Насекомые парализаторы и паразиты
Насекомые парализаторы и паразиты
...Мы сидим возле машины вокруг тента, постеленного на землю, завтракаем, обсуждаем маршрут путешествия. Пожалуй, нам больше не стоит задерживаться в обширной и горячей пустыне и следует ехать дальше. Таково мнение большинства. Вдруг откуда-то сверху, рядом с машиной, сверкая ярко-голубыми с черной перевязью крыльями, садится большая кобылка и быстро прячется в кустик терескена. Вслед за ней появляется оса-сфекс, энергичная, смелая, в иссине-черном одеянии. Не обращая на пас внимания, видимо, не замечая нас, она мечется вокруг, будто кого-то ищет.
Оса подбегает к скатерти, вскакивает на банку из-под консервов, расправляет усы специальной кисточкой на передних ногах, потирает друг о друга задние ноги, широко раскрывает длинные и острые челюсти, потом захлопывает их так, что острые концы торчат сбоку с противоположных сторон. Она проделывает это ловко, быстро. Потом поводит в стороны головой с большими черными глазами. Оса не покидает наш бивак. Чем-то он ей приглянулся.
Вдруг она устремляется в кустик терескена. В сухих веточках раздается шорох, он усиливается, потом появляется трепещущий клубок. Оса вцепилась в большую голубокрылую кобылку. Так вот кого она разыскивала и преследовала!
Через несколько мгновений кобылка лежит на боку оглушенная, ее задняя правая нога, розовая изнутри, в неярких пестринках снаружи, парализована, другой она беспомощно взмахивает в воздухе. Все произошло настолько быстро, что никто ничего не смог как следует разглядеть.
А оса, возбужденная победой, стремительно описывает круги — то взлетит в воздух, то сядет. Но вот постепенно ее движения становятся медленнее, она успокаивается, чистит свое блестящее тельце, усы, ноги, челюсти. И только тогда будто впервые замечает нас. У осы, оказывается, отличное зрение. Легкое движение руки — и она вздрагивает, пугается, взлетает. Тогда мы застываем, как изваяния. Только моргают веки, да движутся глаза, следящие за энергичной хищницей.
Кобылка же постепенно приходит в себя. Переваливается с боку на бок, шевелит усами, сгибает и разгибает здоровую ногу и, когда оса подбегает к ней, неожиданно подскакивает в воздух и расправляет большие голубые с черным крылья.
Но все напрасно. Оса уже висит на своей добыче, кривые челюсти пронзили кромку крыльев, прихватили брюшко. Здоровая нога кобылки согнута, и ей никак не разогнуться — мешает голова противника.
Но как ловок прием хищника! Одна лишь хватка челюстей — и у такой большой сильной кобылки скованы крылья, брюшко и нога. Вот для чего, оказывается, осе нужны такие кривые и длинные челюсти!
Черное брюшко осы конвульсивно вздрагивает. Острый кинжал-жало вонзается в едва заметную впадину у места прикрепления средней ноги к туловищу. Еще один удар в грудь — и кобылка нема, глуха, слепа, недвижима, и только мелкое дрожание усиков говорит о том, что жизнь не покинула ее тело, что оно, парализованное, превратилось в консервы для потомства удачливой хищницы.
Проходит несколько минут. Оса быстро бегает вокруг кобылки. Ей, видимо, надо рыть норку, но не нравятся посторонние наблюдатели, она замечает наши неосторожные движения. Тогда оса садится верхом на свою добычу, хватает челюстями за короткие белые усики, и приподнявшись на длинных ногах, быстро тащит ее прочь.
Хищница-оса нас всех заинтриговала. Интересно бы посмотреть до конца на ее охоту, проследить ускользнувшие детали, да заодно забрать ее для коллекции. Быть может, этот вид сфекса неизвестен науке?
— Не остаться ли нам еще на день? — предлагает кто-то из нас неуверенным голосом.
— Останемся! — дружным хором соглашаются все.
Целый день мы вновь страдаем от жары, бродим по пустыне, приглядываясь к голубокрылым кобылкам, но никому более не удается увидеть смелую хищницу.
Среди насекомых-хищников особенное место занимают осы-парализаторы. Ударом жала они безошибочно пронзают нервные узлы и, выпустив капельку яда, обездвиживают свою жертву. Насекомое, подвергнутое столь ловкому хирургическому вмешательству, не способно двигаться, но не умирает. Оно как бы превращается в живые консервы. Оса выкапывает норку, затаскивает добычу, на которую тут же откладывает яичко, затем норку закупоривает. Личинка, вышедшая из яйца, поедает запасенную пищу, окукливается, и из куколки вылетает взрослая оса-парализатор, такая же смелая и ловкая.
Каждый вид осы — строго специализированный охотник, парализует только какой-нибудь один вид насекомого. В этом — определенный смысл: во-первых, только тогда становится доступным трудное искусство парализатора, так как разные насекомые устроены по-разному, во-вторых, каждое насекомое обитает в определенной обстановке и находить его непросто. Наконец, благодаря строгому разделению, осы-парализаторы не мешают друг другу. Так, осы-помпиллы нападают на пауков, осы-сфексы — на кобылок, осы-аммофилы — на гусениц бабочек, осы-ларры — на медведок, осы-дрииниды — на цикадок и т. д. Большинство ос-парализаторов полезно, и лишь немногие вредны тем, что уничтожают пчел. Осы-парализаторы очень активны, быстры, стремительно бегают по земле или перелетают на короткие расстояния. Взрослые осы соблюдают строгую вегетарианскую диету и питаются только нектаром.
Отчаянных хищников ос-веспид обычно легко отличить от остальных ос по желтому в черных колечках брюшку и сложенным в покое в продольную складку крыльям. Эти осы широко распространены в нашей стране и всем известны. Они строят гнезда из вещества, похожего на бумагу. Некоторые из них делают гнезда из одного яруса сот, прикрепляя их открыто на растениях, на скалах, на строениях, другие — сооружают соты в несколько ярусов и снаружи окружают их несколькими слоями «бумаги».
В лиственных лесах в дуплах деревьев селится самая крупная оса-веспида — шершень. Гнездо вначале строит перезимовавшая самка. Вскоре из первых же выкормленных ею личинок выходят бесплодные самки-работницы, которые и берут на себя все дальнейшие заботы о семье. К осени в гнезде появляются молодые самки и самцы, а основательница гнезда — матка — и ее дочери-работницы гибнут, семья распадается, самцы и самки разлетаются. Самцы после оплодотворения самок погибают, молодые самки на зиму забираются в укромные места и засыпают. Весной каждая из них начинает создавать собственную семью.
Общественные осы смело защищают свое гнездо от непрошенных посетителей и больно жалят.
Многие осы-веспиды ведут одиночный образ жизни, самки строят гнезда-кубышки из глины или камешков, в которые приносят для своих личинок еду. Осы-веспиды кормят личинок большей частью насекомыми с мягкими покровами: гусеницами, мухами, личинками жуков, пережевывая и превращая их в своеобразный мясной фарш. Вблизи населенных пунктов и в самих поселениях человека веспиды — самые лютые враги мух.
Ос-веспид мне часто удавалось наблюдать.
...К осени на застекленной веранде дачного домика появились назойливые мухи. Они садились на съестные продукты, лезли, куда не следует. Тогда мы и обратили внимание на одну странную осу. Она постоянно наведывалась к нам в гости и, старательно облетая окна веранды, присаживалась на все пятнышки на стеклах, на дырочки на рамах, на темные шляпки вбитых в дерево гвоздей.
Вскоре загадка необычного поведения нашей посетительницы легко раскрылась. Оса, оказывается, не обладала хорошим зрением. Присаживаясь на темные пятнышки, она принимала их за мух. И только почти наткнувшись на муху, хватала ее и, вонзив в нее жало, падала вместе с нею на подоконник. Пораженная ядом муха, мгновенно прекращала сопротивление. Тогда, прочно обхватив свою добычу цепкими ногами и быстро работая челюстями, оса принималась за ее обработку. Прежде всего она отсекала у мухи ноги, потом крылья. Пережевав свою добычу и превратив её в бесформенный кусочек фарша, оса уверенно отправлялась к открытой двери веранды и улетала.
Очень крупных мух оса избегала. Очевидно, эта добыча была ей не по силам. Окна веранды — идеальное место охоты. Если муха успевала вырваться, то проявляла крайнюю тупость и снова, стремясь к свету, билась о стекло почти в том же месте, где встретилась со смертельной опасностью.
Визиты полосатой охотницы, оказывается, продолжались давно, так как белый подоконничек был усеян ножками и крыльями мух. Теперь и мы заметили, что мух стало меньше. Обычно не проходило и пяти минут, как оса появлялась вновь, принимаясь за старательный облет окон. За день эта труженица совершала не менее сотни вылетов. К вечеру почти все мухи были пойманы и унесены ею. Очевидно, сигнализация среди ос плохо развита, и охотница не сообщала другим об удачном промысле, никто не последовал ее примеру. Осы — одиночные охотницы.
Вылетая из веранды, оса так стремительно мчалась на своих сильных крыльях, что мне пришлось потратить немало времени, прежде чем удалось проследить конец ее пути. Он вел в щелочку на чердак. Благодаря стараниям осы гнездо отлично выглядело, приплод в нем оказался богатым, и к осени в нем стало появляться множество самок и самцов...
Кровожадных слепней, так сильно изнуряющих летом домашний скот, истребляют осы-бембексы. Но бембексы водятся не везде. Иногда их много в одной местности и почти нет рядом, в каких-нибудь 20–40 км. Жизнь бембексов изучена плохо. А жаль! Если бы удалось решить проблему привлечения и размножения бембексов, борьба со слепнями была бы решена.
Путешествуя по степям и пустыням и наблюдая за этими осами, я давно заметил, что они плохие землерои. Для их норок необходима рыхлая почва — песок. Там, где есть пески, — масса бембексов и мало слепней. Где нет песков, — мало бембексов и масса слепней.
Среди двукрылых много паразитов, личинки которых, подобно личинкам многочисленных мух-тахин, развиваются в теле своих хозяев или высасывают соки, но сами находятся снаружи. Подавляющее большинство мух-тахин откладывает на добычу яички, но многие сразу же рождают личинок.
...Река Чилик, молочно-белая, шумливая, бежит через Сюгатинскую долину. Она разрезает на множество островков большой зеленый тугай, разливается многочисленными протоками и, собравшись в одно русло, мчится через ущелье между голыми красными горами в далекую пустыню. Мы поднимаемся вверх по тропинке в горы. Всюду камни, глина, кустики таволги, терескена и шиповника.
Вокруг нас беспрестанно летают серые мухи, садятся на землю впереди, повернувшись к нам головой. Мухи все время рядом. Иногда некоторые из них как будто отстают, но взамен исчезнувших появляются другие. И ни одна не садится на тело, не проявляет свою обычную назойливость. Странные мухи! Зачем они за нами летают? Мы останавливаемся передохнуть. Мухи тоже расселись на камнях. Постепенно они исчезают. Но, едва мы трогаемся дальше, как мухи вновь появляются. Нет, неспроста они летают за нами, для чего-то мы им необходимы! Но об этом мы узнали позже.
Обратно с горы спускаемся напрямик, без тропинки. Из-под ног вылетает кобылка-пустынница, сверкает красными с черными перевязями крыльями и садится на землю. Почему-то здесь кобылки очень неохотно взлетают, пытаясь незаметно отползти в сторону. А те, что поднялись в воздух, потом на земле трепещут крыльями, как будто пытаются сбросить со своего тела что-то приставшее. Подобное я когда-то видел раньше! Так ведут себя кобылки, на тело которых на лету отложили яички мухи-тахины. Через нежные покровы под крыльями личинки мух проникают внутрь тела, потом съедают своего хозяина и превращаются во взрослых насекомых. Не занимаются ли этим и наши преследовательницы? Предположение нетрудно проверить. Надо вспугнуть кобылку, заставить ее подняться в воздух.
Совсем недалеко пролетела кобылка. Но короткого взлета было достаточно — целой компанией бросились мухи на летящую добычу.
Секрет мух разгадан! Теперь понятно, почему они нас сопровождают и садятся впереди. Кобылки, ощущая присутствие своих врагов, не желают подниматься в воздух, расправлять крылья и обнажать уязвимые места. Но из-под ног крупных животных они взлетают: кому хочется быть раздавленным! А мухи, сопровождающие крупных животных, только этого и ждут.
Мы ловим мух, чтобы их более точно определить. Да, это типичные мухи-тахины — потребительницы кобылок!
Впрочем, еще не все понятно. Если мухам так нужны взлетающие из-под ног человека кобылки, почему они постепенно не собрались возле нас большой стайкой (нас сопровождало примерно одинаковое количество мух)? По давнему опыту я знаю, что каждое насекомое занимает свою территорию и старается ее не покидать. Если бы не было такого порядка, то мухи скапливались бы неравномерно и мешали бы друг другу. По-видимому, нас все время сопровождали разные мухи.
В Сюгатинской долине сейчас мало кобылок. Можно не сомневаться, что это — результат работы мух. В этом году они уничтожат почти всех кобылок, а затем им не на кого будет откладывать яички. Только очень немногие, случайно уцелевшие кобылки, дадут потомство. Да, мухам-тахинам плохо и сейчас. Многие из них понапрасну бросаются на летящих муравьиных львов, на бабочек. Нелегко им пристраивать свое потомство! Многие из них окажутся неудачницами...
Тахины — мухи крупного или среднего размера. Мелких среди них мало. Они отлично летают, легко и быстро находят или догоняют на лету свою добычу. Сами мухи питаются нектаром и медвяной росой. В году может развиться несколько поколений. Каждый вид тахин приспособился откладывать яички или личинок на насекомых одного вида или нескольких близких видов. Некоторые тахины разбрасывают огромное количество мелких яичек по растениям.
Для дальнейшего развития яйцо должно быть съедено животным вместе с пищей. Такова, например, тахина Sturmia scutellata, уничтожающая одного из самых злых врагов леса — непарного шелкопряда.
...На кустике, слегка раскачиваясь от ветра, застыла в причудливой позе большая красивая гусеница бражника. Пожалуй, я ее и не заметил бы, пробираясь по зарослям караганы, если бы случайно не прикоснулся рукой к чему-то прохладному. Бархатисто-зеленое тело гусеницы покрывали косо расположенные белые с лиловой оторочкой полосы, большой рог грозно высился черным шпилем, а блестящая головка втянулась в грудь.
Гусеница все время притворялась мертвой, не двигалась и так цепко держалась, что снять ее с веточки растения не было никакой возможности. Когда я ее фотографировал, то через зеркало аппарата заметил на теле гусеницы блестящие белые овальные яички. Они располагались по всему телу, в складках. Кроме того, хозяйка яичек так крепко приклеила каждое свое детище, что оторвать яички даже при помощи острой иголочки было невозможно.
Бедная гусеница! Она обречена на гибель: 50 яичек — 50 смертельных врагов погрузятся в ее тело.
В садке гусеница заскучала, ничего не ела. Вскоре она превратилась в большую коричневую куколку. Еще через две недели из куколки дружно поползли белые личинки мухутахин. Одна за другой они превратились в коричневые бочоночки. Их оказалось 20. Самка отложила больше, чем следовало, яичек, и 20 личинок в теле куколки съели своих, отставших в развитии остальных 30 сестер. Впрочем, быть может, яички принадлежали нескольким мухам. Куколка же была совершенно пустая и легкая, как перышко.
Прошло 10 дней. Куколки мух потемнели. Тогда я поместил их под электрическую лампу. Ведь в природе в это время еще хорошо греет солнце и земля — теплая от его лучей.
Несколько часов прогревания оказали неожиданное действие, и из пупариев[3] одна за другой выползли большие серые тахины. Выпячивая на голове большой светлый пузырь, они открывали свои коричневые бочоночки и, освободившись из плена, долго сидели неподвижно, пока постепенно по бокам груди из бесформенных серых комочков не расправились прозрачные крылья. Мухи жадно набросились на ватку, смоченную водой! Их сморщенные брюшки сразу же пополнели. Наверное, слишком сухо было в садке, а полагалось им лежать во влажной земле. Когда же мухам подложили ватку, смоченную раствором сахара, объедению, казалось, не было конца. Теперь, сытые, они стали рваться на свободу. Пришлось их выпустить. Пусть разыскивают свою добычу! Может быть, добычей их окажутся и гусеницы бабочек — вредителей сада, поля или огорода.
Паразитических мух в природе масса, и от них страдает великое множество самых разнообразных насекомых. На каждом шагу энтомолог встречается с деятельностью этих мух.
...На голом светлом такыре видны крошечные холмики темной земли. Кто здесь вздумал поселиться? Холмики совсем свежие, наверное, земля была выброшена рано утром. Один холмик зашевелился. В самом его центре загадочный подземный житель, не спеша, выталкивал наружу землю. Она поднялась шишечкой и рассыпалась. В крохотном отверстии сперва мелькнуло что-то черное, потом желтое и исчезло. Если еще раз появится комочек, я подрежу землю снизу лопаткой и поймаю незнакомца.
В это время из зарослей полыни и засохших злаков выскакивает большой муравей-бегунок, обегает меня со всех сторон, останавливается, крутит головой, склоняет ее слегка набок — явно меня рассматривает. Но не до него, снова зашевелился бугорок! Быстрый взмах лопаткой, кучка земли отброшена в сторону. Кто-то в ней барахтается, черный с желтыми полосками. Я тянусь за пинцетом. Но в это мгновение быстрый, как молния, бегунок, выхватывает из кучки земли незнакомца и мчится к зарослям трав. Я бегу за ним, на ходу роняя сумку, сачок, походный стульчик, лупу. Но напрасно. На пути чеколак — бугор, густо заросший тамариском. Впервые в своей жизни я так дерзко обманут муравьем. Но не обижаюсь. До чего ловок и отважен этот бегунок!
Принимаюсь караулить второй холмик. Там уже видна норка, и из ее глубины кто-то поглядывает на меня черными глазами. Опять удар лопаткой, бросок земли. Из комочков выбирается маленькая стройная черная оса-сфекс с большой головой, ярко-желтыми усиками и ногами. Она растеряна — происшедшее ее обескуражило. Не спеша она заползает ка комочек земли, пока я нацеливаюсь на нее пинцетом. Но неожиданно налетает ветер и оса, сверкнув угольком на светлом такыре, быстро улетает в сторону.
Удваиваю осторожность и вскоре я — обладатель нескольких ос. Их можно набрать хоть десяток, да жаль маленьких тружениц.
Теперь очередь за норками. Осторожно раскапываю их и всюду вижу, в общем, один план строения. Ход опускается слегка наклонно на глубину около 10 см, и тут от него в разные стороны отходят ответвления с ячейками. Они почти все закрыты, в них мешанина из обломков надкрылий, голов и ног мелких жуков-слоников. Это пища деток, заботливо принесенная матерями.
Строгого постоянства в выборе добычи нет, но больше всего слоников серых, маленьких, размером около миллиметра. Чтобы вскормить одну детку, осе приходится добывать не менее сотни жуков. Сколько же воздушных рейсов проделала с такыра в пустыню каждая заботливая мать! И ради кого? — Только в редких ячейках уцелели личинки. Они сплели вокруг себя домик из рыхлой паутинки с комочками земли. Мера неплохая. Если будет ливень, такыр затопит, но в паутинном домике останется достаточно воздуха, пока солнце высушит почву. В остальных же ячейках лежат куколки мух. Так вот почему возле норок крутятся мухи-тахины! Они ждут, пока отлучатся хозяйки гнезд, чтобы забраться туда и отложить яичко в готовую ячейку с пищей.
Но сегодня мухи терпят неудачу. Хозяйки сидят в норках и не желают их покидать. Небо пасмурное, дует прохладный ветер. Мне тоже не везет. Как увидеть охоту ос, если они домоседничают? И откуда взялись в июле в разгар жаркой поры года тучи? Но я напрасно сетую на погоду. Тучи неожиданно уходят в сторону, над такыром начинает сиять ослепительное солнце, и сразу же возле норок зареяли две осы. Но что-то творится с моими глазами. Не могу смотреть на яркий от солнца такыр, ничего не вижу. Пропала моя охота за тайнами маленьких сфексов! Поделом. Теперь буду знать: нельзя ходить на такыр без темных очков...
В отряде перепончатокрылых, к которому принадлежат осы, пчелы и муравьи, наибольшее число видов относится к подотряду Parasitica — многочисленным насекомым, личинки которых развиваются или в теле других насекомых, или высасывают их, прикрепляясь снаружи (могут быть наружными и внутренними паразитами). Как бы желая сдержать неуемную способность к размножению, природа породила насекомых — злейших врагов своих родичей. За паразитическими перепончатокрылыми укоренилось прозвище «наездники», хотя большинство из них к этому слову имеет весьма косвенное отношение. Крошечное насекомое, вооруженное тонким яйцекладом, крепко сидящее верхом па какой-нибудь гусенице, извивающейся в тщетных попытках сбросить с себя неумолимого врага, невольно напоминает лихого наездника, пытающегося обуздать молодого коня.
...Сильный ветер вывернул с корнями старую ель и повалил на землю. Дерево быстро засохло, хвоя пожелтела и осыпалась. На ствол и ветки напали короеды и источили их своими ходами. Вскоре кора отвалилась кусками, обнажив древесину. И, когда в стволе завелись белые личинки жуков-дровосеков и ос-рогохвостов, появились наездники-риссы.
Рисса вся в движении. Ни минуты отдыха и покоя. Беспрестанно она ползает по стволу дерева и без устали колотит по нему длинными усиками, украшенными белыми колечками. Если бы не эти белые колечки, усики были бы не видны — так быстро постукивает ими рисса.
Для чего рисса обстукивает усиками дерево? Она что-то разыскивает, и работа эта очень ответственная и нелегкая. Попробуйте-ка определить, где в древесине живет личинка дровосека. А она-то и нужна самке наездника-риссы.
Трудно сказать, как находит рисса личинку дровосека и какую услугу ей в этом оказывают усики. Может быть, на усиках расположены очень чуткие обонятельные органы, которые способны уловить запах личинки сквозь толщу древесины в несколько сантиметров? Или рисса использует усики, как врач молоточек и плессиметр, и по легчайшему звуку определяет, есть ли в древесине ее добыча? Может быть, на усиках риссы расположены совсем особенные органы, еще неизвестные науке, что-нибудь похожее на локаторы? У насекомых много загадочного.
Беспрерывно постукивая усиками, ползает рисса по дереву: вот что-то нашла, кружится на одном месте, отойдет в сторону и вновь возвращается обратно. Долго продолжается обследование подозрительного участка. Будто сомнение берет наездника, будто решает он сложную задачу и так поглощен, что совсем не замечает направленного на него объектива фотоаппарата.
Наездник-рисса сверлит древесину, чтобы отложить яичко в личинку жука-дровосека (здесь и далее фото автора)
Но вот, кажется, решение принято. Личинка дровосека — цель поисков риссы — здесь, не подозревая опасности, мирно точит мощными челюстями древесину. Внезапно усики риссы поднялись кверху и в стороны, брюшко приподнялось и длинная иголочка-яйцеклад направилась наклонно к поверхности ствола дерева. Еще выше поднялось брюшко, два маленьких шажка вперед — и рисса застыла на самых «цыпочках», опираясь на кончики лапок. Несколько поворотов в стороны — и воткнутая в дерево иголочка раздвоилась: от нее отошел и согнулся дугою футляр. Сверло (какое оно тоненькое!) стало медленно погружаться в дерево. Футляр совсем согнулся скобкою, а сверло почти все погрузилось в дерево и остановилось... Брюшко риссы конвульсивно вздрогнуло — по иголочке-яйцекладу, вонзенному в дерево, прошла едва заметная волна, и маленькое белое яичко отправилось в путь.
Потом брюшко поднято кверху, вытащен яйцеклад. Футляр, согнутый скобкою, разогнулся и принял прежнее положение. Работа закончена. Слегка затрепетали усики, зашевелились крылья, легкий подскок, и рисса взлетела в воздух.
Надо выяснить, куда попало яичко риссы. Осторожно, сначала топором, затем ножом, слой за слоем я вскрываю древесину. Показался ход, плотно забитый опилками, а за ним, как раз напротив того места, где рисса погружала свое сверло-яйцеклад, в просторном ходе лежит белая личинка дровосека. Она извивается от боли прокола, от яркого света и неожиданной теплоты солнечных лучей. Рисса не ошиблась и умело нашла добычу для своего потомства...
Среди множества групп, на которые ученые-систематики разбили паразитических перепончатокрылых, самые многочисленные ихневмониды, бракониды и хальциды. Бракониды — мелкие насекомые. Большинство из них уничтожает различных вредителей растений — гусениц бабочек, жуков, двукрылых, клопов, тлей, червецов, в том числе и таких злостных вредителей сельского и лесного хозяйства, как непарный шелкопряд, златогузка, ивовая волнянка, яблонная плодожорка и др. Бракониды очень плодовиты: есть виды, откладывающие до тысячи яиц.
Наиболее известными из браконид стали наездники из рода Apanteles — враги гусениц, истребитель яблонной плодожорки — Ascogaster quadridentatus, завезенный из Европы в сады Северной Америки, паразит сибирского шелкопряда — Rhogos dendrolimi, паразит хлопковой моли — Bracon melitor, недруг хлопкового долгоносика — Bracon vesticida, завезенный из Перу в США, враг тлей — Aphidius testaceipes и многие другие.
...Более 20 лет я встречаю в пустыне таинственные белые комочки, прикрепленные на верхушках различных растений. Пушистая шелковая ткань плотно окружает скопление белых коконов. Их много, не менее полусотни. Они лежат тесно друг к другу, как запечатанные пчелиные соты. Каждый кокон пуст, хотя и полузакрыт аккуратной круглой крышечкой. Хозяева коконов, видимо, недолго дремали куколками и вскоре, став взрослыми, покинули свое убежище. Оно, наверное, принадлежало наездникам. Но рядом с пушистыми комочками никогда не приходилось встречать никаких остатков хозяина, из тела которого они вышли.
Кто он, какова его судьба? Ведь не могли же наездники собраться из разных мест ради того, чтобы сообща устроить жилище! Судя по всему, хозяин не избежал печальной участи после того, как из него вышло столько врагов, и его останки должны быть где-то поблизости.
В моей коллекции фотографий насекомых, собранной за много лет, есть несколько снимков загадочных белых домиков. Среди них — снимки, сделанные 15 лет назад в пустынных горах Анархай и в отрогах Джунгарского Алатау. Сейчас у озера Зайсан я, наконец, нахожу разгадку.
На сухой верхушке полыни нервно вздрагивает зеленая гусеница, размахивает головой, извивается. Возле нее копошится целая кучка такого же зеленого цвета маленьких личинок. Несколько из них очень заняты, быстро-быстро снуют острыми головками и, выпуская блестящие нити, делают аккуратные белые петельки. Работа несложная, но четкая: мгновенное прикосновение к ранее выпущенным нитям, рывок головою кверху или в сторону, другой рывок книзу — и прикреплена новая нить, вытянутая из тела.
Личинки трудятся деловито, размеренно, будто автоматы, без передышки. Вот уже выплетено начало домика, часть его крыши, и на солнце сверкает первая свежая и кудрявая пряжа. Под ней скрываются дружные деловитые ткачи. Они выполнили свою обязанность и переключились на другую работу, плетут теперь каждый себе кокончики.
Но начатое дело не брошено, эстафета принята. На смену вступает другая партия строителей. Все также рядом, тесно примыкая друг к другу, они продолжают трудиться. А когда и эта партия скрывается, ее заменяет третья, очередная. И так все время. Зеленых личинок становится все меньше и меньше, а белый шарик ткани с каждой минутой растет, увеличивается. Вот уже домик готов, и последняя шеренга дружных строителей скрывается за блестящими сверкающими белыми нитями. Что же происходит под пушком?
На теле обреченной гусеницы всюду темные крошечные отверстия, через которые вышли на волю ее паразиты. Она еще жива, не сдается, пытается вытащить из пушистого шелка конец тела. Но когда домик закончен, она рывком освобождается из плена, ползет прочь, оставив позади себя сложное сооружение из собственного изувеченного тела. Гусеница уже не жилец на этом свете!
Интересно бы еще раз застать дружную компанию за работой, разгадать секреты такой согласованной жизни, вскрыть домик, заглянуть, что в нем сейчас делают энергичные наездники. Хорошо бы еще узнать, как наездники, находясь в теле своего хозяина, перед тем как выбраться наружу заставляют его заползать на верхушки растений. По-видимому, кокончикам для развития необходимы солнце и прогрев.
Оглядываясь вокруг, я с удивлением всюду вижу на растениях белые кокончики. Их масса. Все же иногда гусеница, после того как свиты кокончики, не в силах уйти от своих мучителей и остается жалким сморщенным комочком:. По этим остаткам я узнаю, что хозяева наездников — гусеницы разнообразных бабочек. Представляю, как пострадали бы от гусениц в этом году пастбищные растения, если бы не их враги!
Большое красное солнце, прочертив по синему озеру огненную дорожку, спряталось за темную полоску туч, нависшую над горизонтом. Придется отложить знакомство с наездниками на завтра. Но на рассвете тихое озеро бороздит легкая рябь, потом оно покрывается волнами. Налетают порывы ветра. Вскоре небо над озером закрывают тучи. Густыми серыми стаями они несутся с севера, и мы торопимся к югу.
Зеленая гусеница, которая вырвалась из плена шелковых нитей, вскоре заскучала и погибла. А в пробирке с кокончиками на пятый день суетливо бегала целая стайка черных, темнокрылых, с длинными усиками наездников. Это были апантелесы — злейшие враги гусениц. Они весело выпорхнули из плена и, наверное, каждый помчался разыскивать свою собственную добычу.
Ихневмониды крупнее браконид. Видов их очень много. Хозяева различны, но среди них преобладают бабочки. Все ихневмониды хорошо летают, многие имеют длинный яйцеклад.
Хальциды — наиболее многочисленные из паразитических перепончатокрылых. Большинство из них — очень мелкие насекомые. Они поражают разнообразных насекомых (каждый вид, как обычно, строго приурочен к одному виду хозяина).
Самые крошечные наездники из группы мимарид и трихограмматид — истребители яиц насекомых. Размеры яиц достигают четверти миллиметра! В них наездники откладывают свои яички.
Наездники подсемейства Aphelinus — специалисты по уничтожению тлей, кокцид, белокрылок.
Кроме того, в мире насекомых существует великое множество самых разнообразных наездников, паразитирующих на своей братии. Многие из них оказались чудесными помощниками человека в борьбе за урожай против насекомых-вредителей. Крошечных яйцеедов трихограмм сейчас разводят и выпускают на поля для борьбы с вредными бабочками.
Насекомые-паразиты особенно эффективны, когда их хозяин, вредное насекомое, оставив своих врагов на родине, случайно попадает на другой континент и там становится еще более опасным для сельского и лесного хозяйства. Так, например, злейший враг леса — непарный шелкопряд, попав в Северную Америку, стал таким отъявленным вредителем, что вызвал буквально национальное бедствие. Его удалось укротить только после того, как из Европы и Азии в Северную Америку были перевезены приспособленные к нему насекомые паразиты. Подобных примеров удачного использования наших маленьких друзей немало. С каждым годом все больше и больше насекомых вовлекают в это полезное дело.