I. Морская целина: идеалы и насущная необходимость

I. Морская целина: идеалы и насущная необходимость

Экологические взаимосвязи между человеком и морем расширились до такой степени, что уже невозможно постигнуть их умом. Это особенно справедливо в отношении наиболее индустриализованных районов, таких, например, как побережье Северной Америки. Попытайтесь представить себе размеры изменений, происшедших на побережье только за последние 350 лет, с тех пор как закончилось господство существовавшей здесь испокон веку культуры североамериканских индейцев. Затем вспомните, что 90 % этих изменений совершилось в течение последних 50 лет, а 90 % из них — за последние 15. Нельзя также забывать, что, поскольку процесс естественных изменений происходит чрезвычайно медленно, а условия, существующие в подводной пустыне, являются оптимальными для сообществ большинства живущих в ней организмов, фактически каждое даже небольшое изменение оказывает пагубное воздействие на морскую систему. Если с этой точки зрения смотреть в будущее, то оно представляется в мрачном свете.

Вероятно, самое худшее заключается в том, что мы не знаем во всех подробностях, что происходит на континентальном шельфе. Мы относительно мало знаем, какие морские создания живут на шельфе, как они живут, где они встречаются в изобилии, а где редко. Еще меньше мы знаем о том, как деятельность человека в конечном счете сказывается на жизни моря. И меньше всего мы знаем о жизненно важных связях между организмами в пищевых цепях. Снижение численности или полное вымирание одного или нескольких скромных видов, поддерживающих жизнь других, может сократить число обитающих в море живых существ, признанных ценными для человека.

Вообразите ученых, изучающих море, в роли ткачей в каком-то примитивном обществе, которое, отправляя нечто вроде религиозного обряда, занято выработкой декоративной ткани сложного рисунка и огромных размеров. Все ткачи принялись за работу на разных участках. На одних участках работа идет быстрее, на других — медленнее. Качество рисунков, их художественные достоинства сильно отличаются друг от друга; иногда приходится переделывать целые куски заново. Некоторые части ткани получаются низкосортными, в то время как другие выполнены блестяще.

Ученые пытаются моделировать окружающую нас (возможно, идеальную) ткань жизни, структурные формы которой сверхизысканны и почти совершенны. Эта умозрительная копия никогда не достигнет полного сходства с оригиналом ни в деталях, ни во всей сложности его функциональных особенностей (даже в случае, если она смоделирована компьютером), хотя со временем она становится более совершенной. Наиболее характерной особенностью взятого нами образца в настоящее время является наличие большого количества белых пятен между небольшими участками физических и биологических особенностей, которые нам известны. Эти участки представляют собой островки в океане экологического невежества.

Морская целина: идеалы и насущная необходимость

Изменения, совершающиеся теперь в обычно дремлющей экосфере, подобны цепной реакции. Скорость вымирания увеличилась по сравнению с прошлым во много раз. Даже поражающая воображение гибель животных в североамериканском плейстоцене и в эпоху рептилий растягивалась на тысячи и миллионы лет соответственно. В нынешнюю эпоху тысячи видов находятся под угрозой исчезновения, для которого потребуется всего только несколько десятилетий. Многих из них уже нет.

Опубликованный в январе 1976 года министерством внутренних дел США список находящихся в опасности или угрожаемом положении животных во всем мире включал 435 видов. В докладе, подготовленном для Конгресса в 1975 году, ученые Смитсонианского института высказали рекомендацию добавить к этому списку почти 3000 видов растений. Некоторые исследователи, особенно в области биологии моря, считают, что в беде находятся много других видов. Они полагают, что преобладание наземных животных в этом списке, так же как его скромные размеры, только вводят в заблуждение. Скрытая от глаз человека жизнь на окраине континента, может быть, исчезает с ничуть не меньшей скоростью, чем более заметные создания на суше.

Некоторые ученые заглядывают дальше и предсказывают наступление эры, когда целые экосистемы окажутся в угрожаемом положении. О том, что крупные и жизненно важные экологические системы уже сейчас находятся под угрозой, свидетельствует трагический упадок американских солончаков. Многие экологи моря указывают теперь на банку Джорджес, чье живое богатство уже обобрано или подорвано и которую вот-вот начнут бурить для добычи нефти, как например морской экосистемы, которую в будущем ожидает крах. Они утверждают также, что мелководные районы северной части Мексиканского залива и некоторые участки моря, прилегающие к Южной Калифорнии, возможно, тоже подвергнутся такому стрессу, с которым восстановительные силы природы не смогут справиться. Крупные утечки нефти в северо-западной части Тихого океана или в водах Аляски будут оказывать на все живое в море опустошительное воздействие, исцеление же будет происходить чрезвычайно медленно и, скорее всего, оно не будет полным.

Хотя и с запозданием, сейчас появились новые идеи, вселяющие надежду на сохранение по крайней мере нескольких небольших участков подводной целины на континентальном шельфе. Под толщей воды скрыты такие уникальные и ценные места — Акейдия и Эверглейд, Биг-Тикит и Редвидс на северном побережье, каньоны банки Джорджес, в которых обитают омары, и каньон Гудзон, древний риф на кромке шельфа штата Южная Каролина и соляные холмы в северо-западном районе Мексиканского залива. Отдельные участки, заросшие бурыми водорослями, и фиорды от Калифорнии до Алеутских островов также имеют право считаться невозместимым национальным достоянием. Несмотря на то, что многие места выведения морских млекопитающих и птиц не попали под этот статус, их миграционные пути и места зимовок должны получить такую же защиту и стать заповедниками. Нужно оберегать даже такие места, которые люди не находят привлекательными, потому что, например, кишащие жизнью пески шельфа и биоценозы в щелях и узких промежутках между валунами в каменистых россыпях представляют собой не менее интересные и уникальные зоны жизни на Земле. Многие заповедники должны получить статус районов неприкосновенной природы. Промысловое рыболовство в них должно быть запрещено. Использование их в качестве зон отдыха следует также ограничить. В относительно мелководных местах, таких, скажем, как северозападная часть Мексиканского залива, суда должны направляться в обход границ заповедника. Потенциальные источники загрязнения, например порты, нефтяные причалы и источники тепловых стоков, должны быть удалены от заповедников на много километров.

Необходимо предпринять подробные экологические исследования предложенных заповедных участков, с тем, чтобы удостовериться в том, что в их границах может быть обеспечено самостоятельное существование естественной системы. Могут возникнуть специальные проблемы в отношении мигрирующих видов, выходящих за пределы заповедника в опасные районы, как это происходит с бродячими стадами в крупных национальных парках Африки. Возможно, что потенциально опасные транспортные средства и промышленные предприятия будут вынуждены придерживаться минимальных расстояний от заповедников, которые будут варьироваться в зависимости от характера их воздействия на среду. Рассчитать зону воздействия теплового загрязнения будет довольно легко. Определить опасность от рассеивания специфических химических веществ или твердых микрочастиц будет более трудно.

По отношению к континентальному шельфу мы находимся в таком же положении, в каком мы оказались, когда перед нами открылась земля, полная естественных богатств и красоты. Из-за экологического невежества большая часть этого богатства и прекрасные ландшафты, которые великий эколог Алдо Леопольд назвал морем прерий, уничтожены пыльными бурями, эрозией и, в более близкие к нам времена, нитратными удобрениями, отравившими источники пресной воды. Наш континентальный шельф более уязвим, чем пустынные прерии, хотя бы потому, что он более доступен. Находясь рядом с наиболее населенными районами страны, шельф — не в пример Западу — будет «завоеван» не поколениями пионеров, с трудом продвигавшихся по целине, а мощной техникой, притом всего за несколько лет.

Создание морских заповедников не следует рассматривать просто как угождение прихотям нескольких эстетов, занимающихся подводным плаванием, ученых и энтузиастов погружений в подводных аппаратах. Потребность сохранения возможно более широкого разнообразия подводных ландшафтов и биоценозов обусловлена вескими причинами, которые опираются на общие экологические принципы и на более специфические нужды биомедицины.

Новые аргументы, приводимые учеными для обоснования необходимости сохранить окружающую среду, диктуются тем, что ускоренный темп вымирания сильно сузит будущие возможности человека. Биотическое многообразие среды подводной пустыни представляет собой кладезь, обеспечивающий генетическую изменчивость. В каком-то смысле она является обширным хранилищем книг, где наряду с произведениями огромной ценности встречаются и нестоящие работы. Особенно хорошо представлены здесь руководства типа «Как достигнуть лучшей жизни». Они сложно зашифрованы и содержат указания, как управлять самыми сложными из существующих механизмов, но их таинственные формулы, относящиеся к любым превратностям жизни на Земле, могут быть расшифованы и использованы человеком.

Генетическое разнообразие наземных растений имеет неоценимое значение для растениеводства. Ржи, пшенице и другим хлебным злакам переданы гены диких трав, устойчивых к болезням и засухе. Но уже сейчас генетики сокрушаются по поводу утраты сотен видов диких растений, от которых можно было бы позаимствовать полезные качества для хлебных злаков.

На континентальном шельфе естественное генетическое многообразие может иметь чрезвычайно важное значение для развития в будущем марикультур, то есть для ведения морского хозяйства. Марикультура отстает от агрокультуры на столетие и больше, но предпринятые недавно попытки селекции устриц и креветок вселяют надежду на то, что отставание скоро будет ликвидировано. Дикие популяции этих животных на шельфе, возможно, обладают генами, которые вызовут увеличение скорости роста разводимых форм и повысят их сопротивляемость болезням и паразитам.

Приблизительно в последнее десятилетие стало известно, что дикая природа обладает удивительными запасами лекарств, к описи которых ученые только начинают приступать. В первую очередь это касается моря, в котором фармакологи открыли вещества с совершенно новыми лечебными свойствами. Из губок добывают новые антибиотики; у оболочников найдены противоопухолевые вещества; другие морские организмы доставляют теперь антикоагулянты и средства для сердечно-сосудистой терапии. Особенно примечательны работы с целью получения сильнодействующих лекарств против рака из таких невероятных источников, как морские звезды и водоросли.

В Австралии было обнаружено, что пользующаяся дурной славой морская звезда «терновый венец», Acanthaster planci, содержит вещество, обладающее замечательными противоопухолевыми свойствами. Еще большие надежды подают водоросли. В начале 1976 года исследователи Гавайского университета открыли, что химическое вещество, выделенное из морских сине-зеленых водорослей, Lyngbya, оказалось эффективным в борьбе с лейкемией. Свое название аплисиагоксин будущее лекарство получило по имени моллюска морской заяц, Aplysia, в организме которого было обнаружено это вещество и который кормится сине-зелеными водорослями. Накапливая аплисиатоксин, морской заяц и сам может стать ценным источником получения этого соединения.

Фармацевтические компании проявляют растущий интерес к обитателям моря как возможному источнику новых антибиотиков. Работа в этой области только началась. Живой континентальный шельф может стать уникальной кладовой для фармацевтов, содержащей таинственные пока соединения (некоторые, правда, в очень небольших количествах), в которых, возможно, заключена надежда на излечение или облегчение еще не побежденных наукой физических недугов человека. Есть теоретики, высказывающие предположение, что некоторые морские животные-долгожители, например актинии, обладают секретом, который поможет намного удлинить отпущенный человеку век.

Прочитав обо всех этих вещах, читатель может сказать: „Зачем тянуть время, тратя его на ловлю морских зайцев, сбор водорослей или еще чего-нибудь в этом роде? Все это можно разводить в больших масштабах в неволе и таким образом удовлетворить наши нужды в лекарствах." Конечно, именно так и будет, но спросим себя, какое следующее создание, живущее на диком шельфе, окажется бесценным для нашего здоровья?

По-видимому, не лишним будет сказать, что в то самое время, когда мы открываем жизненно важные для нас противоядия среди ресурсов природы, все больше и больше канцерогенных химических веществ просачивается в мелководные пространства наших морей из порождаемых человеком источников. Какая ирония заключается в том, что мы скребем, драгируем, душим, отравляем и ошпариваем до смерти мириады живых аптек, которые могут спасти нас от широко распространенных заболеваний, в которых повинны мы сами. Сохраняя места обитания живых существ на суше и на море в первозданном виде, мы обращаем свой капитал в самую твердую валюту для нас, наших детей и внуков.

В конечном счете, широкая программа по созданию морских заповедников, может быть, получит признание хотя бы потому, что она послужит людям лучше, чем извлечение нефти со дна моря и строительство морских электростанций. Но сейчас преимущественные права предоставляются нефтепромыслам, супертанкерам и портам в открытом море; добыче песка и гальки с морского дна для строительства новых дорог; технически оснащенным рыбным промыслам, опустошающим целые экосистемы.

Еще одна опасность, угрожающая хрупкой среде и живой природе на шельфе, исходит от индустрии отдыха. На суше этот вид человеческой деятельности уже привел к опустошительным результатам. Пока еще туристы не вытоптали и не разорили континентальный шельф. Разрушений, аналогичных тем, которые они причиняют альпийской зоне Новой Англии и районам юго-западной пустыни, пока, в общем, не отмечено, но наступление начинается. В 1960 — начале 70-х годов дельцы, поставляющие сувениры антикварным магазинам по всей стране, подвергали динамитным взрывам коралловые рифы у островов Флорида-Кис. Практически все, что оставалось после них, становилось собственностью туристов-аквалангистов. В 1975 году федеральное правительство констатировало, что рифы находятся в угрожаемом положении, и запретило добычу живых кораллов. Не говоря уже о том, что эта акция чрезмерно запоздала, может случиться, что она не даст нужных результатов, ибо биологи теперь получили бесспорные доказательства того, что коралловые рифы Флориды поражены необычной болезнью. В районах массовых подводных экскурсий распространилась бактериальная инфекция, в результате которой быстро увеличивается количество мертвых белых участков рифа. Эта болезнь редко встречается на отдаленных рифах, так как она начинается в тех местах, где коралловые ветви обломаны. Наибольшее же количество повреждений оставляют за собой хорошо снаряженные любители подводного плавания.

На горизонте маячит нечто большее. Проблемы, аналогичные тем, что связаны с коралловыми рифами у берегов Флориды, усложнятся и расширятся, если доступ в подводный мир будет облегчаться и в дальнейшем. Самое худшее, что нас ожидает, — это появление новых средств передвижения для отдыхающих. В скором времени в гаражах, рядом с мотосанями, спортивными велосипедами и планерами, появится личный подводный мини-аппарат, работающий на батареях, подобно появляющимся сейчас на улицах городов небольшим электроавтомобилям. Уже не говоря о том, что они лягут тяжелым бременем на и без того перегруженную спасательную команду Береговой службы, приход таких машин обречет на гибель прекрасные подводные пейзажи. Представьте себе проводимые во время уикенда спортивные соревнования подводных кабриолетов, поднимающих облака донного ила среди клумб так похожих на цветы беспозвоночных или плотных пучков икры донных рыб.

К тому же, такая деятельность ставит под угрозу места, имеющие историческое значение. Уже есть примеры, когда ныряльщики, обнаружив в относительно мелкой воде обломки погибших древних кораблей, фактически уничтожили их. По мере того как возможность проникнуть на большие глубины будет упрощаться, серьезность этой проблемы будет расти. Даже ученые иногда ведут себя неподобающим образом. Вскоре после того, как у мыса Гаттерас в 1973 году был обнаружен бронированный корабль времен Гражданской войны «Монитор», место гибели которого стало первым подводным заповедником США, эта реликвия была повреждена драгой морских геологов.

Быть может, некоторые районы быстро осваиваемого континентального шельфа, имеющие природную или историческую ценность, станут рассматриваться как музейные экспонаты. И действительно, уже высказываются предложения приравнять уникальные биотопы к коллекциям художественных ценностей. Их сохранение может быть обеспечено или государством, или частным сектором. Последнее явилось бы чем-то неслыханным для Соединенных Штатов. Предлагая бесценные в экологическом отношении участки подводного пространства для продажи бизнесменам, можно было бы сохранить многообразие жизни при помощи той же самой силы, которая разрушала его. Редкостные участки будут, вероятно, становиться все более редкостными, и поэтому вкладывать капитал в их покупку станет выгодно. Специалист по китам Роджер Пейн предложил, чтобы у музеев естественных мест обитания были бы свои советы директоров и попечители, хранители и сторожа. Независимо от того, в чьем ведении будут эти музеи — в государственном или частном, — не все коллекции следует выставлять для обозрения. Иногда, например в сезоны нереста, некоторые „экспонаты" должны быть закрыты для публики. Охрану можно было бы подобрать из добровольцев, не боящихся опасностей, создав службы наподобие Корпуса мира.

Идея организации музеев для защиты редких и подвергающихся опасности биотопов сначала была выдвинута для наземных территорий, но так же легко она может быть распространена на континентальный шельф. Подводные участки можно охранять с помощью приборов дистанционного прослушивания в сочетании с использованием аквалангистов и подводных аппаратов.

По всему Североамериканскому шельфу деградация морской среды происходит быстрыми темпами. Основное ее проявление — уменьшение многообразия жизни, вызываемое в одних местах переловом, в других — загрязнением, и повсюду — уничтожением нетронутой целины. Постепенная гибель естественных биоценозов и разрушение пищевых цепей начинается с прибрежных отмелей. От этой волны, зародившейся в умирающих болотах, эстуариях и гаванях, уже пошла зыбь, распространяющаяся дальше на континентальный шельф.

Как Барри Коммонер подчеркнул в своей книге „Замыкающийся круг", кризис окружающей среды вызван не биологическими свойствами человека, которые скромны и очень медленно меняются со временем, а скорее его социальной деятельностью, которая меняется и растет со скоростью злокачественной опухоли. Однако оптимист может заметить, что, в отличие от большинства биологических свойств, социальные действия подвластны сознанию, которое может обуздать и контролировать их. Или это не так?

Нам следует остановиться, чтобы задать следующий отрезвляющий вопрос: действительно ли люди умнее рыбы из бассейнов, где ее разводят, или фруктовых мошек, оставляющих после себя достаточно ресурсов для поддержания жизни, возможно, целого поколения? До сих пор не было убедительных признаков того, что человек обладает стойким «эко-интеллектом», который поставил бы его выше менее заметных существ. По-видимому, мы вступаем в первые годы глобального голода, дефицита энергии и нехватки сырья. Стараясь довести рост численности населения и экономики до своего логического конца, сохраняя верность давно скомпрометировавшей себя политике отношения к естественным ресурсам, человек может просто прийти к более эффектному концу, чем какой-нибудь другой вид.

Единый живой океан необходим земле как экологическое целое. Узкие полосы океанских вод, омывающих континенты и острова, — одно из самых богатых мест на Земле. По сравнению с континентальными шельфами обширные отдаленные районы океана подобны пустыням. У человека еще осталось время, чтобы защитить эти жизненно важные участки моря, мудро используя их для удовлетворения разумных нужд умеренного по количеству населения. Человек с надеждой смотрит на последние относительно чистые и нетронутые тралами уголки моря. Человечество и континентальный шельф переживут кризис окружающей среды вместе — или погибнут.