В кривом зеркале человеческой злобы
В кривом зеркале человеческой злобы
Тайна «острова смерти»
«Не так давно четверо английских ученых, одетых в костюмы космонавтов, отплыли с королевской морской базы в Олтби на корабле „Лак Ив“ в свою ежегодную инспекционную поездку на „остров смерти“.
В течение двух часов они занимались сбором образцов почвы и воды на крошечном островке Гринард, расположенном в миле от пустынного шотландского побережья Западный Росс. Образцы были затем отправлены в английский сверхсекретный институт химико-бактериологических средств ведения войны в Партане, в графстве Уултирш. Хотя анализ проб еще не был произведен, руководитель инспекционной группы доктор Гордон Смит уже тогда мог с абсолютной уверенностью сказать о результатах, которых с нетерпением ждали корреспонденты в Олтби: запретный остров поражен сибирской язвой.
Смертоносный микроб язвы крайне вирулентен и с быстротой огня заражает овец, крупный рогатый скот, лошадей, свиней. У людей, пораженных этим микробом, появляется лихорадка.
Владельцы местных овцеводческих ферм приняли это сообщение довольно спокойно. Они и раньше знали, что на острове Гринард, когда-то знаменитом своими пастбищами, происходит что-то зловещее. Но что? Вплоть до нынешнего года правда о происходящем на острове тщательно скрывалась».
Так в стиле стандартного детектива начинается статья «Тайна „острова смерти“» специальной корреспондентки канадской газеты «Торонто дейли стар» Джейн Армстронг, опубликованная в сентябре 1966 года. И к этому мы еще вернемся. А пока…
«Бактерии вступили в бой еще до официального объявления войны. Сначала среди животных вспыхнула чума, затем были зарегистрированы многочисленные случаи пситтакоза, а потом появились такие болезни, о которых никогда в этих краях не слышали. Свирепствующие болезни сопровождались уничтожающими взрывами атомных бомб и отравляющими парами иприта. Население и армия были охвачены паникой, тем более что „пятая колонна“ неприятеля намеренно усугубляла ужас и преувеличивала рисовавшуюся опасность. В кульминационный момент, когда психическое напряжение уже достигло предела, враг добавочно использовал фитогормональные средства и различных вредителей посевов, которые уничтожили все продовольственные ресурсы. В этот момент наступила катастрофа: непобедимая в бою армия сложила оружие и должна была принять очень тяжелые условия капитуляции».
Нет, это не бред сумасшедшего, записанный психиатром, и не отрывок из произведения одного из «кровожадных фантастов», которых сейчас немало за границей.
Цитата взята из серьезной статьи видного зарубежного ученого, теоретика бактериологической войны, и цель этой жуткой картины — показать еще одну сторону действия бактериологического оружия: страх, панику, ужас, возникающие в стане противника.
Автор дальше так и пишет: «Историки этой войны с сожалением констатировали потом, что… поражение следует приписать прежде всего нервам, так как фактические результаты действия биологического оружия были несравнимо меньше, чем эффект действия огнестрельного, химического и атомного оружия, откуда следует, что паника и страх, неизменно сопутствующие бактериологическому оружию, составляют — по крайней мере теперь — основную черту его действия».
В общем получается, что, дескать, не так страшен черт, как его малюют. Но все-таки это черт! И чтобы он выглядел пострашней, его время от времени подмалевывают «случайно просочившимися в печать» сведениями, вроде тех, что дает статья Джейн Армстронг, с цитаты из которой начат этот очерк. Из нее мы узнаем, что в английском центре по производству химико-бактериологических средств войны в Партане работают 2 тысячи ученых, а «расходы предприятия равняются примерно 15 миллионам долларов», что там производится яд ботулинус «настолько сильный, что 8,5 унции его способны убить все живое на земле».
Впрочем, англичане здесь не оригинальны. Еще в 1946 году в США были опубликованы труды сотрудника научно-исследовательского центра по вопросам биологического оружия, располагающегося в Кемп-Детрике, Лэманна. Его теоретический расчет показал, что одного грамма чистого кристаллического колбасного яда (тот же ботулинус) достаточно для смертельного отравления 8 миллионов человек. Правда, от теории до практики, как говорится, дистанция огромного размера, но цифра сама по себе страшная, особенно для людей недостаточно сведущих. Кстати, если верить официальным данным, то в этот период в Соединенных Штатах в разработке проблем биологической войны было занято около 4000 человек. Каков же размах подобных исследований в настоящее время, точно сказать трудно, но вряд ли они сократились, тем более что сам Кемп (лагерь) Детрик уже давно превратился в Даун (город) Детрик.
В общем факт остается фактом, подготовка к бактериологической войне в империалистических странах ведется в широких масштабах.
Но что, собственно, представляет собой бактериологическая война? Каково ее научное определение?
Откроем Большую Советскую Энциклопедию: «Бактериологическая война — запрещенный международным правом и осужденный всем прогрессивным человечеством способ ведения войны с применением бактериологических средств (болезнетворных микробов, вирусов и их токсинов) в виде бактериологических бомб, путем распространения бактерий через воду и т. п.».
В настоящее время это определение должно быть расширено. Теперь на Западе все чаще пишут и говорят о войне «биологической», где применение болезнетворных бактерий и вирусов составляет лишь «часть программы», плюс к которой планируется использование насекомых, уничтожающих урожаи (саранча, колорадский жук, амбарный долгоносик и т. д.), а также веществ, способных после их распыления вызвать быструю гибель всей флоры в местности, подвергшейся нападению.
В сочетании с ядерным и химическим оружием это делает будущую войну столь мрачной и безнадежной, что даже сами ее приверженцы — западные империалисты — все чаще задумываются над возможными последствиями. Такая война — самоубийство мира. Но тем не менее исследования в области смертоносных биологических средств продолжаются, и люди должны знать, что им может угрожать.
А что произошло на крошечном островке Гринард, с которого начался наш рассказ? Как попали туда микробы сибирской язвы?
Раскрытие тайны «острова смерти» пролило свет на одно из событий второй мировой войны. Впрочем, предоставим слово автору:
«Во время второй мировой войны над островом Гринард были рассеяны с воздуха бактерии сибирской язвы с целью проверить возможность распространения эпидемий таким путем. В то время еще не было вакцины против этой болезни, столь редко встречающейся в Англии. Тогда этот эксперимент считали необходимым, так как в 1940 году через английских агентов в Европе, в частности в Румынии, стало известно, что немцы начали производство одного из видов бактериологического оружия — ОВ, вызывающего гибель людей и скота.
Результаты произведенных над островом Гринард экспериментов показали, что этот способ бактериологической войны осуществим. Ежегодные проверки через 20 лет после произведенных опытов свидетельствуют, что микробы язвы, находящиеся в почве на глубине одного фута, по-прежнему вирулентны».
Итак, 20-летний эксперимент со смертью! Впрочем, применение бактериологических средств имеет, к сожалению, историю куда более древнюю, и о ней мы расскажем. Здесь же пока заметим, что в действительности вызвать эпидемию не так просто, как рисуется в статье Армстронг. Но об этом позже.
Две стороны одной медали
Первой научной попыткой применения микробов для уничтожения живых существ была одна из работ Пастера. Разумеется, великий микробиолог ни в коей мере ни на секунду не ставил перед собой антигуманных целей. Наоборот, как всегда, Пастер стремился помочь людям.
…Франция прошлого века — это во многом страна виноделов. Французское шампанское знаменито на весь мир и составляет ощутимую статью национального экспорта. Конкурентов в этой области на внешнем рынке у французской винной промышленности нет. Но вдруг появляется враг внутренний. Враг, с которым виноделы борются из года в год, «терпя поражение», а главное, убытки. В масштабах страны ущерб просто огромен.
На французскую экономику напал… кролик. Обыкновенные дикие кролики расплодились в небывалом количестве. Копая свои бесчисленные норы, они обнажали камни винных погребов, в буквальном смысле слова «подрывая устои» винной промышленности. Ежедневно многие сотни бутылок ценного шампанского разбивались вдребезги, так и не успев попасть на рынок. И вот некая мадам Поммери из Реймса, занимающаяся оптовой продажей вин, обратилась за помощью к Пастеру. Мадам Поммери повезло.
Еще раньше по своим лабораторным работам ученый знал, что кролики очень чувствительны к бациллам куриной холеры. Это и было решено использовать как метод борьбы с ними. В Реймс едет ассистент Пастера доктор Луар и, заразив нескольких кроликов, выпускает их в окрестностях погребов предприимчивой мадам. Через три дня там было обнаружено тридцать два мертвых кролика. Напуганные столь необъяснимой для них массовой гибелью остальные сотни кроликов бежали. Шампанское было спасено. Метод борьбы с кроликами найден.
Ободренный успехом Пастер год спустя послал того же Луара в Австралию. Здесь необыкновенно расплодившиеся кролики наносили сельскому хозяйству страны еще более колоссальный урон, чем их коллеги виноделию Франции. Однако вызвать эпизоотию у австралийских кроликов не удалось. Доктор Луар едва начал свои опыты, как австралийские скотоводы, в общем-то без достаточных оснований опасаясь за свои стада, добились отъезда ученого из Австралии.
И все-таки опыт Пастера следует считать первой научно обоснованной попыткой применения болезнетворных микробов для уничтожения живых существ, и попыткой удачной. Отсюда лишь шаг до перенесения этих опытов на… людей. Повторяю: сам Пастер о подобном аспекте микробиологии не думал. Но такова, к сожалению, природа человека: как это ни печально, но история нас учит, что во все времена достижения человеческого разума использовали как в добрых, так и в злых целях.
На кораблях можно бороздить океаны, развивая торговлю, но на них же можно доставлять солдат для завоевания более слабых стран. Изобретение пороха не только повлекло за собой развитие инженерного дела, но и принципиально изменило способы ведения войны. Высвобожденная энергия атома одними используется для освещения городов, другие ту же энергию применяют, чтобы города уничтожать. Микробиология и эпидемиология не исключение. Добытые ими сведения о причинах возникновения и путях распространения эпидемий можно использовать как для предотвращения массовых заболеваний, так и для того, чтобы их вызывать.
Другими словами, здесь, как и в отношении остальных достижений науки, возможны два подхода: гуманный, цель которого сохранить жизнь и здоровье человека, и антигуманный, несущий болезни и смерть. Дело исследователя, его образа мыслей, совести, наконец, — выбрать тот или иной путь в науке и обществе. Это если говорить с позиций общечеловеческой морали. Однако в наш век действует еще один важный момент: социальная система, на которой основан государственный строй той или иной страны.
Ни одно социалистическое государство никогда не применит биологического оружия, так как это противоречит самой сути социализма, основанного прежде всего на гуманизме, но в то же время каждая страна социалистического лагеря не гарантирована от угрозы и возможности бактериологического нападения. Попытки же использовать микробов («заразу») в качестве орудия завоевания были давно. И пусть свою научную основу они обрели лишь в наш век, а до этого людьми двигала скорее злоба, чем действительное знание, о них стоит рассказать. Рассказать хотя бы потому, что это не должно повториться.
Как это ни странно, но первые упоминания о том, что болезнетворные микробы применялись для уничтожения людей, мы находим на заре истории человечества. Люди еще ничего не знали о мире микробов; микробиологии, как науке, было суждено родиться через тысячелетия, и все-таки в древнейших хрониках и книгах можно часто встретить то, что мы сейчас назвали бы «бряцанием бактериологическим оружием».
Например, в Моисеевых книгах читаем: «И наведу на вас мстительный меч… и пошлю на вас моровое поверье (читай — эпидемию), и преданы вы будете в руки врага». Или: «И накажу живущих в земле Египетской так, как Я наказал Иерусалим: мечом, голодом и мором». (Пророк Иеремия.) И так далее… Подобных «божественных» желаний в церковных книгах много.
Допустим, все это просто пустые легенды. Но вот факт исторический. Факт настолько конкретный и неопровержимый, что его можно считать прототипом бактериологической войны.
…XVIII век. 1763 год. Губернатор Новой Шотландии (Северная Америка) английский генерал Амхерст направляет своему подчиненному коменданту крепости Форт-Питт полковнику Буке деловое письмо. (Переписку нашел и обнародовал уже в наше время французский бактериолог Шарль Николь.) Между прочими распоряжениями в письме такие строки: «Не могли бы Вы попытаться распространить оспу среди взбунтовавшихся индейских племен? Необходимо использовать все средства для истребления этих дикарей». Полковник отвечает сразу же: «Я попробую их заразить оспой с помощью одеял, которые я уж как-нибудь им доставлю». Английский генерал соглашается не колеблясь: «Рекомендую Вам распространить оспу именно таким образом и использовать все возможные средства, чтобы уничтожить, наконец, эту отвратительную расу».
Индейские вожди были приглашены на «мирные» переговоры. «Дары данайцев» (два одеяла и платок, доставленные из госпиталя для больных оспой) сделали свое дело: через некоторое время среди индейских племен штата Огайо вспыхнула серьезная эпидемия оспы.
В качестве еще одного примера, как была использована оспа в прошлых войнах, можно привести высказывание Ваксмана, ученого, открывшего стрептомицин, о том, что войска страшного испанского конкистадора Писарро подарили индейцам одежду, принадлежавшую больным оспой. О предохранительных прививках против этой болезни тогда, разумеется, ничего не было известно, и вызванная эпидемия унесла около трех миллионов жизней.
Такова была поступь «цивилизации» на Американском континенте. И конечно, мы многого еще не знаем. Деяния подобного рода их авторы не стремились сохранить для истории.
В Европе в первую мировую войну также были попытки использовать бактериологическое оружие. На это решились немцы. Вот один из случаев, когда бактериологическая диверсия не удалась, так сказать, по причинам, не зависящим от ее инициаторов.
Дело происходило в Румынии в 1916 году. За несколько дней до того, как эта страна объявила войну Германии, в немецкое посольство прибыл ящик с надписью «Строго секретно». Груз был адресован военному атташе полковнику фон Хаммерштейну. Поскольку состояние войны с Германией было объявлено раньше, чем предполагалось, все немецкое имущество перешло в руки дипломатического представительства Соединенных Штатов, в то время еще сохранявших нейтралитет. Подозрительный багаж доставили в американское посольство и ящик закопали в саду. Однако об этом каким-то путем узнали румынские полицейские власти. Начались переговоры с американцами. Тянулись они долго, но в конце концов ящик все-таки выкопали и вскрыли. В нем, помимо взрывчатки, оказались стеклянные ампулы, наполненные какой-то темноватой жидкостью. Имелась и инструкция, рекомендовавшая вливание жидкости в корм лошадей и других домашних животных. Проведенный бактериологический анализ показал, что ампулы содержат живых бактерий сапа и сибирской язвы.
Другой пример. Верховное командование французской армии 26 марта 1917 года издало приказ, в котором сообщало о задержании немецкого агента, снабженного жидкостью и специальными кисточками для смазывания ноздрей у лошадей. В жидкости были обнаружены живые палочки сапа.
Весьма подозрительными кажутся историкам и многочисленные случаи столбняка, наблюдавшегося среди гражданского населения Соединенных Штатов после их вступления в войну. Расследование установило, что столбняк развивался у больных, которые при раздражении кожи или сыпи пользовались определенным сортом пластыря. Как выяснилось позже, в пластыре находились споры столбнячной палочки. Партии такого «лекарства» попали в США окольным путем из вражеских государств.
И опять же мы многого не знаем. Бесспорно одно: бактериологическое оружие в первую мировую войну было применено, но не дало ожидаемого эффекта. Однако сам по себе этот факт столь антигуманен, что под давлением мировой общественности и по предложению крупнейших в то время авторитетов в области микробиологии — Борде, Кэннона, Мэтсона и Пфейфера — ассамблея Лиги наций постановила осудить бактериологическую войну.
17 июня 1926 года в Женеве представителями сорока восьми государств (в том числе США и Японии) был подписан «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». Все государства, за исключением США, Японии, Бразилии, Никарагуа, Сальвадора и Уругвая, ратифицировали этот документ или присоединились к нему. Американский сенат тогда отклонил ратификацию договора, а в 1947 году президент Трумэн изъял его из сената как «устаревший». Подготовка США к бактериологической войне в то время зашла уже далеко. Но не будем забегать вперед.
Итак, две крупнейшие империалистические державы (США и Япония) отказались принять в качестве руководства к действию важнейший документ, призванный сохранить жизнь и здоровье людей, сразу же по его появлении. И именно эти страны впоследствии первыми пытались развернуть бактериологическую войну в широких масштабах, предварительно организовав массовое производство бактериологического оружия.
Индустрия смерти
…Октябрь 1936 года. Шестьдесят руководящих деятелей Японии ночью собрались на тайное совещание. Здесь представлены как гражданские, так и военные власти. Один из высших офицеров японской армии, Бушикава, знакомит собравшихся с состоянием исследований по изучению возможностей применения в предстоящей войне бактериологического оружия. Он подчеркивает, что исследования были начаты по прямому приказу императора Хирохито.
— Наша экспериментальная лаборатория, — говорит Бушикава, — закончила все подготовительные работы. Отряд, работающий на острове, полностью изолирован от внешнего мира. Не может быть лучших условий для такой работы. Есть все, что касается оборудования, химикалий, подачи воды, газа и тока.
Сам факт совещания и то, что на нем говорилось, стали известны миру лишь через 13 лет, в 1949 году, когда в Хабаровске проходил процесс по делу двенадцати бывших японских военнослужащих, виновных в подготовке и развязывании бактериологической войны. Хабаровский процесс полностью раскрыл тайну организации и деятельности современных «фабрик заразы».
Уже в 1935–1936 годах на территории оккупированной Маньчжурии японцы создали первые лаборатории для подготовки бактериологической войны. Конспирация строгая. Одно соединение называлось «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии», второе «Иппоэпизоотическое управление Квантунской армии». Название второго отряда внешне вроде бы и мудреное, но в переводе с языка науки довольно мирное: дескать, управление по предотвращению эпизоотий (эпидемий) среди животных. Руководил этим соединением, имевшим и другое шифрованное название — «Отряд 100», ветеринарный врач генерал Вакамацу. «Управление по водоснабжению» и т. д., названное «Отряд 731», возглавлял известный японский бактериолог генерал Исии Сиро. И вот что за этим стояло.
В «Отряде 731», например, было восемь отделов. Их работа:
Отдел 1. Задачи: экспериментальное выращивание микробов чумы, холеры, газовой гангрены, сибирской язвы, брюшного тифа и других заболеваний, которые, как тогда считалось, пригодны для применения в бактериологической войне. Отдел имеет «филиал». Это строго засекреченная тюрьма, узники которой служат подопытными кроликами для определения эффективности действия «продукции» отдела.
Отдел 2. Задачи: исследования в области применения бактерий в полевых условиях. Здесь конструируются бактериологические снаряды. Всевозможные: фарфоровые авиабомбы, артиллерийские снаряды, парашюты для сбрасывания бактерий и т. д. А также «мелочи»: автоматические ручки, трости, «сувениры», в которые можно поместить заразный материал. Отдел имеет в своем распоряжении авиационное подразделение. Ему же придана лаборатория, занимающаяся разведением большого количества (десятки миллионов) блох для распространения чумы.
Отдел 3. Задача: оправдать замаскированное название всего «отряда 731». Отдел действительно занимается водоснабжением и профилактикой, но в его мастерских производятся гильзы для бактериологических авиабомб системы «Исии».
Отдел 4. Задача: массовое производство бактерий. Это целая фабрика с мощным оборудованием и поточным производством. Производительность огромна. Обвиняемый Карасава показал, что при максимальной загрузке оборудования отдел 4 в течение месяца мог выдавать 300 килограммов бацилл чумы, 800–900 килограммов бацилл брюшного тифа, около 600 килограммов бацилл сибирской язвы, 1000 килограммов бацилл холеры, а также 800–900 килограммов бактерий паратифов и дизентерии.
С таким же размахом и жуткими целями была организована работа и остальных отделов «отряда 731».
«Отряд 100» по структуре и масштабам весьма сходен с соединением Исии Сиро. Однако задача, стоявшая перед генералом Вакамацу, была несколько иной. Он готовил заразу против домашних животных. «Важную роль», как цинично отмечал один из обвиняемых, в работе обоих отрядов играл опытный полигон на станции Аньда. Здесь творились чудовищные преступления: действие бактериологического оружия проверялось на людях, китайских и маньчжурских военнопленных. Их привязывали к вкопанным в землю столбам, а поблизости производили взрывы различных бактериологических снарядов, бомб, мин, гранат и т. д. Около привязанных к столбам людей разбрасывались зараженные чумой блохи, распылялись суспензии других, не менее страшных бактерий и пр. На одних военнопленных испытывалось действие новых вакцин, на других — определенных ядов и наркотиков. Жертвы, выдержавшие одно испытание, подвергались следующему, пока, наконец, не умирали. Многих пленных, уже непригодных для опытов, попросту убивали: ни один из них не дожил до конца войны.
Так «работал» этот страшный комбинат смерти. Японские агрессоры, несомненно, планировали бактериологическое нападение на СССР, и лишь молниеносный разгром Квантунской армии советскими войсками ликвидировал эту опасность.
Перед самой капитуляцией японские преступники уничтожили лаборатории и оборудование отрядов 731 и 100. Однако скрыть полностью следы своей страшной деятельности не удалось. И хотя главным преступникам, в том числе Исии, удалось скрыться от правосудия, двенадцать их пособников понесли заслуженную кару. Военный трибунал в Хабаровске приговорил их к исправительно-трудовым работам в лагерях сроком от 2 до 25 лет.
Как выяснилось на Нюрнбергском процессе, готовилась к бактериологической войне и гитлеровская Германия, и притом в широких масштабах. Вот показания немецкого генерала Вальтера Шрейбера: «Несмотря на многократные и определенные заключения санитарной инспекции армии (опиравшейся на данные разведки и заявления врачей с Восточного фронта), на основании которых не следовало опасаться применения бактериологического оружия со стороны Советского Союза, начальник главного штаба вермахта фельдмаршал Кейтель приказал начать подготовку к бактериологической войне. В июле 1943 года в главном штабе вермахта была созвана секретная конференция, на которой мы присутствовали вместе с майором Кливе в качестве представителей санитарной инспекции армии».
Здесь участников совещания оповестили, что сам фюрер поручил Герингу заняться подготовкой к бактериологической войне, наделив его широкими полномочиями, и что поражение немецких войск под Москвой и Сталинградом требует скорейшего применения новых способов ведения войны.
«На этой конференции, — сообщил далее Шрейбер, — была создана рабочая группа под названием „Бактериологическая война“. Геринг со своей стороны назначил себе заместителя по вопросам бактериологической войны. Им стал шеф немецких врачей профессор Бломе, занявшийся практическим руководством подготовки бактериологической войны. В целях ускорения подготовки бактериологической войны против Советского Союза под Познанью был создан институт, в котором выращивались как бактерии (в том числе бациллы чумы), так и вредители растений. Руководил институтом профессор Бломе. В институте имелось оборудование для проведения бактериологических экспериментов на людях. Проводились также опыты по распылению с самолетов жидкостей, содержащих бактерии».
И в этот раз быстрое наступление Советской Армии сорвало планы преступников: организованного применения бактериологического оружия не произошло. Профессору Бломе вместе с его институтом пришлось бежать, оставив большую часть оборудования в Познани.
Но немцы не отказались от планов применения бактериологического оружия против нашей страны. В беседе со Шрейбером профессор Бломе просил его помощи в создании и оборудовании нового института, уже на территории Германии, где Бломе намеревался продолжать работу по выращиванию бактерий чумы, колонии которых успел вывезти из Познани. И не из-за недостатка усердия этих двух преступников гитлеровцы не успели создать такой институт — великий рейх рушился под ударами Советской Армии.
До самых последних дней войны во многих немецких концентрационных лагерях продолжались опыты на военнопленных, которых заражали сыпным тифом, сибирской язвой, дизентерией, туберкулезом и другими инфекционными болезнями. Помимо этого, немецкие фармацевтические фирмы, занимавшиеся производством лекарств против инфекционных болезней, «покупали» узников из лагерей, заражали их различной инфекцией, испытывая новые препараты. Так погибли тысячи людей. Молниеносные победы Советской Армии на территории Европы в последние месяцы войны не только освободили несчастных жертв гитлеровской «науки» из концентрационных лагерей, но и не позволили фашистам организовать последнюю отчаянную оборону с помощью бактериологических средств ведения войны. Генерал Шрейбер прямо признал на Нюрнбергском процессе, что «только быстрый марш Советской Армии спас Европу и человечество от страшной катастрофы».
Итак, два самых агрессивных капиталистических государства в последней войне — Япония и фашистская Германия — всерьез готовились к бактериологической войне. Но агрессоры были разбиты. Их человеконенавистнические планы официально осуждены на Нюрнбергском и Хабаровском процессах. Казалось бы, человечество навсегда освободилось от страшного призрака бактериологической войны. Однако у стран оси нашелся преемник — Соединенные Штаты Америки.
5 января 1946 года Джордж У. Мерк, бывший председатель комитета по вопросам биологической войны в составе химической службы армии США, направил военному министру Петтерсону доклад, из которого явствовало, что систематические исследования в области бактериологической войны начались в США еще в конце 1941 года. Их проводил комитет, созданный Национальной академией наук в соответствии с директивами военного министерства. Работы велись в условиях строжайшей секретности.
В докладе подчеркивалось, что главной целью исследований были поиски соответствующих методов обороны (вдруг Япония применит бактериологическое оружие!), но «не сбрасывалось со счетов также исследование перспектив наступательных действий, поскольку нельзя было пренебрегать возможностью расплаты той же самой монетой». Поэтому производились опыты с большим количеством возбудителей болезней людей, животных и растений. Взятые для исследования бактерии культивировались на специально подобранных питательных средах с тем, чтобы в результате они приобрели высшую степень вирулентности.
Видимо, работа шла небезуспешно, так как, несмотря на использование специальной защитной одежды и другие меры предосторожности, действие «продукции» пришлось испытать на себе и некоторым сотрудникам, к чему они, разумеется, не стремились. Так, в Кемп-Детрике и подчиненных ему лабораториях за это время 25 сотрудников заболели сибирской язвой, 17 — бруцеллезом, 7 — туберкулезом, 6 — сапом и 1 — пситтакозом. Уже по этим трагическим случаям можно судить, с каким размахом было поставлено дело. Как мы упоминали, к этому времени в разработке проблем бактериологической войны в США было занято около 400 сотрудников многих лабораторий. Результаты не замедлили сказаться. Мерк в своем докладе не без гордости сообщает, что, хотя японцы начали работы в области бактериологической войны раньше, чем США, тем не менее к концу войны они не добились таких «выдающихся» результатов, как американцы. «В своих исследованиях государства оси остались позади США, Великобритании и Канады», — пишет Мерк.
Из материалов Хабаровского процесса мы знаем, в каких масштабах было организовано производство бактериологического оружия японскими милитаристами. Соединенные Штаты их превзошли!
И, будто не замечая всей гнусности и античеловеческой сущности этих страшных мероприятий, Мерк с чисто американской деловитостью подчеркивает в своем докладе «необыкновенную дешевизну» бактериологической войны. Действительно, стоимость всей программы исследований в области бактериологии составляла в то время 50 миллионов долларов, которые, по сравнению с расходами на атомное и термоядерное оружие, казались просто грошами.
Доклад Мерка изъяли сразу же после его опубликования: уж слишком велико было возмущение общественного мнения. Но подготовка к бактериологической войне и производство страшного микробного оружия от этого, разумеется, не пострадали. «Индустрия смерти» в империалистических странах (главным образом в США и Великобритании) продолжала развиваться. Стало ясно, что рано или поздно бактериологическое оружие будет испытано в широких масштабах. Так оно и случилось.
Чума идет в атаку
Первая крупная попытка практического применения бактериологического оружия была предпринята в 1940 году под личным руководством уже нами упомянутого японского микробиолога генерала Исии Сиро. Это он «организовал» и «обеспечил» грузом заразы экспедицию самолетов в район китайского города Нинбо. Задача: разбросать в окрестностях города блох, разносчиков чумы. Налет оказался эффективным: вскоре в городе вспыхнула эпидемия, унесшая многие жизни. По указанию Исии был снят документальный фильм о том, как совершалась эта «акция» и к чему она привела. Делался фильм в «учебных целях». Эта бактериологическая диверсия не была единственной, проведенной японцами во время войны в Китае. Вот еще один случай среди других, ему подобных.
По приказу того же Исии в 1942 году в момент отхода японских войск из Центрального Китая 130 килограммов бактерий паратифов и сибирской язвы использовали для заражения водоемов, полей и пищевых продуктов на оставляемой территории. Тифом и паратифом были заражены и сотни китайских военнопленных. Как только у них появлялись первые признаки заболевания, их выпускали на «свободу».
В общем японские милитаристы шли на самые гнусные преступления, лишь бы развязать бактериологическую войну в широких масштабах. О том, почему им это не удалось, мы уже говорили.
Однако все «акции» генерала Исии меркнут перед тем, что пытались предпринять Соединенные Штаты Америки, воюя с Корейской Народно-Демократической Республикой. Правда, и здесь не обошлось без участия японского генерала, привлеченного американцами в качестве «главного консультанта» по применению биологического оружия в корейской войне. Вот как это было.
…25 июня 1950 года. Американские войска вместе с частями южно-корейского диктатора Ли Сын Мана нападают на Корейскую Народно-Демократическую Республику. Северная Корея становится ареной агрессивной войны со стороны США. Почти год длится военная кампания, но борющийся за свою свободу и независимость корейский народ один за другим срывает военно-стратегические планы агрессоров. Тогда командующий американскими войсками генерал Риджуэй зимой 1951 года делает соответствующие распоряжения, и в Корею прибывают избежавшие приговора Хабаровского трибунала японские военные преступники: генералы Исии, Вакимацу и Китано. Как сообщало агентство Телепресс, они прибыли в Корею, чтобы «произвести эксперименты на корейских и китайских военнопленных и усовершенствовать биологические средства войны в целях их применения в зимней кампании против населения Кореи и Китая. Они прибыли на судне, груженном оборудованием для ведения бактериологической войны…»
В том же году американское министерство обороны приглашает в США еще одного знакомого нам «специалиста» — немецкого генерала Вальтера Шрейбера. Гитлеровский военный преступник получает пост советника американских военно-воздушных сил по вопросам «профилактической медицины». Функции его определены как «конфиденциальные и не подлежащие обсуждению». Итак, закончив почти десятилетнюю подготовительную работу и заручившись «квалифицированными (читай — уже имеющими опыт преступлений перед человечеством) консультантами», американские империалисты зимой 1951 года начали бактериологическую войну против Корейской Народно-Демократической Республики.
На позиции корейских войск и различные районы тыла с американских самолетов посыпались неисчислимые количества насекомых — носителей чумы, холеры и других заразных болезней. Это были не разрозненные «акции» генерала Исии в сороковые годы в Китае, а то, о чем он всегда мечтал, — систематическое и планомерное бактериологическое наступление, рассчитанное на массовое уничтожение людей. Чтобы не быть голословными, приведем небольшую выдержку из протеста, направленного правительством Корейской Народно-Демократической Республики в Организацию Объединенных Наций 8 мая 1951 года.
«…28 января в районах Нансодон и Енсудон, расположенных юго-восточнее Игхоня, военные самолеты противника разбросали большое количество не встречавшихся в Корее до войны насекомых трех видов, похожих на черную муху, на блоху и на клопа. 29 января военный самолет противника в районе Игхоня разбросал большое количество мух и блох. 11 февраля военные самолеты противника сбросили на позиции наших войск в районе Чхолвоня большое количество бумажных коробочек и бумажных пакетиков, наполненных блохами, пауками, комарами, муравьями, мухами и другими видами мелких насекомых. В районе Саньяини было разбросано большое количество мух, а в районе Пхенчана — большое количество блох, мух, комаров и других насекомых. 13 февраля самолет противника в районе Кымхва разбросал большое количество мух, комаров, пауков, блох и других мелких насекомых. 15 февраля самолеты противника разбросали в районе Пхенчана большое количество разных насекомых. 16 февраля… и т. д. и т. п.».
В общем список этот можно было бы продолжить. Американское бактериологическое нападение охватило многие районы и велось планомерно. Однако использование только зараженных насекомых американскому командованию показалось недостаточным.
И вот отдел бактериологической войны при американских химических войсках изготовляет 16 видов бактериологического оружия, которое при разбрасывании бактерий может заражать воздух и воду и тем самым вызвать массовое заражение людей. Преступники шли на все. И в марте 1951 года это оружие было испытано на военнопленных из состава корейской Народной армии и китайских народных добровольцев. Место испытаний — остров Кочжедо. Факт этот был также приведен в заявлении правительства КНДР. Вскоре с подобным же протестом выступило и правительство Китайской Народной Республики, на территорию которой также было совершено бактериологическое нападение.
Изложенные в обоих заявлениях факты вызвали волну возмущения и протеста во всем мире, даже в самих США. Были созданы две международные комиссии, подтвердившие, что Соединенные Штаты действительно совершили «неслыханные преступления перед человечеством, используя бактериологическое оружие массового уничтожения». Вмешательство мировой общественности избавило корейский народ от необходимости бороться с новыми шестнадцатью видами бактериологического оружия, которое США смогли лишь испытать, но уже не решились применить в широких масштабах. Не принес ожидаемых результатов американцам и «дождь» смертоносных насекомых, обрушенный на города и села Корейской Народно-Демократической Республики. Хорошо организованная разъяснительная работа среди населения и четко налаженная противоэпидемиологическая служба сделали свое дело: многочисленные случаи заболеваний ни разу не переросли в эпидемию.
Итак, ожидаемого эффекта применение бактериологического оружия командованию США не дало. Война была проиграна. Оборона оказалась сильнее средств нападения. Из этого, к сожалению, не следует, что неудачи в Корее заставили американских империалистов навсегда отказаться от бактериологической войны в будущем. Совершенствование биологического оружия продолжается.
Их планы
…Май 1947 года. Соединенные Штаты Америки. В серьезном научном журнале «Джорнал оф иммюнолоджи» (Иммунологический журнал) появляется статья трех бактериологов: Розбери, Кэбета и Болдта. Название статьи категорично: «Бактериологическая война». Имеет статья и предысторию. Дело в том, что написана она была еще пять лет назад, и 8 июня 1942 года в качестве доклада была направлена так называемому «национальному научно-исследовательскому совету». Правда, тогда она называлась несколько по-иному. Полностью это звучит так: «Бактериологическая война. Критический анализ доступных возбудителей, возможностей их военного применения и способов защиты от них». Как утверждал потом один из основных авторов, Розбери, хотя это и был неофициальный документ, но основан он исключительно на доступных источниках: в общем такой документ «могло составить любое лицо в любой части света, способное усвоить соответствующую литературу». И все-таки доклад 5 лет оставался строго секретным и был опубликован лишь в 1947 году.
Рассчитанная сугубо на специалистов статья содержала подробное описание и разбор, с точки зрения их пригодности в бактериологической войне, 70 видов инфекционных заболеваний, 33 из которых, по мнению авторов, оказались пригодными, 37 они «забраковали».
Это была настоящая энциклопедия бактериологической войны, где каждый из семидесяти смертоносных микроорганизмов разбирался со всех сторон. Вот таких:
а) «токсичность» (читай: «сила» заразы);
б) «военная эффективность» (как скоро убьет и как быстро передается от больного организма к здоровому);
в) «возможность производства данного микроба в большом масштабе» (на чем культивировать и можно ли быстро набрать десятки и сотни килограммов материала);
г) «устойчивость к воздействию внешней среды» (каким путем, в какое время и при помощи каких средств можно перебросить противнику);
д) «возможность распространения по территории противника» (как быстро возникает эпидемия или эпизоотия, когда речь идет о животных; у растений — эпифитотия);
е) «возможность иммунизации и лечения» (эта сторона характеристики доставила авторам много «разочарования», так как против большинства инфекционных заболеваний человечество уже нашло средства лечения и предохранительные прививки);
ж) «степень трудности обнаружения и индентификации данной инфекции» (есть ли быстрые методы установления «лица» обнаруженной инфекции? Оказывается, как правило, есть);
з) «обратное действие» (как скоро возникает эпидемия на территории или в войсках стороны, применившей бактериологическое оружие, если у противника такую эпидемию удалось искусственно вызвать).
И вот так все семьдесят!..
Это был «труд». И он был оценен американским командованием: все три бактериолога вскоре стали сотрудниками Кемп-Детрика. Что же там планируется?
Ну, прежде всего скажем, что опыт применения бактериологического оружия в Китае и Корее, по мнению западных теоретиков, себя не оправдал. Как выяснилось, рассчитывать следует скорее на «эффект психологический», чем на военный. Любая экономически достаточно развитая страна, имеющая хорошо организованную противоэпидемиологическую службу, может быстро «погасить» бактериологическую диверсию без какого-либо ощутимого ущерба для собственного, военного потенциала. Правда, это верно лишь в том случае, когда речь идет о бактериологической войне против людей. Ни чума, ни холера, ни другие подобные им инфекции не могут дать желанного перевеса воюющей стороне, если ее противник имеет хорошо налаженную противоэпидемиологическую службу. К тому же нельзя забывать и «обратное действие» такого оружия. В устах западных теоретиков бактериологической войны на первом месте по-прежнему в качестве «идеального» бактериологического оружия против людей («живой силы») остается действие яда, вырабатываемого бациллой Клостридиум ботулинум, о котором мы уже говорили.
Яд этот выделяет своеобразный микроб, развивающийся в мясных или растительных продуктах. Само отравление (влекущее, как правило, почти 100-процентную смертность) даже не требует присутствия живого микроба — достаточно продуктов его выделения — токсина-яда. Производство такой отравы не сложно, и любое крупное бактериологическое предприятие может сравнительно быстро выдать 100 килограммов более или менее очищенного ботулинового токсина — количество, вполне достаточное (если верить теоретическим расчетам), чтобы уничтожить все население земного шара. Как бактериологическое оружие данный токсин имеет преимущество перед другими видами инфекций — он не обладает «обратным действием», то есть не передается от человека к человеку. Но это и его «недостаток» — невозможность вызвать эпидемию.
В общем можно сказать, что применение болезнетворных микробов и продуктов их выделения (токсинов) в качестве средств уничтожения людских резервов противника себя не оправдало.
Правда, из этого, к несчастью, не следует, что от войны подобного рода на Западе отказались вообще. Так, например, там серьезно разрабатывается «бактериологическое оружие гуманного аспекта». Вот что это такое.
Есть такая «хорошая» болезнь — лихорадка денге. Возбудитель ее — фильтрующийся вирус. Встречается она почти на всем земном шаре, правда, в основном там, где климат более или менее теплый и где могут существовать ее переносчики — комары. В Европе лихорадка денге есть. «Хороша» она еще и тем, что в случае возникшей эпидемии не приводит к большой смертности (1–1,5 процента), однако вывести человека на довольно длительный срок из строя может. Розбери считает, что это «просто идеальное» бактериологическое оружие ввиду его «гуманного характера». Единственное, что тревожит его и некоторых других авторов, это «возможный не всегда правильный выбор места и времени диверсии», дескать, переносчики — комары в данной местности могут не прижиться. И все-таки лихорадка денге остается «особенно пригодной» для военных целей.
Однако, по-видимому, в настоящее время разработка средств ведения бактериологической войны против людей на Западе не является ведущей. Применение болезнетворных микробов в качестве оружия получило другие акценты. Прямое уничтожение противника в XX веке не единственный способ подорвать его военно-промышленный потенциал и выиграть войну. Видимо, поэтому сейчас чаще говорят уже о войне биологической, чем о войне бактериологической: об уничтожении с помощью микроорганизмов культурных растений и животных, а не людей. Разработка же такого типа бактериологического оружия ведется интенсивно.
И хотя на первый взгляд перспектива биологической войны против животных и растений и не представляется столь грозной, как применение такого оружия для уничтожения людей, при ближайшем рассмотрении все выглядит совсем по-иному. Совершенно ясно, что, если бы неприятель с помощью бактериологических средств уничтожил всех или большую часть домашних животных и растений в стране, исход войны был бы решен. Государство, подвергшееся такому нападению, не могло бы долго продержаться. Западные теоретики считают, что удачно примененное бактериологическое оружие против животных и растений в срок, значительно более короткий, чем всякого рода блокады, может лишить страну мяса, молока, сыра, масла, яиц и хлеба. Поэтому в Кемп-Детрике проблема эта изучена весьма обстоятельно, и особенно с точки зрения нападения.
Интенсивно работая над получением бактериологического оружия против домашних животных, американские ученые выделили несколько особенно опасных инфекций, о которых говорится, что они «весьма перспективны». Вот некоторые из них.
Повальное воспаление легких крупного рогатого скота. Это остроинфекционное заболевание с высокой смертностью (30–50 процентов). Возбудитель его — микроскопический гриб Перипневмониа коутагиоза бонум. Повальное воспаление легких крупного рогатого скота в Европе известно с середины XVIII века, к середине же следующего столетия оно перекинулось также в Америку, Африку и Австралию. В то время эта болезнь была настоящим бедствием. В одной только Англии в 1860 году ее жертвой пало около 187 тысяч голов скота.
Чума рогатого скота. Возбудитель — фильтрующийся вирус. Заболевание с очень высокой смертностью (до 75 процентов). Эпизоотии чумы рогатого скота известны с IV века. В этих случаях единственный способ прекращения эпизоотии — безоговорочный убой больных и подозреваемых по чуме животных. Кроме коров, к возбудителю чумы восприимчивы также овцы и козы.