Глава XVIII ВЕЛЬДА

Глава XVIII

ВЕЛЬДА

И через три тысячи лет, после рождения Елены, оледенение не ослабило своих тисков, на европейской территории все еще свирепствовал холод. Семнадцать тысяч лет назад равнины Северной Европы были безжизненной пустыней; сократились области, освоенные человеком и животными, все живое переместилось на территории современных Украины, южной Франции, Италии и Испании. Вельда, четвертая из семи дочерей Евы, жила в северной Испании, в Кантабрийских горах, в нескольких милях от современного порта Сантандер, омываемого глубоководным Бискайским заливом, его дно уходит в глубину почти отвесно. В древности береговая линия не слишком отличалась от нынешней, хотя уровень моря был почти на сотню метров ниже, чем сейчас. Вся жизнь семьи Вельды, как и многих других семей до них и после, зависела от передвижения бизонов и других животных, которые проводили летнее время на высоких плато на юге. Кроме того, община Вельды также охотилась еще и в густых лесах, растущих полосой вдоль каменистого побережья. Это означало, что община, имея два пищевых ресурса, могла себе позволить не кочевать, ведя оседлую жизнь. За лучшие места для стоянок общин шла борьба, и это служило дополнительным стимулом людям из общины Вельды, чтобы круглый год оставаться на своем месте, охраняя от пришельцев свою территорию. Если им приходилось покидать становище во время сезонных миграций, следуя за стадами бизонов на побережье или в глубь материка, то всегда был риск, вернувшись, обнаружить, что место занято. Это обстоятельство таило в себе еще и опасность. Не раз бывало, что людей убивали, когда они пытались защитить свое жилище или вновь отвоевать занятую чужаками удобную пещеру.

Теперь, поскольку по большей части все пещеры были заняты постоянными хозяйствами, доказать свои права на жилище было гораздо проще, так что столкновения с применением силы остались, в общем-то, в прошлом, хотя изредка инциденты случались, если мужчины уходили из дома надолго, их вероятность возрастала. Муж Вельды был хорошим охотником, даже тогда, когда дичи было немного, ему всегда удавалось принести с охоты хоть что-нибудь для Вельды и трех дочерей. Пока муж охотился, она собирала съестное в лесу, стараясь не отдаляться от пещеры. Ее мать, тридцатисемилетняя старуха, присматривала за детьми, которые еще были слишком малы, чтобы ходить в лес. Заниматься собирательством изо дня в день на одном и том же участке леса — нелегкая работа. Она знала его как свои пять пальцев. Ей было известно, в каких ручьях водится мелкая рыбешка, какой пруд предпочитают лягушки и жабы, где растут дубы с самыми крупными желудями.

Вельда была женщиной необычной, даже выдающейся: очень высокая (сто шестьдесят сантиметров) по сравнению с большинством своих соплеменниц, с сияющими темно-карими глазами и темными густыми волосами до плеч. Зимой ее кожа была с нежным бледно-коричневым оттенком, ее легко покрывал загар, так что в концу лета лицо становилось эбеново-черным, ведь, несмотря на то что климат был холодным, солнце светило так же ярко, как в наши дни. Поиски пищи занимали значительную часть ее времени, однако оставалось время и для отдыха, и летом, в теплый солнечный денек, она находила укромное место и просто лежала на солнце, размышляя, вероятно, о своей жизни. Она дружила с соплеменницами — женщинами своего возраста (по большей части все они между собой состояли в разной степени родства), они часто собирались и обсуждали житейские вопросы. Вельда была довольна жизнью, даже несмотря на то что растить трех малышек было настоящим испытанием, так как мужа практически не было рядом. Ее мать и старшая сестра помогали всем трем девочкам появиться на свет. В свою очередь Вельда помогала при родах сестре и подругам. Мужчины не помогали при родах. Считалось совершенно недопустимым, чтобы мужчина наблюдал процесс рождения своего ребенка, отцы оставались в стороне, когда их собственные дети появлялись на свет. Женщины полностью держали под своей властью процесс и непостижимую тайну рождения. В их руках было сосредоточено будущее всего рода. Мужчины тоже вносили свою лепту, обеспечивая детей и женщин пищей, защищая от нападения хищников, охраняя от всяких опасностей. Муж Вельды был добр и внимателен в повседневной жизни, она неизменно радовалась, когда он возвращался невредимым с охоты, особый восторг она испытывала при виде добычи, под тяжестью которой он сгибался. На охоту доводилось уходить далеко и на две-три недели. При удачной охоте он возвращался домой с большим количеством дичи, нес столько, сколько мог унести.

Во время его отсутствия, особенно когда все охотники общины уходили вместе, Вельда чувствовала себя уязвимой и незащищенной. Больше всего она опасалась ночного нападения леопарда. Она часто слышала рассказы о том, как леопарды похищали спящих детей. С наступлением темноты Вельда разжигала костер у самого входа в пещеру, а сама вместе с детьми забивалась в небольшую естественную расщелину в стене пещеры, где она устроила мягкое ложе из звериных шкур. Мать в ночные часы была рядом, так было безопаснее. Вельда спала чутко, просыпаясь приблизительно каждый час, чтобы поддержать костер. Только когда возвращался муж, она могла позволить себе расслабиться и как следует выспаться.

Иногда по ночам она просыпалась оттого, что снаружи в темноте бродили звери. Она не слышала их — они передвигались почти бесшумно, но каким-то образом Вельда ощущала их присутствие. Однажды в непроглядной ночной тьме она увидела два зеленых светящихся глаза, в которых отражался огонь от костра. Звери были всего в нескольких футах от нее. Она вся сосредоточилась, нащупала позади себя копье, которое всегда держала наготове, подбросила веток в костер. Когда огонь вспыхнул с новой силой и во все стороны полетели искры, глаза исчезли, словно зверь отвернул голову в сторону. Она надеялась на то, что леопард, не зная, сколько народу в пещере, побоится нападать.

Дети, в результате прямой атаки хищника, погибали редко. Обычно они пропадали в результате беспечности или усталости взрослых, когда огонь гас в костре. Часто все похищения происходили так стремительно и так тихо, что никто из взрослых даже ничего не замечал, а спохватывались только наутро. Такие исчезновения наводили ужас, к тому же никто не знал, украден ребенок или просто ушел из пещеры и заблудился. Такое несчастье постигло одну из двоюродных сестер Вельды, она потом бродила по окрестным лесам целыми днями в надежде найти своего единственного ребенка. Была ли жива та девочка, может, она бродила где-то в лесах? Конечно, нет. Леопард схватил ребенка за горло, разом сомкнув свои мощные челюсти на тонкой шейке. Ребенок не вскрикнул, да уже и не дышал, когда огромная кошка бесшумно повернулась и беспрепятственно вышла из пещеры, неся добычу в пасти. Ночь держала в страхе всех матерей.

Вельда и другие женщины как могли утешали несчастную мать, выражали ей свое сочувствие, но она так и не оправилась после этой утраты. Она погрузилась в глубокую апатию, отказывалась есть и сидела в полном одиночестве на вершине холма, уставив неподвижный взгляд вниз, на темный лес, и громко клича потерянную дочь. Другие женщины, потерявшие детей, заводили новых, так что страшная боль от потери ребенка хотя бы частично притуплялась с появлением новорожденного. Но родственница Вельды не пошла по этому пути — она все надеялась на то, что ее дочка найдется. Ее муж, потеряв надежду на то, что она когда-то придет в себя, ушел из общины навсегда. А сестра Вельды все бродила по лесу, тихо плакала, заглядывала под каждый куст и за каждое дерево. На ночь Вельда с подругами уводили ее в пещеру, но она по-прежнему почти ничего не ела и не могла спать. Однажды, ближе к зиме, она не вернулась из леса до наступления темноты, хотя знала о том, как опасен ночной лес. В последнее время ее состояние резко ухудшилось, и подруги просили ее возвращаться засветло. В течение нескольких дней она их слушалась, казалось, что наступило улучшение. И вот, не вернулась. Они так и не нашли тело двоюродной сестры Вельды. Никто не знал, что с ней произошло, но подозревали, что тот же самый леопард, убивший дочь, выследил в лесу и мать. У нее не было сил для борьбы.

Пережив потерю своей родственницы, Вельда вернулась к своим занятиям, она была наделена незаурядными художественными способностями. Ее дед был одним из тех, кто расписывал стены ритуальных пещер, и она пыталась воспроизвести некоторые из его великолепных рисунков на стенах собственной пещеры. Больше всего Вельде хотелось, чтобы и ей разрешили сделать роспись в одной из больших пещер, используемых только для проведения обрядов перед охотой. Эту привилегию ревностно блюли. Чтобы быть допущенным к росписи, мало было уметь хорошо рисовать, необходимо было обладать и сверхъестественным магическим даром. Поскольку наличие таких способностей было практически невозможно доказать, талантливые художники обычно демонстрировали преувеличенно эксцентричное поведение или заявляли, что происходят из древнего рода чародеев. Вельда поражала своим талантом, нанося сложные и изысканные орнаменты на кость и на бивни мамонта, когда их удавалось раздобыть. Она вырезала магические символы, узоры и очень реалистичные изображения. Работа над одним изделием занимала недели и даже месяцы, обычно она занималась резьбой по кости вечером при свете костра, когда ее дети уже спали. Она задумывалась над тем, чтобы покрыть искусной резьбой копьемет, который мастерила для своего мужа из ствола можжевельника. Это оружие было бы пригодно не только для охоты, но и украсило бы ритуальные действа в пещере. В последнее время охотники все чаще стали брать в ритуальные пещеры для совершения обрядов оружие, которое они не использовали на реальной охоте. Иметь особое оружие для ритуалов казалось вполне осмысленным и оправданным. Вельда работала над этим изделием в течение трехлетних месяцев. Она надеялась успеть к церемонии, которая должна была состояться осенью. Она могла работать не таясь, когда муж был на охоте, в противном случае — прятала подарок в укромное место — в расщелину в стене пещеры. Ей хотелось сделать мужу неожиданный подарок.

У нее получилось настоящее произведение искусства. По всей длине Вельда вырезала группу из трех бизонов. Чтобы увидеть их изображение целиком, приходилось поворачивать древко, при этом пропорции животных были абсолютно точными. Один бизон, обернувшись назад, языком вылизывал себе бок. Она особенно внимательно проработала головы животных, тонкими линиями наметила волоски, дыбом стоящие на холках. Выпуклые линии очерчивали большие глаза бизонов, а ноздри раздувались, как у живых. Ночь за ночью она добавляла новые и новые детали, пока наконец не почувствовала, что удовлетворена своей работой и припрятала ее до возвращения мужа.

Но он не пришел домой. Его друзья, возвратившись с холмов, были удивлены — они думали, что муж Вельды давно вернулся. Убив бизона, он сразу же простился с ними, стремясь пораньше оказаться дома. Взяв с туши лучшие куски мякоти, он отправился в обратный трехдневный путь. Соплеменники, попрощавшись, видели, как он спускался в долину. Больше живым его никто не видел. Его друзья отправились на поиски пропавшего. Заблудиться он не мог — он знал окрестности лучше кого бы то ни было. Погода стояла хорошая; было не слишком холодно, так что замерзнуть насмерть он тоже не мог. Иногда молодые мужчины присоединялись на время к охотникам из другой общины, но такое бывало только в том случае, если их не ждали дома жены и дети. Прощаясь с друзьями, он также не жаловался и на здоровье. Словом, в этой истории была скрыта какая-то тайна. Четыре дня они искали его по всему маршруту, заглядывая во все пещеры и места, где они обычно устраивали привалы, но не нашли никаких следов пропавшего. На пятый день они поднялись выше в горы, чтобы проверить большую пещеру, в которую иногда заходили, когда охотились на козерогов. Он не собирался идти туда, но они решили, что должны проверить все возможные варианты, и стали карабкаться вверх.

Примерно в ста метрах ниже входа в пещеру они наткнулись на его тело, точнее на то, что от него осталось. Меховая одежда валялась окровавленным комом, прикрывая бесформенную груду костей и разодранной плоти. Внутренних органов: сердца, печени, желудка, легких — не было. Ребра еще держались на полосках кожи и обрывках мышц. Охотники повернули назад. Они знали, что это он. У него не было лица — оно вместе со скальпом было сорвано, а рядом с телом лежало копье. Копье определенно принадлежало ему. Метрах в пятидесяти лежал другой труп — на сей раз не человеческий: большущая гиена с другим копьем в груди. Так вот как он погиб. В одиночку он отбивал нападение стаи прожорливых и свирепых хищников, смертельно ранил одного из них и, возможно, ранил еще нескольких. Но их было слишком много против одного человека, и в конце концов он не выдержал натиска и был разорван на куски.

Охотники подняли то, что осталось от его тела, и сложили в неглубокую расщелину в скале, прикрыв сверху камнями. Ближайший друг погибшего поднял с земли наконечник его сломанного копья, и охотники молча удалились. Вельда сразу же, по выражениям их лиц, поняла, что случилось худшее. Громко плача, она взяла наконечник копья и прижала его к груди. Позже, сквозь опустившееся на нее темное облако скорби, для безутешной Вельды стала вырисовываться ситуация, в которой она оказалась. Ей предстояло растить троих детей одной, без кормильца. Ходить на охоту она не могла, а в лесу было недостаточно пищи, чтобы продержаться всю зиму. Потеря мужа или жены была не таким уж редким событием. Обычно в этом случае старались поскорее найти себе нового супруга, и для такой красивой и работящей женщины, как Вельда, не составило бы труда найти мужа если не в своей, то в одной из соседних общин. Но Вельда этого не сделала. Она осталась у себя в общине. В первую зиму пришлось очень нелегко, но она удваивала и даже утраивала усилия, разыскивая в лесу все, что только можно счесть съедобным, собирая и запасая ягоды, грибы и орехи. Ее дочери, даже самая маленькая, помогали ей. Охота на бизонов в тот год была удачной, а осенью в реку на нерест зашло большое количество лосося. Общине удалось запасти много пищи, и Вельде с детьми кое-что перепадало.

Ожерелье из раковин улиток третичного периода (Моравия)

Община в любом случае помогала бы, но Вельда не хотела оставаться в долгу и в благодарность за поддержку дарила людям небольшие, украшенные резьбой изделия. Это были магические амулеты и обереги, маленькие и легкие, которые можно было носить при себе: бизон из бивня мамонта помогал на охоте, рыбку — подвеску для ожерелья — нужно было надевать на шею во время рыбной ловли. Вскоре амулеты Вельды приобрели известность, их стали охотно приобретать даже люди из других племен.

Изображения бизона и горного козла из пещеры Нио, Франция (длина 90 см)

После гибели мужа ей пришлось нелегко, но удалось вырастить всех трех дочерей, и все три нашли себе мужей. Две девушки ушли в другие общины, а одна осталась с матерью в той пещере, где родилась и выросла. Вельде было уже за тридцать, она постарела, но по-прежнему была очень красива. В это время сбылась главная мечта ее жизни — ей позволили участвовать в украшении одной из стен ритуальной пещеры.

Умерла Вельда спокойно, во сне, когда ей было тридцать восемь лет — подошел возраст, да и накопилась усталость. Дочь обнаружила окоченевшее тело матери к утру, рядом с ней на шкуре, под которой она спала, дочь нашла два небольших предмета: обломок копья, отполированный за долгие годы, и самый красивый копьемет из дерева можжевельника, украшенный необыкновенной резьбой, какую еще не приходилось видеть.

В настоящее время почти 5% коренных жителей Европы принадлежат к клану Вельды; в Западной Европе ее потомков больше, чем в Восточной Европе. Многие потомки Вельды ушли далеко от ее родной пещеры в Кантабрийских горах. Небольшая группа забралась так далеко на север, что достигла самого севера Скандинавского полуострова, где их можно найти среди народа саами в Финляндии и северной Норвегии.