Глава VII Великие александрийцы
Глава VII
Великие александрийцы
Вторгаясь через Египет и Малую Азию в самое сердце азиатского континента, армии Александра Великого несли на своих копьях нечто большее, чем всесокрушающую силу своего полководца. Не уступали военному могуществу и, безусловно, превосходили его своей долговечностью идеи, которые несли с собой греческие воины. Подобно волнам прилива, они вместе с наступающими войсками неумолимо проникали в глубь континента, сметая на своем пути барьеры интеллектуальной отчужденности и культурной обособленности. Жители Средиземноморского бассейна, долины Инда и даже суровых нагорий Центральной Азии, неожиданно почувствовав себя членами единой человеческой семьи, раскрыли сокровищницы накопленных знаний и опыта.
В то время как греческая культура оказывала неизбежное влияние на народы, подпавшие под власть Эллады, греки в свою очередь знакомились с новыми для них философскими системами и укладами жизни. Но взаимное обогащение идеями в ходе этого обмена принесло свои плоды уже после того, как ветры истории развеяли прах империи Александра Македонского.
Завоевания Александра вызывали столкновения культур, подобно тому как это произошло примерно пятнадцать столетий — спустя, во время крестовых походов, когда мощный поток идей вырвал Европу из тьмы Средневековья к сияющему Возрождению.
В самой Греции, словно пришпоренной Александром и его македонцами, произошли глубокие перемены, как будто мощный взрыв высвободил огромные запасы энергии. Безучастная созерцательность уступила место активным творческим поискам. Абстрактные философские учения в значительной степени утратили влияние на науку. Искусство, литература и политические науки в Греции находились в известном застое, зато в естественных науках — математике, астрономии, механике и анатомии — развернулась бурная деятельность. Особенно это стало заметно после смерти Александра в 323 году до н. э., когда его империя распалась.
Самые большие части империи Александра Македонского поделили между собой его военачальники. Персия попала в руки Селевка, который основал династию Селевкидов. Египет отошел к Птолемею, человеку необыкновенно умному, одаренному, искушенному в различного рода политических интригах.
В столице Египта Александрии Птолемей I основал Музей — заведение, посвященное музам. Музей, получавший поддержку государства, был предназначен для обучения, исследовательской работы, писательского труда и преподавания. К работе привлекались самые блестящие представители той эпохи. Ученые разных стран считали своим долгом сообщать в Музей о своих теориях и проводимых экспериментах.
Одновременно с Музеем была основана огромная библиотека. В ней были собраны рукописи со всего света, которые затем переводились на греческий язык и предоставлялись в распоряжение ученых. Так, Александрия превратилась в хранилище человеческой мудрости, изложенной на бумаге, и на какой-то период — в источник славнейших достижений человеческого разума.
Александрийские ученые, свободные от метафизических пут, все свои гипотезы проверяли на практике. Именно благодаря этому наука в Александрии продвигалась вперед семимильными шагами и достигла уровня, который на протяжении почти двух тысячелетий оставался непревзойденным! Среди великих александрийских преподавателей и их учеников были: Евклид — основоположник геометрии, Эратосфен, который измерил диаметр Земли и ошибся при этом лишь на 50 миль, Гиппарх, составивший карту звездного неба и каталог звезд, Геро — создатель первой паровой машины и Архимед, заложивший основы механики и считавший, что имея точку опоры и достаточно длинный рычаг, можно перевернуть земной шар.
Первым александрийским исследователем Реки жизни был Герофил, который, по преданию, приходился внуком Аристотелю. Герофил родился около 330 года до н. э. в Халцедоне, бифнийском городке в Малой Азии, а медицину изучал на острове Кос, в цитадели Гиппократа.
Учителем Герофила был известный анатом Праксагор, который однажды при вскрытии трупа обнаружил различие между венами и артериями. Герофил учился блестяще. Заинтересованный рассказами о свободе мысли и экспериментов, которую Птолемей даровал ученым, он приехал в Александрию, где вскоре завоевал репутацию одного из величайших анатомов своего времени.
Герофил получил разрешение вскрывать человеческие трупы — привилегия, которой до него пользовались лишь немногие исследователи. У большинства народов мира, включая греков, эта операция была и продолжала оставаться под запретом. Даже великий Аристотель вынужден был делать свои выводы об анатомии человека только на основе изучения трупов животных. По мнению Герофила, человеческий организм — создание совершенно уникальное и, хотя в некоторых отношениях он может походить на организм животных, но обладает множеством черт, присущих только ему одному. Поэтому, чтобы познать человеческий организм, надо изучить его.
Птолемей согласился с этими доводами и приказал передавать Герофилу для исследований трупы казненных преступников. В Египте по-прежнему было распространено бальзамирование, и вскрытие трупов являлось неотъемлемой частью этой процедуры. Однако к вскрытию повсюду относились резко отрицательно. Из уст в уста передавались скандальные истории с целью ославить Герофила, Птолемея и всех, кто в той или иной мере был причастен к вскрытиям. Если верить одной из сплетен, имевшей хождение свыше шестисот лет спустя, во II веке н. э., Герофил якобы вскрыл около шестисот живых преступников, а Птолемей с садистским удовольствием наблюдал за его экспериментами. За знаменитым анатомом древности укрепилось даже прозвище «Герофил-мясник».
Несмотря на более поздние искажения, работы Герофила представляют собой важнейшую веху в длительном процессе познания физической природы человека. Одним из выдающихся достижений ученого было, например, открытие истинной природы нервов. До Герофила греки считали нервы разновидностью кровеносных сосудов. И только Герофил сумел доказать, что нервы являются частью системы, которая передает чувства и контролирует движения и в которую входят головной и спинной мозг. Он считал головной мозг центром нервной системы, органом мышления и представил анатомические доказательства несостоятельности метафизических выводов Платона и Аристотеля, утверждавших, будто бы источник умственной деятельности находится в сердце.
Попытки Герофила выяснить природу крови и кровообращения, как правило, были тщетны, однако ему все же удалось сделать важный вклад в изучение Реки жизни: Герофил открыл пульс, существование которого, правда, признавали уже древние китайцы и египтяне, а также подтвердил его значение для диагностики заболеваний.
Определив, что пульс связан с кровеносными сосудами, Герофил попытался анализировать колебания стенок сосудов при сокращении и расширении. С помощью водяных часов он установил частоту пульса при различных условиях. Полученные сведения в сочетании с данными о таких свойствах пульса, как наполнение и ритмичность, помогали Герофилу ставить правильный диагноз.
Герофила буквально зачаровывала изменяющаяся частота пульса, и ему удалось классифицировать различные виды пульса, дать каждому особое название. Одно из них — «скачущий» пульс — до сих пор в ходу у медиков.
К глубокому сожалению, после стольких важных открытий Герофил свернул с прямой дороги на извилистую тропку, которая завела его в тупик. Поскольку ритм связан с музыкой, Герофил решил, что при исследовании пульса могут быть применены теории музыкального строя и гармонии для суждения о факторах, воздействующих на состояние организма. Результатом подобного мистического подхода было столь запутанное учение о пульсе, что в нем могли разобраться лишь врачи, бывшие искусными музыкантами.
Несмотря на все мастерство и живость воображения, несмотря на предоставленную Птолемеем свободу действий, Герофилу так и не удалось избавиться от влияния школы Гиппократа, в лучших традициях которой он был воспитан. Он не только поддерживал гуморальную теорию, но даже верил, что в одном из уголков сердца заключена душа.
И только поколением позже, на долю Эразистрата, выпало отвергнуть некритическое восприятие традиций и в значительной мере претворить в жизнь те возможности, которые открывались перед учеными александрийской эпохи. Человек во многих отношениях необычный, Эразистрат разработал совершенно новый подход к медицине. Если бы его теории восторжествовали, человечеству, возможно, на тысячу лет быстрее удалось бы добиться успехов в борьбе против болезней.
Эразистрат родился на острове Хиос примерно в 310 году до н. э. Рос он в Антиохии, столице империи Селевкидов, которая возникла на обломках огромного, но непрочного государства Александра Македонского. Эразистрат занимался в различных школах и у различных преподавателей, изучал теории Аристотеля, Гиппократа и других философов и врачей. Свое образование он завершил в Книдской школе, которая решающим образом повлияла на формирование его мировоззрения.
В Александрию Эразистрат приехал уже всесторонне подготовленным и опытным ученым. С головой окунувшись в изучение соперничавших друг с другом теорий врачевания (и зная, сколь ревностно отстаивают эти теории их приверженцы), он понял, что традиция не всегда ведет к истине. Поэтому он отверг все теории, будь то традиционные или нет, с которыми он не мог согласиться и которые не мог подтвердить. Среди них оказалась и гуморальная теория Гиппократа. Насколько это было возможно в условиях той эпохи, каждую теорию Эразистрат старался проверить тщательными наблюдениями и экспериментом.
Из-за суеверий, войн и невежества большинство работ Эразистрата и других великих александрийцев погибло. До нас дошла лишь ничтожная их часть, и то главным образом в изложении других авторов. Однако даже те фрагменты, которыми мы располагаем, позволяют судить о значении вклада, сделанного Эразистратом.
Эразистрату была предоставлена полная свобода экспериментирования, включая и вскрытие трупов. Это дало свои плоды: ему принадлежит самое полное и наиболее точное описание кровообращения из всех, которые были сделаны на Западе до того времени. Эразистрат считал сердце насосом, он сравнивал его с кузнечными мехами. В своих трудах он оставил описание сердца; ему удалось обнаружить в сердце клапаны, благодаря которым кровь течет только в одном направлении.
По убеждению Эразистрата, печень является кроветворным органом. Это вполне соответствует истине, так как печень действительно участвует в образовании крови у зародышей человека и большинства животных. Однако незадолго до рождения печень утрачивает эту свою кроветворную функцию, и она переходит к костному мозгу и лимфатическим узлам.
Эразистрат безошибочно проследил путь крови от печени к правой половине сердца, в которую она поступает по большой вене, известной под названием «нижняя полая вена». С такой же удивительной точностью он определил путь крови из правой половины сердца по легочным артериям в легкие.
И тут он совершил досадную ошибку, которая проистекала скорее из-за неправильного толкования, а не из погрешности в наблюдениях. Речь идет об исторически сложившемся заблуждении: подобно многим исследователям крови до него, Эразистрат считал, что по артериям кровь не течет. Тщательно изучая путь крови на трупах, он установил, что в артериях умерших людей кровь отсутствует, и сделал как бы сам собой напрашивавшийся, но неверный вывод, что по ним проходит не кровь, а «пневма». И хотя Эразистрат с поразительной точностью описал сосуды, идущие от легких к левой половине сердца и далее к различным частям организма, он так и не сумел понять, что по ним также течет кровь.
Итак, составив общую схему кровообращения, которая была близка к совершенству, Эразистрат выдвинул ошибочное положение о наличии в ней двух систем: кровь, образованная в печени, перекачивается через вены в правую половину сердца, а воздух, или «пневма», вдыхаемый в легкие, нагнетается через артерии в левую половину сердца.
Факт истечения крови из поврежденных артерий у живых существ навел Эразистрата на мысль о наличии мельчайших сосудов, соединяющих вены с артериями. Это поистине пророческое предвидение наличия капиллярной системы, идущей от артерий к венам, сделанное великим александрийским врачом, занимает достойное место среди выдающихся достижений человеческого разума. Уильям Гарвей, составивший схему циркуляции крови примерно два тысячелетия спустя, по-видимому, не знал о выводах Эразистрата или не уловил их значения, иначе он сумел бы гораздо яснее представить, как артериальная кровь в конце концов попадает в вены.
Помимо уже упомянутых достоинств, Эразистрат был великим новатором в области практической медицины. Выше уже отмечалось, что он отверг господствовавшую в то время гуморальную теорию Гиппократа. По мнению Эразистрата, причиной заболеваний являлись изменения в тканях или органах. Он изучал различия между здоровыми и больными органами, отмечал патологические изменения и пытался развить теорию заболеваний с учетом этих факторов. Если бы в свое время врачи подхватили теорию Эразистрата и совершенствовали ее вместо того, чтобы исповедовать ошибочную доктрину Гиппократа, это могло бы значительно ускорить развитие медицины.
Слава об Эразистрате-враче распространилась по странам трех континентов еще при его жизни. О нем слагались легенды. Одна из них, наиболее известная в изложении Плутарха, послужила источником вдохновения многих художников.
У Селевка Никатора, одного из полководцев Александра Македонского и основателя династии Селевкидов, был сын Антиох, которому предстояло унаследовать трон. Энергичный, сильный юноша стал жертвой несчастной любви. Предмет его нежных чувств — красавица Стратонис — была одной из мачех Антиоха. Селевк, человек уже пожилой, взял прекрасную девушку в свой гарем, по-видимому, скорее из политических, чем из сентиментальных или династических соображений. Однако наследный принц был слишком благороден, чтобы объясниться с самой Стратонис или поведать кому-либо о своей любви. Тщетно пытаясь подавить снедавшую его тайную страсть, Антиох оставил друзей, удалился от дел, загрустил, перестал заботиться о своей внешности, потерял аппетит и сон.
Селевк был глубоко обеспокоен странной и таинственной болезнью, которая подтачивала силы Антиоха, и вызывал одного врача за другим. Все их попытки излечить больного оканчивались безрезультатно — они даже не могли поставить диагноз. Наконец Селевк обратился за помощью к знаменитому Эразистрату.
Эразистрат прибыл ко двору Селевка и тщательно обследовал тоскующего принца. Обследование продолжалось несколько дней, но ничего не дало, и тогда Эразистрат принялся доискиваться причин, не связанных с медициной.
Будучи знатоком человеческой натуры, он постепенно сузил круг возможных причин и, чувствуя близость разгадки, предложил всем придворным дамам пройти мимо ложа больного принца. Пока дамы шествовали перед Антиохом, проницательный Эразистрат прощупывал его пульс. Едва лишь появилась Стратонис, чуть заметный ритм пульса принца резко ускорился, и причина его болезни стала понятной Эразистрату.
Рис. 4. Александриец Эразистрат прощупывает пульс принца Антиоха, влюбленного в свою мачеху Стратонис.
Селевк оказался чутким отцом. Узнав о случившемся, он тотчас развелся со своей молодой женой и устроил ее брак с Антиохом. Как и следовало ожидать, ко времени свадьбы юный принц полностью выздоровел.
Эта легенда послужила источником нового медицинского термина, характеризующего частое сокращение артерии как «пульс любовников».
На закате своей жизни Эразистрат поселился на острове Самос. Там в возрасте семидесяти лет он заболел неизлечимой болезнью и покончил с собой, приняв яд. В ту эпоху больные и старики нередко прибегали к самоубийству. Как говорят, его последними словами были: «Я умираю счастливым, потому что верно послужил отчизне».
Смерть Эразистрата знаменует собой начало упадка александрийской медицины. В Египте Птолемеев, как и во всем западном мире, с новой силой возродились суеверия, мистицизм и черная магия, положившие конец кратковременному периоду активных экспериментов, смелого исследования и свободной мысли. Приверженность к традициям и догмам вновь одержала верх.