«Против ихней жадности»

Мотала по морям меня судьба не раз от пароходских моряков к рыбакам-промысловикам и обратно. Вот и наслушался взаимных обвинений, похвал и сочувствий. Рыбак – дважды моряк, признают капитаны «рысаков», т. е. белых, как альбатросы, лайнеров, чёрных балкеров и прочих сухогрузов… А всё дело в том, что моряки действительно рысачат по морям, а рыбак в море живёт. И сложные швартовые операции морякам в длинных рейсах выпадают раз или два в месяц, а рыбак на промысле порой по три-четыре швартовки в день делает, ну и – конечно же, навык – с лихостью, какая моряку может только присниться.

Винят же они друг дружку обыкновенно – в жадности. Моряки, дескать, торгаши, шмуточники, тюками за кордоном таскают на горбу колониальные товары, тряпки… Ну а рыбаки что? Рыбаки – ты только глянь на них, как они гребут и гребут из моря всё – до собственных сапог рваных. Жадные они – сотни, тысячи, миллионы тонн рыбы выгребают – и всё им мало!..

А ведь и правда! Википедия вынесла приговор: «Чрезмерный вылов рыбы – практика рыболовства». Да что там говорить, тут моряки безусловно правы. Вон, гляньте, всего в пяти милях от западного берега Камчатки, прямо в «огороде», то есть в запретном районе, где по зову великого инстинкта наперегонки и безбашенно, как нынче говорится, идут на нерест стада рыб и полчища крабов, гуськом, втихаря, в кильватер друг за дружкой шествуют большие и средние морозильные рыболовные траулеры – БМРТ и СРТМы. И это не просто браконьеры, а госбраконьеры, пираты в законе, супер-браконьеры. Жадные они – выгребают миллионы тонн рыбы, и всё им мало… Им? Да нет, скорее не им, а тем, в Москве сидящим, орденов жаждущим… А всё одно – жадность заразна – на промысле все начальники многочисленных экспедиций, приморских, сахалинских, хабаровских, камчатских, капитаны всех плавзаводов, плавбаз, траулеров и даже крошечных сейнеров жадничают отменно. И ведь многие из них прекрасно понимают, что океан – водная пустыня. Что лишь на узкой полосе шельфа, на свалах глубин пасутся рыбы, словно коровушки на лугу. И именно там пашут и пашут мощнейшие траулеры-супера, разверстыми пастями тралов – Гаргантюа в сравнении с ними просто молокосос – сгребая со дна всё, вплоть до тех самых рваных рыбацких сапог, выброшенных год назад, в прошлую путину, и опознанных бывшим владельцем – матросом или боцманом. А ещё бывает – затраливают, изорвав дорогую снасть, здоровенный булыжник и читают на нём масляной краской написанный «привет» от впереди идущего: Натрахались мы с ним, теперь ваша очередь!

И снова Википедия: По сравнению с другими антропогенными воздействиями на морские экосистемы, такими как загрязнение воды или изменение климата, чрезмерный вылов является на сегодняшний день основной причиной массового сокращения популяций многих видов рыб, часть из которых уже находятся на грани вымирания.

Неисчерпаемо море-океан? Господи, прости нас, неразумных, дно ведь уже показалось с… сапогами. Но всё ещё щедр по-царски Нептун – шлёт и шлёт на шельф шустрые косяки, стада… Ан и его терпению и щедрости край наступает…

Да мы уже не только океан, мы даже космос умудрились так замусорить, что спутники один с другим сталкиваются, точно купчишки на Малай-базаре.

1983-й год. На собственной, как говорится, шкуре испытал я то, о чём читаю сейчас в Википедии. Вот она, майская запись в старом дневнике…

Вчера интереснейшую сцену из корсаро-браконьерской жизни наблюдал. В район работы трёх супер-траулеров подошёл пограничный сторожевик (позывной «Вельбот»). Рыбаки давно его тут знают и не боятся, даже японцы ухом не ведут. И вдруг оказывается, что на его борту притаился грозный инспектор Сахалинрыбвода. «Вельбот» спустил шлюпку, и инспектор пошёл на РТМС «Новобобруйск», а «Новоасбест» и «Новосокольники» тем временем под покровом тумана (как в детективном фильме!) стали по-быстрому мотать удочки – выбирать тралы, что я и услышал, сидя в каюте – натужный скрип гини, стального троса в руку толщиной. Когда я поднялся на мостик, гонка была в разгаре – мы с Охотоморской стороны влетали в пролив Фриза, в океан, распоров ножом часть трала, чтоб избавиться от рыбы, а буквально в кабельтове от нашей кормы гнал форштевнем пенный бурун выкрашенный темно-шаровой краской «Вельбот». Он кричал нас на 16-м, международном, канале УКВ-радиостанции «Рейд», стрелял красными ракетами, семафорил прожекторами, а мы выжимали из двигателя всё, чего уже и жать нельзя – шли 13 узлов. Он как будто стал приближаться, и капитан заметался: – Быстрей убирайте с палубы рыбу и трал, быстрей, мать вашу!.. Потом побежал, надел парадную форму, побрился. Заволновался и начальник промрайона Борис Григорьевич, который вместе с замом и помом на днях перебрался на этот борт. Если прихватят на браконьерстве пароход вместе со штабом промрайона – вот «коза» будет!.. Больше часа шла погоня. Вырвались из пролива в океан, и навстречу пошла крупная зыбь. Это и спасло «Новосокольники»: сторожевик небольшой, его, видно, здорово бить стало по скулам, и он, так и не узрев нашего имени и бортового номера, затёртого пневмокранцами на швартовках, развернулся и ушёл. А по зональной радиостанции «Тихий океан» как раз в эти минуты звучал мой репортаж о славном экипаже РТМС «Новосокольники» и его доблестном капитане…

Последний день весны! Море ласковое, нейлоновое, небо в высоких, насквозь просвеченных солнцем облачках, на горизонте – молочно-голубой профиль гористого берега. Это Шикотан, к которому загнал нас «Вельбот» и где почти нет минтая. А я-то ведь прикомандирован к минтаевой экспедиции, потому и перебираюсь на мотоботе «Новосокольников», предоставленном мне капитаном с плохо скрываемой радостью, на борт РТМС «Новолуние», где ждёт меня самая удивительная из промысловых встреч…

Старшим тралмастером на «Новомальтинске» – Николай Петрович, сорокалетний мужичок, серенький – роста среднего, невидный, нескладный, молчаливый. По моей просьбе нарисовал он мне в тетрадке трал «118-й», которым большинство траулеров тут работает: 118 м – это длина верхней подборы, а раскрытие трала – почти 80 м (по вертикали и столько же по горизонтали), т. е. 25-этажный дом влезет – хоть так, хоть этак. И вот со скоростью 4 узла (а на скумбрии до 6 узлов, т. к. она очень подвижной стала за последние годы) эта громадина, это ЕВП, Его Величество Проглот, тащится за судном и сгребает рыбу до мельчайших косячков (чуть заметная мурышка на ленте гидролокатора и на экране японского цветного подводного телевизора «Кодэн»). По 60–70, по 100 тонн за траление поднимает один такой траулер, один из десятка «браконьерской» (кавычки лишние, впрочем) флотилии, которая рыбачит у северной оконечности Итурупа, в пяти-шести милях от острова, в сердце запретного района. Этот район «охраняют» целых пять судов Сахалинрыбвода, в том числе старая моя знакомая «Афалина»: изредка подбегут, пожурят, оштрафуют одного-другого капитана на 300 р. и снова на неделю исчезнут…

Май 1976-го. СРТМ «Афалина», Белая ладья, как зовут её рыбаки, уже была на отходе, я в темпе перепрыгнул на неё, и пошли мы в Комсомольск-на-Амуре. Путь лежал через Татарский пролив, где в районе Холмска работала с флотом плавбаза «Сулак», на которую мне и нужно было попасть. Но неожиданно нас завернули на о-в Итуруп: там пошаливали японцы. И вот почти трое суток гонялись мы за шхунами, браконьерствующими в наших водах. Под самым берегом острова спугнули одну, погнались, но не догнали: у «Афалины» 11 узлов, у шхуны 12, сети она бросила и удрала. Сети мы выбрали и сварили уху из трески, палтуса, камбалы, морских ершей. Радиобуй выловили и разобрали, в нём мини-радиостанция, дающая прерывистые сигналы на секретной частоте, причём по вызову со шхуны. Никого не поймав, мы пошли восвояси…

«Белой ладьи там нигде не видишь?» – спрашивают друг у друга по УКВ траулеры и гребут, гребут денно и нощно, морозя «солому» (мелочь-молодь) для пушных зверей и гоня рыбу на тук, даже крупную, балычковую, чтобы только выдать на-гора план по добыче…

У Николая Петровича один глаз с косиной, он стеснителен, но говорит доверительно, видя во мне единомышленника:

– А я мешок, – это значит, кутец трала, – режу и зашиваю тонкой ниткой… Против ихней жадности. Больше 40 тонн они уже не возьмут: если будет в трале больше, нитка лопается и рыба выходит…

«Чрезмерный вылов рыбы – практика рыболовства, не обеспечивающая устойчивого состояния рыбных популяций и влекущая за собой истощение рыбных ресурсов. За 10 лет 1999–2009 ежегодный вылов КНР (1 место в мире) составил от 40 до 60 млн. тонн, Россия (10 место) – по убывающей: от 4 до 3,5 млн. т» (Википедия)…

Господи, молюсь я, прости нас всех, жадин-ЕВП[2]!..

Да как же, думаю, им – Китаю, Индонезии, Индии (3 первых места по вылову) – не хватает нашего Николая Петровича!..

10.12.80, ср. Перевалили 61 параллель, завтра должны быть в районе лова, у мыса Наварин. Рыбачим недалеко ото льдов и рядом с американской 200-мильной зоной, в р-не 180 меридиана. Вчера разбили «самолёт» Furuno (прибор контроля работы трала) о льдину при выборке трала. 8–10 т рыбы за траление. У других – по 20 т. Пристрелка: в экипаже молодёжь. От болтанки питьевая вода в системе – как чай. День в кружке отстоялась – миллиметровый слой жирной ржавчины на дне. И такую воду им, беднягам, пить 175 суток, почти полгода! Так велит колдоговор, сочинённый береговыми «мудрецами».

Заброшенность для БАМРовцев (БАМР – База активного морского рыболовства) – норма, вот что я понял. Из Находки выходит ТХС «Невер», спрашивают на переговорах у начальника экспедиции: есть у вас заявки на овощи, ёлки? Из 7 БМРТ заявили только 2, ну и «Невера» этого переадресовали в др. экспедицию.

11.12.80, чет. Восход – около 9 утра, а темно до пол 10-го, в 16 тоже уже темно. Смотрел, как выбирают трал с 10 т минтая. Мороз 5–7?, но с ветром 20-градусным кажется. Ночь, вспухает море в кормовом слипе, норовит слизнуть неосторожного… Действительно жутковатая картина: кусок мокрой палубы, обрывающейся слипом в море, и кусок этого моря, вырванный из мрака слабыми прожекторами кормовой арочной мачты. Он, кусок этот, в неск. метрах от кормы пропадающий в мистической жути невидимого ледяного моря, стремительно набухает, подымаясь от винта до палубы, и лижет скользкие от чешуи и слизи доски её, а матросы траловой команды буднично-привычно ходят с борта на борт, перешагивая через звенящие от натуги стальные ваера, над самым слипом-обрывом… Да, в сравнении с южнокурильцами, где сейчас +10–15?, они – герои.

6.05.83, пят. На вечерний чай – жареная рыба. Люблю. Ем и спрашиваю: треска? Нет, отвечают, минтай, в муке просто зажарили. Сразу вспоминаю «Десну», бочки с кормовым фаршем из минтая, дерьмообразной вязкой жижей (японцы из дерьма конфеты делают, мы – наоборот). Предрассудок. Минтай – тресковая порода, все его давно в разных видах харчат. Соскучился по рыбе и ем с удовольствием.

11.05.83, ср. Живу на супер-траулере «Новосокольники» вот уже 12 дней, брате и таком же точно, как «Новомальтинск», браконьере. Координаты в судовом журнале они пишут другие – миль на 50–60 южнее, где промысел разрешён, но там нет минтая. По свидетельству капитанов, начальство и в Приморрыбпроме, и в БАМРе, прекрасно об этом знает и «делает вид». Притом, всегда, как только «горит» месячный, квартальный или, не дай Бог, годовой план, на флот летят рдо: давай-давай! Нажмите, ребята, выручайте, надо!.. А попробуй об этом скажи-напиши! А всё равно попробую – как до материка доберусь.

24.05.83, вт. По-прежнему на «Новосокольниках», там же, в запретном р-не, то же – браконьерство. Начальство БАМРа запрашивает промобстановку «спецсвязью», и капитан даёт криптограммой: южнее 44? 25? рыбы нет, на больших глубинах (400 м и более) – тоже, а в запрещённом районе – хорошая обстановка, но постоянно боимся судов Сахалинрыбвода, штрафующих на первый раз – 100 р, потом – 300, 500, 800, а особо злостных – на всю сумму сразу, 1700 р… Но, как сказал мне капитан, и это окупается с лихвой, поэтому начальство по приходу в порт возмещает оштрафованному капитану убытки в виде мат. помощи от профсоюза, премий и пр… Ну а колхозных судах в таких случаях скидываются всей командой.

Вчера интереснейшую сцену из корсаро-браконьерской жизни наблюдал. В район работы трёх супер-траулеров подошёл сторожевик пограничный (позывной «Вельбот»). Рыбаки давно его тут знают и не боятся, даже японцы. И вдруг оказывается, что на его борту притаился инспектор Сахалинрыбвода. «Вельбот» спустил шлюпку, и инспектор пошёл на РТМС «Новобобруйск», а «Новоасбест» и мы тем временем под покровом тумана (как в детективном фильме!) стали по-быстрому мотать удочки – выбирать тралы, что я и услышал, сидя в каюте – натужный скрип супер-троса гини. Когда я поднялся на мостик, гонка была в разгаре – мы с Охотоморской стороны влетали в пролив Фриза, распоров ножом часть трала, чтоб избавиться от рыбы, а буквально в кабельтове от нашей кормы гнал форштевнем пенный бурун выкрашенный темно-шаровой краской «Вельбот». Он кричал нас на 16-м, международном, канале «Рейда», стрелял красными ракетами, семафорил прожекторами, а мы выжимали из двигателя всё, чего уже и жать нельзя – шли 13 узлов. Он как будто стал приближаться, и капитан заметался: – Быстрей убирайте с палубы рыбу и трал, быстрей, мать вашу!.. Потом побежал, надел парадную форму, побрился. Заволновался и нач. промрайона Борис Григорьевич Богаевский, который вместе с замом и помом на днях перебрался ко мне. Прихватят на браконьерстве пароход вместе со штабом промрайона – вот «коза» будет! Больше часа шла погоня. Вырвались из пролива в океан, и навстречу пошла крупная зыбь. Это и спасло «Новосокольники»: сторожевик небольшой, его, видно, здорово бить стало по скулам, и он, так и не узрев нашего имени и бортового номера, затёртого кранцами на швартовках, развернулся и ушёл. А по «Т. океану» как раз в эти минуты звучал мой репортаж о славном экипаже РТМС «Новосокольники» и его доблестном капитане.

Последний день весны! Море ласковое, нейлоновое, небо в высоких, насквозь просвеченных солнцем облачках, на горизонте – молочно-голубой профиль гористого берега. Это Шикотан, к которому загнал нас «Вельбот» и где почти нет минтая.