Предисловие

Предисловие

Те, кто верует слепо, — пути не найдут.

Тех, кто мыслит, — сомнения вечно гнетут.

Опасаюсь, что голос раздастся однажды;

"О невежды! Дорога не там и не тут!"

Омар Хайям

Мейтленд Иди — журналист, редактор научно-популярных книг, путешественник. Фотографии, привезенные им из путешествий по Восточной Африке — авансцене современных поисков "недостающего звена", — украшают отдельные страницы этой книги.

Среди его научных консультантов ведущие американские антропологи Ш. Л. Уошберн и Б. Кэмпбелл. Кроме того, еще десять ученых с мировыми именами, в том числе Дж. Гудолл, Ф. К. Хоуэлл, М. Лики, Р. Лики и другие, приняли участие в предварительном обсуждении различных частей книги "Недостающее звено".

Таким образом, идеи, которыми руководствовался автор, и материал, поступивший из первоисточников, безусловно, заслуживают внимания, ибо ученые, которые содействовали созданию книги, — прямые участники и герои событий, связанных с поиском "недостающего звена", со штурмом этой ключевой проблемы в истории возникновения человека.

Прибегая к журналистскому приему, автор построил свое изложение как детектив. Но сама книга отнюдь не такова, и мировой авторитет стоящих за ней ученых — лучшая тому гарантия. И если все же для такой аналогии есть какие-то основания, то они глубже и серьезнее, нежели просто "тайна тела", с которой автор начинает свой рассказ. В работе над историческим материалом, как и в любом расследовании событий, необходима руководящая нить — исходная версия, рабочая гипотеза. В ее выборе проявляется творческая индивидуальность автора, равно как и его мировоззренческая позиция и характер взрастившей его культурной и общественной среды. Поэтому история в воспроизведении любого автора, даже ученого, — всегда лишь версия подлинного исторического процесса.

Подобно автору детектива, наш автор почти до конца не раскрывает свою рабочую гипотезу. Выбранная им модель процесса становления человека скрыта от глаз читателя. Каждый наш шаг в глубины человеческого прошлого обставлен прежде всего фактами, система подбора которых известна только автору. Этим достигается эффект естественного хода событий, своего рода эффект присутствия в нашем прошлом. В лабиринте фактов, дат, терминов, мнений автор — наш поводырь.

Только когда путь пройден и мы увидели "недостающее звено" глазами автора, он дает нам возможность оглянуться на пройденное, указав, что в лабиринте есть и другие ходы освещения проблемы, но тупиков мы благополучно избежали. Там, в этом лабиринте путей из прошлого в настоящее, остались лишь ученые. Увы! — им не хватило широты и ясности видения нашего поводыря, и, застряв в лабиринте фактов и мнений, они все еще продолжают свой спор о "недостающем звене". "Удел ученых!" — скажет читатель, теряя интерес к этому спору, ибо сам он уже обладает знанием. Знанием того, что линия происхождения людей начинается от позднетретичных человекообразных обезьян, спустившихся с деревьев, вышедших из поредевших лесов в африканскую саванну и там превратившихся в австралопитеков, которые положили начало выделению человека из мира животных под влиянием трудовой деятельности.

Казалось бы, столь знакомая концепция становления человека и его общества под возрастающим и направляющим воздействием труда. Быть может, именно в выборе философской позиции, близкой к диалектическому и историческому материализму, и заключается успех автора в освещении проблемы эволюционного звена, связующего человека с природой? Возможно, хотя сам автор нигде прямо об этом не говорит. К тому же, философское освещение проблемы не исключает, а, напротив, стимулирует дальнейший поиск фактов и дискуссию вокруг них. Только ли зарубежные, американские и западноевропейские исследователи, возможно не имеющие в руках путеводной нити материалистической философии, вовлечены в вихрь споров вокруг проблемы "недостающего звена", споров, которые отражены на последних страницах книги? Отнюдь нет. Среди советских антропологов, разрабатывающих проблему антропогенеза с единых философских позиций диалектического и исторического материализма, все, относящееся к "недостающему звену"; дискутируется столь же остро и освещается не менее разнообразно.

По каждому из ключевых моментов предложенной в книге реконструкции начального этапа становления человека мы и у советских авторов найдем разительное разнообразие мнений.

Может ли быть общий предок человека и современных человекообразных обезьян человекообразной обезьяной, или, согласно дарвиновскому принципу эволюции, он не должен быть ни тем и ни другим?.. Был ли он существом, ведущим древесный или же наземный образ жизни, — то есть спустился ли он на землю, дав начало линии человека, или, напротив, перешел к жизни на деревьях, положив начало человекообразным обезьянам?.. Годятся ли формы поведения современных человекообразных обезьян в качестве моделей поведения австралопитековых предков людей?.. Начинается ли семейство людей с австралопитеков — героев этой книги, или оно эволюционно моложе минимум на миллион лет?.. Надежны ли морфологические критерии человеческого и нечеловеческого в применении к ископаемым остаткам?.. Можно ли галечную культуру австралопитеков считать культурой орудий и, следовательно, ее творцов — людьми, или же эти оббитые камни — результат случайного употребления их в дело?..

На каждый из этих и других узловых вопросов, встающих при знакомстве с книгой "Недостающее звено", можно найти разносторонне аргументированные, но весьма разные ответы в трудах как советских, так и зарубежных ученых. Конечно, среди них нет ни одного, кто бы на все вопросы дал только положительные или только отрицательные ответы, но разнообразие и вопросов и мнений означает принципиальную возможность построения иных, нежели авторская, версий начальных этапов истории человека.

Пожалуй, лишь одна из тем — молекулярно-генетический подход к проблеме "недостающего звена" — серьезно не дискутировалась в антропологии. Учитывая новизну этой научной темы, считаю нужным отметить, что в отношении молекулярно-генетического аспекта эволюционной истории человека авторская версия не исключает иных, конкурирующих версий. Изучение генетических различий ныне сущих на Земле биологических видов — необходимый путь познания прошлого, из которого до нас дошли именно гены, и только они. Не всякий путь снизу (из прошлого) выведет к вершине — достаточно вспомнить "Жизнь до человека", предыдущую книгу этой же серии. Но путь вниз — молекулярно-генетический путь — единственно надежная трасса спуска с вершины современности в пропасть прошлого, ибо это единственная трасса, проложенная нашими предками. Естественно, что от этого путь не становится легче, он всего лишь вернее.

Об одной из трудностей рассказывает сам автор. Молекулярно-генетические часы указывают на неправдоподобно малое время, прошедшее от разделения линий человека и человекообразных обезьян. "Часы врут!" — сказали бы мы вслед за Ш. Уошберном. Но ведь часы основаны на измерении молекулярных различий между видами, и мы не рискнем сказать, что молекулярная биология неверно определяет молекулярные различия. Следовательно, явные морфологические (а также физиологические и поведенческие) различия, на которых основана систематика, не соответствуют малым генетическим различиям современных высших приматов. Между тем включение любой ископаемой формы в эволюционное древо человека возможно только при условии соответствия внешнего вида генетическому содержанию.

Не столь просты и теоретические предпосылки использования молекулярных часов для отсчета времени эволюции. Казалось бы, не стоит об этом и поминать, коль скоро такой метод позволил построить красивое и стройное эволюционное древо, которое "не удивило бы Дарвина и Гексли…". На самом же деле мы вместе с автором довольны именно тем результатом, который вызывает озабоченность у ученых, разрабатывающих математическую теорию молекулярно-генетической эволюции. В тупик ставит именно реальность и эффективность молекулярных часов: каким образом в одних и тех же единицах астрономического времени они хронометрируют эволюцию биологически и экологически различающихся организмов? В поисках ответа возникли такие математические модели, которые подвергают сомнению сам приспособительный характер эволюции, то есть тот принцип, на котором наш автор строит свою версию истории "недостающего звена".

Таким образом, и в молекулярно-генетическом подходе к проблеме "недостающего звена", как в антропологическом, поведенческом, археологическом и всех других, есть свои противоречия и альтернативы. И мы вновь приходим к тому, что талантливо написанная книга содержит лишь версию остающейся неизвестной цепи событий, которая привела к выделению человека из царства животных.

И если при знакомстве с этой яркой версией мы сумеем избежать как слепого согласия с нею, так и полного в ней сомнения, то путь человеческий из глубин природы предстанет во всем величии, дающем уверенность в величии будущего.

Ю. Г. Рычков