Хороша парочка — баран да ярочка

Эта русская поговорка, возможно, и не вполне уместна в преддверии рассказа о моногамных животных. В стадах домашних овец, равно как и их предков — диких баранов-муфлонов, нет ничего похожего на моногамию. То же самое можно сказать в отношении почти всех прочих копытных: буйволов, оленей, антилоп, свиней и т. д. Для всех этих животных, как и для подавляющего числа других млекопитающих, в том числе и наших ближайших предков — приматов, характерны неупорядоченные половые отношения между самцами и самками — то, что зоологи называют промискуитетом. Самка становится благосклонной к представителям сильного пола в строго определенный период половой охоты, именуемой иначе эструсом, или течкой, и в течение этого короткого времени отдает свою благосклонность одному или нескольким самцам, точно так же, как это происходит у медведей, ланей и шимпанзе, о повадках которых я рассказывал в предыдущей главе. В дальнейшем самка, произведя на свет детеныша, полностью отвечает за его благополучие, не получая ни малейшей помощи со стороны безответственного папаши.

Сказанное в полной мере относится и к тем видам млекопитающих, самки которых склонны, насколько позволяют обстоятельства, придерживаться коллективного образа жизни. Что касается самцов, то каждый из них с началом брачного сезона стремится установить полновластный контроль над той или иной группой самок, которая становится в результате его гаремом (рис. 9.1). Необходимо, однако, заметить, что вопреки всем усилиям самца воспрепятствовать контакту контролируемых им самок с другими самцами-соперниками удается это ему далеко не всегда. Как правило, спустя непродолжительное время половые потенции хозяина гарема истощаются, и тогда он волей-неволей вынужден уступить свое место одному из своих более напористых конкурентов. Типичный пример подобного положения вещей дает лежбище тюленей-сивучей. Все присутствующие здесь самки распределены между гаремами, насчитывающими обычно 5–7 (редко до 20) самок. Как бы ни был силен огромный самец-секач, подчас достигающий в длину 3,5 м, ему не всегда удается продержаться в качестве полновластного опекуна группы самок более недели. В среднем же смена счастливых обладателей гарема происходит здесь каждые девять дней.

Рис. 9.1. Семейная группа южноамериканской летучей мыши копьеноса обыкновенного. Самец (слева внизу) и десять самок его гарема. Такая группировка может сохраняться в более или менее неизменном составе на протяжении нескольких лет.

Читателю может показаться неожиданным и странным, что среди примерно четырех тысяч видов млекопитающих, обитающих ныне на нашей планете, приверженность моногамии или, по крайней мере, склонность к ней свойственны не более чем 200 видам, что составляет всего лишь 5 процентов от общего числа видов млекопитающих. С другой стороны, взаимоотношения супругов, которые в той или иной степени напоминают моногамию у человека, мы находим у несмышленых созданий вроде мокриц или жуков-мертвоедов, у многих рыб и у подавляющего большинства птиц. Среди пернатых виды со склонностью к моногамии определенно преобладают примерно в 150 семействах, и только у представителей 20 семейств моногамия не практикуется вообще либо не может рассматриваться в качестве преобладающей формы отношений между полами.

Возникает естественный вопрос в чем же причина столь резких различий между млекопитающими, совершенно не склонными связывать себя жесткими брачными обязательствами, и птицами, подающими нам трогательные примеры столь высоко ценимой в нашем обществе супружеской верности? Не вдаваясь пока в детали и в многочисленные исключения из данного правила, на этот вопрос можно ответить так: у млекопитающих самка, имея при себе ею самой вырабатываемый запас пищи для детенышей, в известном смысле независима в своих действиях, и при достатке корма может пренебречь помощью со стороны себе подобных. Что касается птиц, то здесь мамаша-одиночка вынуждена одновременно обогревать яйца и добывать пропитание, что зачастую оказывается задачей невыполнимой.