к особой чувствительной области, органу Джекобсона, который предназначен для феромонов, особых сильнодействующих запахов эволюции.

Рэд хватило небольшого количества молекул феромона, чтобы понять, что она рискует потерять молодого самца. Легкий ветерок со стороны цветов доносил характерные отличительные феромоны трех разных самок ютараптора, причем все три были в состоянии сексуальной агрессивности.

Рэд двинулась вперед, прямо к самцу. Запах навоза и мяса, идущий от цветов, был почти удушливым, но ее мозг умел отфильтровывать молекулы запахов. Все ее органы чувств были сосредоточены на двух группах самок, которые приближались к ее самцу с дальнего конца зарослей.

Она оглянулась на свою сестру, которая расхаживала взад и вперед, размахивая длинными лапами, сердито ворча и шипя на цветы, на незнакомых самок и на молодого самца. Рэд успокоило то, что сестра не идет за ней.

Самец припал к земле и зарылся носом в буйное изобилие розовых лепестков. Его сознание отказывалось принимать тот факт, что здесь нет никакого навоза.

Он поднял голову и увидел, что окружен самками ютараптора. Незнакомая самка, намного крупнее и старше него, в знак приветствия кивала головой. Другая чужая самка, моложе, выше и тоньше первой, делала обманные выпады, как будто нападала на кого-то: она вытягивала лапы и нагибала голову. В этом состояло более настойчивое и пылкое брачное приветствие, и оно испугало самца. Он отступил.

Шшшшшш-ррррык! Старшая самка шлепнула более молодую хвостом и укусила ее. Несколько секунд продолжался неистовый, яростный шквал взаимных ударов, в воздухе так и мелькали передние и задние лапы, хвосты и шеи.

Самка помоложе отступила, громко крича. Клочья шкуры, выдранные у нее из спины, повисли на цветах. Старшая самка повернулась к самцу и повторила брачный танец трижды, с каждым разом подходя все ближе и ближе.

Он позабыл о цветах, пахнущих навозом. Крупная самка пугала его. За него еще никогда не дрались. Он был вовлечен в брачный танец. В прошлом году он шесть раз исполнял танец ухаживания, и шесть раз подходящие самки отвергали его. Но тогда это были встречи один на один — только он и самка. Он танцевал, а она отвечала.

В этом году он сделал одну попытку — с Рэд. Но она реагировала уклончиво, двусмысленно, ее смущало присутствие сестры. Ухаживания среди молодых ютарапторов, вступающих в свой первый сезон размножения, могут продолжаться месяцами, потому что не так-то просто связать самца и самку в прочную, устойчивую пару, это требует немало времени и усилий. И молодые пары, даже создав семью, могут и не принести потомства в первый сезон.

Рэд не была идеальным партнером, если оценивать ее положение беспристрастно: очевидной помехой для брака оказывалась ее сестра. Но молодому самцу Рэд очень понравилась. Было в ней что-то такое, отчего хотелось находиться рядом с ней, попытаться закрепить связь и создать пару. Рэд отвечала на все его ухаживания мягко, спокойно, и это казалось ему очаровательным.

Ш-ш-ш-ш!

Старшая самка начала беспокоиться. Присутствие стольких рапторов в одном месте накаляло эмоции. Вид и запах цветов привлек очень многих одиноких самок. Молодой самец неожиданно оказался в положении Самого Желанного Партнера. Ситуация развивалась сама по себе, без какой бы то ни было активности с его стороны. Стоило только одной самке обратить на него внимание, как все остальные бросились в борьбу за него.

Это всеобщее явление: как только выясняется, что вы кому-то нравитесь, тут же вы оказываетесь желанны для многих представителей противоположного пола. Видимость популярности автоматически повышает вашу популярность. Это неплохая, оправдавшая себя эволюционная система: если вы замечаете, что представители противоположного пола преследуют возможного партнера, вы делаете вывод, что вам тоже стоит попробовать поучаствовать в этом состязании. Наверняка есть вероятность, что этот партнер обладает какими-то превосходными качествами, которые позволят принести жизнеспособное потомство.

Ш-ш-ш-ш-ш!

На месте действия появилась новая самка, еще более крупная, оттеснив старшую самку, которая красовалась перед самцом. Эта новая самка была просто громадной — фунтов на шестьсот тяжелее него — с большими, крепкими мускулами голеней, бедер и плеч.

Он отвел глаза в сторону, чтобы избежать необходимости отвечать на ее танец. Но она описала круг и подобралась к нему сбоку.

Скрэк… скрррэк… скррэк.

Она была очень настойчива. Принялась за свой танец с начала, требуя от него ответа.

Он отступил в сторону. Там стояла другая незнакомая самка, более стройная, чем эта жуткая валькирия из племени динозавров, танцующая перед ним. У той, другой, были необыкновенно яркие красные пятна на морде. Самец кивнул ей.

Она тоже кивнула в ответ и начала тихий, неторопливый танец.

Сссссшшшшш!

Большая самка угрожающе наклонилась, широко раскрыв пасть, но продолжая при этом танцевать. Она повернулась к молодой самке, затем снова к самцу и опять к самке.

Молодая самка смотрела вбок, избегая встречаться с соперницей взглядом. Она повернулась и скользнула в сторону, отходя от валькирии подальше.

Самец чувствовал, что его орган Джекобсона переполнен соперничающими между собой феромонами. Добрый десяток самок раскрыли свои горловые железы, узкие щели под нижней челюстью. Каждая железа выбрасывала сильнодействующую смесь сексуально возбуждающих молекул.

Гигантская самка наступала мелкими перебежками. Самец не знал, куда спрятать глаза, и то и дело натыкался на ее массивную морду.

Тссснк!

Она сильно толкнула его. Эта самка была чрезвычайно настойчива и негодовала, что он отказывается участвовать в ритуале. Танец рапторов — это дуэт. Один партнер делает движение, другой должен ответить, побуждая первого к продолжению. Каждый из них может прервать церемонию, но обычно это происходит после того, как оба уже какое-то время протанцевали, изучая друг друга, оценивая энергию, здоровье и ловкость возможного партнера.

Тснк!

Он получил от этой ужасающей самки еще один сильный толчок. Ее действия становились неконтролируемыми. Множество соперниц подливало масла в огонь.

Самец все еще отказывался присоединиться к ее танцу.

Снп!

Он вздрогнул. На плече заалело небольшое пятно. Она его укусила!

Любовь и ненависть соседствуют в брачном сезоне и всегда идут бок о бок.

Ффууунк!

Какое-то летящее тело сбило огромную самку с ног. Она опрокинулась на спину в заросли цветов, подняла морду и издала пронзительный крик ярости, неистово колотя по веткам. Лавина розовых цветов обрушилась с дерева и почти целиком скрыла самку из виду.

Молодой самец поднялся во весь рост, чтобы посмотреть, что же сразило громадную самку.

Это была Рэд.

Самец сжался, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее. А лучше всего исчезнуть совсем. Он присел и спрятал голову в пурпурно-розовых цветах. Он понимал, что две самки вот-вот подерутся. Он видел, как дрались из-за других самцов, и вовсе не желал, чтобы это случилось из-за него.

Гигантская самка лежала на земле тяжело дыша и шипела. Она напрягала мускулы, сгибающие пальцы, так, чтобы Рэд увидела сухожилия толщиной с молодую сосенку, вздувающиеся на запястьях. Эта самка Голиаф казалась неуклюжей и неловкой, пока лежала на спине, и Рэд стала наступать, угрожающе шипя.

Но одним быстрым движением самка перевернулась, подбросив корпус на четыре фута в воздух, и приземлилась на ноги. Это движение оказалось против ожидания ловким и грациозным. Рэд отскочила на шаг назад. Гигантская самка медленно и красноречиво наклонила голову, как будто принимая молчаливое восхищение ее ловкостью. Затем она повернулась к самцу и издала низкий, хриплый воркующий звук.

Рэд прикрыла глаза и ринулась вперед, завывая так угрожающе, что самец съежился от страха. Но гигантская самка даже не шелохнулась. Вместо этого она громко щелкнула челюстями и обнажила блестящие белые зубы. Самец не мог не заметить, что эти зубы были необычайно крупны для ютараптора.

Он видел, что гигантская самка и Рэд впились друг в друга глазами, и воспользовался моментом, чтобы отойти в сторону. Великанша на мгновение перевела взгляд на него с недвусмысленной угрозой, которая означала: «А ты ни с места! Не двигаться!» И снова уставилась на Рэд.

Рэд уже приходилось драться с самками во время своих ухаживаний за первым супругом, это было несколько лет назад. Но тогда все это было лишь видимостью борьбы, показными схватками, когда дерущиеся делают обманные выпады и не отказывают себе в удовольствии вволю помахать лапами и головой. Рэд показала себя большой искусницей в таких спектаклях.

Однако великанша не собиралась играть в эти игры. Ее движения были вовсе не театральными. Она раскачивалась на задних лапах взад-вперед — так рапторы делают только перед тем, как ринуться на добычу и нанести жертве нешуточный удар.

Рэд внимательно следила за ногами соперницы. Одно, два, три раскачивания. Затем почти неуловимая пауза — и сухожилия голеней напряглись. Рэд стремительно метнулась влево.

Уумммммп! Гигантские задние когти вонзились в землю как раз в том месте, где мгновение назад стояла Рэд.

Шшсссссс! Длинная лапа вскинулась вверх, и кончик когтя пропорол тонкую, неглубокую рану на голени Рэд.

Рэд отступила еще на три ярда. Она не сводила глаз с гигантской грудной клетки, которая ровно и медленно вздымалась и опадала. Великанша дышала спокойно, и это внушало особый ужас.

Рэд оценила всю сложность положения. «Эта самка ненормальная… Она не соперница… Она убийца».

Рэд издала пронзительный высокий крик — сигнал бедствия. Она ждала отклика своей сестры, но та не отвечала. Рэд повторила зов. Сестрам полагается помогать друг другу в таких трудных ситуациях, как сейчас. Нормальные гены ютарапторов закодированы на совместное ухаживание, когда две сестры объединяются, чтобы завоевать подходящего партнера.

Рэд еще раз попыталась позвать сестру, но уже поняла, что помощь не придет.

Гигантская самка сделала несколько плавных больших шагов в сторону самца. Рэд видела, что великанша была не только огромна, но и гибка, проворна и прекрасно сохраняла равновесие.

Рэд не собиралась сдаваться — по крайней мере, сейчас. Она медленно отошла, сохраняя между собой и великаншей такую дистанцию, чтобы можно было уклониться от следующей атаки. Великанша напряглась. Рэд отпрыгнула. Но она обманулась — соперница не собиралась наносить удар.

Рэд охватила паника. Теперь она уже беспокоилась не только о возможном поражении в драке за самца, но и опасалась за свою жизнь.

Глаза у великанши были яркие, желто-оранжевые и не выказывали никаких эмоций, кроме спокойной уверенности в себе.

Самки описали медленный полукруг — великанша наступала, продвигаясь влево, а Рэд отходила вправо. И тут Рэд заметила некоторое беспокойство в глазах противницы, которое выразилось в сокращении зрачков. Великанша на мгновение задержала дыхание, затем шумно выдохнула и отклонилась назад, перенеся весь свой вес на правую ногу и хвост.

Рэд ощутила за своей спиной горячее дыхание другого динозавра. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы посмотреть, — она по запаху узнала самца. Он стал шипеть все громче и громче.

Великанша колебалась, но наконец начала медленно отступать. Теперь Рэд стояла плечом к плечу со своим партнером, их головы синхронно поднимались и опускались, челюсти щелкали одновременно. Самец стремительно вытянул морду и лязгнул зубами в нескольких футах от носа великанши.

Та поняла, что проиграла. Два ютараптора действовали, как один двуглавый противник, и их поведение недвусмысленно показывало, что они готовы вот-вот напасть на нее.

Она вздрогнула, опустила голову, и ее жесты стали выражать покорность и смирение. Ей было очень грустно. Весь день самцы отвергали ее. Ее размеры отпугивали возможных партнеров. Она была жертвой разборчивости, заложенной в брачных инстинктах, врожденного недоверия к каждому, кто отличался от нормы.

Низко согнувшись, несчастная самка ушла не оглядываясь.

Рэд повернулась к самцу, прижалась лбом к его лбу, и они заворковали. Самец слегка покусывал сзади ее шею мелкими передними зубами, потом заботливо и осторожно лизнул рану на ее ноге.