Остановка первая Земля — глобус

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Остановка первая

Земля — глобус

Мужество есть презрение страха.

Сенека

В тумане прошедших времен

Что мы знаем о путешественниках далекого прошлого?

Совсем немногое. Только отдельные, дошедшие до наших дней рукописные свидетельства древних да опоэтизированные сказания народов приоткрывают историю людей, живших на земле тысячи лет назад. Увы, только приоткрывают!

Ошибочно думать, что наших далеких предков мало интересовало то, что пряталось за горизонтом. Никогда «человека разумного», поднявшегося над природой, не удовлетворял тот мир, который он видел повседневно.

Несомненно и то, что первооткрывателям прошлых веков требовалось гораздо больше личной отваги, физических и духовных сил, чтобы совершить далекое путешествие, увидеть неведомый мир и вернуться обратно.

Сколько их было, таких героических и безнадежно забытых историей походов за горизонт в те времена, когда люди еще не ведали, что Земля шарообразна, когда они верили в самые невероятные вымыслы об этой Земле!?

Ответа не будет…

* * *

«Прежде увидишь стоящие в море утесы; кругом их шумно волнуется зыбь… Все корабли, к тем скалам подходящие, гибли с пловцами, после ты две повстречаешь скалы. Страшная Сцилла живет искони там…» «Близко увидишь вторую скалу… ниже она; отстоит же от первой на выстрел из лука… Страшно все море под тою скалою тревожит Харибда».

Строки из знаменитой «Одиссеи» Гомера. В ней повествуется о плавании древнего грека Одиссея (Улисса) в неведомые и таинственные земли. Нелегко сказать, что в этой поэме отражает подлинные события более чем трехтысячелетней давности и что привнесено в нее фантазией легендарного автора поэмы.

Уже давно путешествие героев «Одиссеи» привлекает к себе исследователей. Гомер не дает в своей поэме действительных названий мест, по которым странствует рыжебородый Улисс, — их нужно определить исходя из описаний. А то, что в основе поэмы лежит подлинное путешествие, как будто уже не вызывает серьезных возражений у историков и географов.

Некоторые исследователи защищают версию о том, что Одиссей плавал только по Средиземному морю. Однако внимательное изучение поэмы не всегда подтверждает эту точку зрения. Побережье и острова Средиземного моря были хорошо известны античному миру, а в поэме Гомера рассказывается о каких-то других, неизвестных грекам местах.

Выходит, Улисс плавал дальше, за пределы Средиземноморья. Куда же?

Над расшифровкой географии «Одиссеи» потрудился французский ученый Р. Филипп. Он пришел к выводу, что Улисс побывал у берегов французской Бретани, а затем и в Скандинавии. Здесь надо напомнить, что Гомер писал поэму через пять веков после плавания Улисса и народные предания об этом путешествии за столь долгий срок во многом трансформировались, обросли всякого рода наслоениями, причем «обогащали» давнее сказание не только древние греки, но и финикийцы. Можно предположить, что Гомер, рассказывая об остановках Одиссея и встречах с неизвестными народами, воспользовался и знаниями финикийцев.

Скрупулезно проанализировав песни «Одиссеи», Р. Филипп нашел ряд мест, описание которых совпадает с реальными местами Атлантики. Так, в песне X повествуется о стране лестригонов: «В славную пристань вошли мы; ее образуют утесы, круто с обеих сторон поднимаясь и сдвинувшись подле устья великими, друг против друга из темныя бездны моря торчащими камнями, вход и исход заграждая».

Здесь речь идет, по-видимому, о лиссабонской бухте: обрывистые берега, окружающие долину реки Тажо, создавали надежное убежище для кораблей.

В песнях V и VI рассказывается о стране феасьенов: «Поплыл быстрее, он ступить торопился на твердую землю. Но от нее на таком расстоянии, с какого человечий внятен голос, он шум бурунов меж скал услышал: волны кипели и выли, свирепо на берег высокий с моря бросались, и весь он был облит соленою пеной.

Вдруг он увидел себя перед устьем реки светловодной. Самым удобным ему то место показалось; там острых не было камней, там всюду от ветров являлась защита…»

«В город прибудем… с бойницами стены его окружают; пристань его с двух сторон огибает глубокая; вход же в пристань стеснен кораблями, которыми справа и слева берег уставлен, и каждый из них под защитной кровлей…»

Р. Филипп расшифровывает: это Скандинавия, «город с бойницами» — нынешний Осло. Улисс плывет меж многочисленных скалистах островов прибрежной платформы. «Устье реки светловодной» — фьорд, где путешественник пристает к берегу.

Такова (несомненно, спорная) одна из версий, пытающаяся осмыслить легендарную «Одиссею». Другой французский исследователь, Ж. Пийо, доказывает, что Улисс совершил плавание вокруг Британии. А многие полагают, что он совсем не выходил в Атлантику. Однако остается невыясненным главный вопрос: что представляет собой гомеровский эпос — поэтический взлет фантазии великого Гомера или же красочное, но в основе своей точное описание одного из древнейших морских походов?

* * *

Выдающимся путешественником древности был «отец истории» Геродот. Автор первого дошедшего до нас капитального исторического труда «История греко-персидских войн», он дает в нем описание стран и городов, где побывал сам.

Совсем молодым Геродот покинул родину с твердым намерением увидеть, исследовать далекие страны, о которых в его время почти ничего не знали. Нельзя с полной определенностью назвать все страны и города, где он побывал. Но несомненно, Геродот был в Северной Африке, на северном побережье Черного моря, в Вавилоне и Персии.

В Египте путешественник посетил города Мемфис, Гелиополис и Фивы. В своих путевых записях он подробно повествует обо всем, что видит, что рассказывают ему жители страны. Рисует домашнюю жизнь египтян, их обычаи, игры, рассказывает об искусстве бальзамирования умерших. Сообщает, какие сооружения появились при фараоне Хеопсе: озеро Мерис, созданное руками человека, и две пирамиды, поднявшиеся над поверхностью его вод. С удивлением пишет о храмах, воздвигнутых в Мемфисе, о знаменитом колоссе из целого камня, над перевозкой которого трудились две тысячи человек в продолжение трех лет. С точностью натуралиста Геродот описывает нильского крокодила и его повадки, сообщает способы их ловли. Мы узнаем о египетском гиппопотаме, птице ибис, различных змеях.

Геродот услышал рассказ о том, как финикийские мореплаватели совершили еще в 600 году до нашей эры путешествие вокруг Африки(!). Этот поход, несомненно, один из самых выдающихся в истории географических открытий. Вот что он сообщает:

«Ливия (Африка), оказывается, кругом омывается водою, за исключением той части, где она граничит с Азией; первый доказал это, насколько мы знаем, египетский фараон Нехао. Приостановив прорытие канала из Нила в Аравийский залив (Красное море), он отправил финикиян на судах в море с приказанием плыть обратно через Геракловы Столпы (Гибралтарский пролив), пока не войдут в Северное (Средиземное) море и не прибудут в Египет.

Финикияне отплыли из Эритрейского (Красного) моря и вошли в Южное море (Индийский океан). При наступлении осени они приставали к берегу и, в каком бы месте Ливии не высаживались, засевали землю и дожидались жатвы; после уборки хлеба плыли дальше. Так прошло в плавании два года, и только на третий год они обогнули Геракловы Столпы и возвратились в Египет.

Рассказывали также, чему я не верю, а другой кто-нибудь, может быть, и поверит, что во время плавания кругом Ливии финикияне имели солнце с правой стороны. Так Ливия стала известна впервые».

Описывая жизнь персов, древнегреческий путешественник рассказывает о том, что они питают отвращение к мясу, а любят фрукты и вино; ценят воинскую доблесть, серьезно относятся к воспитанию детей, уважают право на жизнь всякого, даже раба; терпеть не могут лжи и долгов.

Был ли Геродот восточнее Персии, не известно, но он считает, что Индия — это уже последняя обитаемая страна на Востоке.

Жюль Верн в своем трехтомном труде «История великих открытий» пишет:

«Геродот, по-видимому, был хорошо знаком с очертаниями Каспийского моря. Он говорит, что „это море — само по себе и не имеет никакого сообщения с другим“. Каспийское море, по его словам, ограничено на западе Кавказскими горами, а на востоке — обширною равниной, населенной массагетами, которые, вероятно, принадлежали к скифскому племени. Массагеты поклонялись солнцу и приносили ему в жертву лошадей. Геродот говорит также о большой реке Аракс, впадающей в Каспийское море».

Скифы, по Геродоту, — это племена, населяющие обширное пространство между Дунаем и Доном. Наиболее многочисленным и сильным Геродот называет племя «княжеских скифов», занимавшее берега реки Танаис (Дон). Он упоминает также о скифах-кочевниках и скифах-хлебопашцах. Подробно описывает обычаи этих племен и приходит в восторг от «гостеприимного моря» — Понта Эвксинского (Черного моря).

Любопытно, кстати, как древние греки меняли название этого моря. Познакомившись впервые с Черным морем, они назвали его Понтом Аксинским — «негостеприимным»: море встретило их сильными и частыми штормами. Однако позднее, прочно обосновавшись на черноморских берегах, греки стали именовать море совсем наоборот — «морем гостеприимным» — Понтом Эвксинским. Сколь условны наши понятия!

Описание Скифии Геродот заканчивает рассказом о браках скифов с воинственными женщинами из племени амазонок, чем и можно, по его мнению, объяснить скифский обычай, состоящий в том, что девушка не может выйти замуж, пока не убьет врага (!).

Здесь нельзя не заметить, что вообще в своей «Истории» Геродот пересказывает немало мифов и легенд. Но с другой стороны, географические сведения о морях, реках и странах, приводимые Геродотом, во многом верны. Так, например, он с достаточной точностью определил размеры Черного и Азовского морей, Босфора и Мраморного моря; перечислил большие реки, впадающие в Черное море: Истр (Дунай), Борисфен (Днепр), Танаис (Дон).

Около восьми лет продолжались странствия Геродота. Он умер в 426 году до нашей эры, оставив по себе славу знаменитого путешественника и еще более знаменитого историка.

* * *

Заканчивался XIII век. В городской тюрьме Генуэзской республики заключенный-венецианец Марко Поло диктовал писцу Рустичано воспоминания о своих путешествиях.

Этой книге под названием «Книга чудес мира» суждена была долгая жизнь. Записки знаменитого путешественника оказали громадное влияние на развитие географических знаний. До середины XVIII века ими пользовались купцы, посещая Индию, Центральную Азию, Китай.

Пожалуй, еще большую роль сыграла она в истории открытия Американского континента. Рассказы о чудесных странах Востока, изобилующих сокровищами, разжигали к ним интерес европейцев. Так рождались проекты о морских походах в Индию.

Рустичано, приступая к записи рассказов путешественника, уведомляет будущих читателей, что «Марко Поло, умный и благородный гражданин Венеции, говорил о том, что видел своими глазами, и о том, чего сам не видел, но слышал от людей, не лживых и верных. И чтобы книга наша была правдива, истинна, без всякой лжи, о виденном станет говориться в ней как о виденном, а слышанное расскажется как слышанное; всякий, кто эту книгу прочтет или выслушает, поверит ей, потому что тут все правда».

Свое путешествие Марко (вместе с отцом и дядей) начал с берегов Малой Азии. Отсюда их путь лежал через Закавказье и Персию в Среднюю Азию.

После очень тяжелого сорокадневного перехода через пустынное плато Памира путешественники вышли к Кашгару. Впереди лежала великая пустыня Такла-Макан, тянущаяся на восток.

«А пустыня та, скажу вам, великая: в целый год, говорят, не пройти ее вдоль; да и там, где она ?же, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды; человек на пятьдесят или на сто хватит ее; так по всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, горькая, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть.

Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот еще что, и днем люди слышат голоса духов, и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах и словно на барабане.

Так-то вот, с какими трудностями переходят через пустыню».

Целый месяц потребовался венецианцам, чтобы одолеть пустыню и выйти к западным границам Китайской империи. Здесь путешественники были милостиво приняты императором Китая, великим монгольским ханом Хубилаем, внуком Чингисхана, который оставил их при себе.

Прошли годы, прежде чем Марко Поло смог продолжить свои необыкновенные путешествия. Но и время, проведенное при дворе Хубилая, он не тратил даром: пользуясь доверием хана и часто выполняя его поручения, Марко Поло не устает знакомиться с огромной страной, с населяющими ее народами, их жизнью.

Система управления в Китае, отмечает он, подчинена строгой централизации. Все царство разделено на тридцать четыре провинции, которыми управляют подчиненные хану князья, при дворцах этих князей живут чиновники, ведающие делами каждой провинции.

Вот как описывает Марко Поло области Южного Китая. Переправившись через Янцзы, он ознакомился с провинцией Юньнань. Жители этой страны, отмечает путешественник, едят сырое мясо баранов, буйволов и быков. Это общеупотребительная пища всех сословий, только богатые сдабривают ее чесноком и разными пряностями. Он также отмечает, что здесь водятся «большие ужи и превеликие змеи. Всякий, глядя на них, дивится и препротивно на них смотреть. Вот они какие, толстые да жирные: иной поистине в длину десять шагов, а в обхват десять пядей; то — самые большие. Спереди, у головы, у них две ноги, лапы нет, а есть только когти, как у сокола или как у льва. Голова превеликая, а глаза больше булки. Пасть такая большая, сразу человека может проглотить. Зубы у них большие, и так они велики да крепки, нет ни человека, ни зверя, чтобы их не боялся».

Судя по описанию, речь идет о крокодиле, но размеры его сильно преувеличены.

Здесь же, на юге Китая, он встретил людей, которые «делают золотые слепки с зубов и надевают их на верхние и нижние зубы». Мужчины «ходят на войну да на охоту, а других дел не делают». Все тяжелые работы исполняют женщины и рабы.

* * *

…Уже одиннадцать лет Марко Поло, его отец Никколо и дядя Маффео состоят на службе у великого хана. Им так хочется увидеть родную Венецию, но Хубилай не соглашается их отпустить. Неожиданно помог «его величество» Случай.

Монгольский хан Архун, занимавший персидский трон, решил породниться с Хубилаем и прислал к нему послов просить в жены дочь Хубилая. Тот согласился и решил отправить невесту к Архуну. Но в странах, лежавших на пути из Китая в Персию, происходили волнения. Тогда послы персидского хана, узнав о том, что венецианцы — искусные мореплаватели, стали просить Хубилая, чтобы они доставили невесту в Персию по морю.

Хубилай-хан уступил этой просьбе и приказал снарядить флот из четырнадцати кораблей. Маффео, Никколо и Марко Поло возглавили экспедицию, которая продолжалась более трех лет.

Марко Поло посетил многие страны, в то время почти неизвестные, и подробно рассказал о них в своей книге.

Корабли побывали на Суматре, у берегов Индии, на Цейлоне (Шри Ланка). На Коромандельском берегу Индостана Марко знакомится с брахманами и подробно рассказывает об их жизни. По его словам, брахманы очень долговечны, «и все оттого, что воздержанны и едят мало». Некоторые отшельники — кунгуи (йоги) доживают до полутораста и двухсот лет. Ведут они жизнь суровую и строгую, «всякой твари боятся они учинить что-либо грешное; скорее умрут, а не сделают того, что за грех почитают… Спят они на земле: ничего нет ни под ними, ни над ними; и просто удивительно, как они не умирают, а еще долго живут».

Здесь же венецианцы знакомятся с добычей жемчуга. Есть колдуны, замечает Марко Поло, которые «заколдовывают рыбу, чтобы не вредила она людям, ныряющим в воду за жемчугом»; за это они получают свою долю от улова.

Человек своего времени, Марко Поло отдает дань многим суевериям, доверчиво пересказывает то, что слышит от местных жителей. В горах на Суматре, по его словам, а вернее, по словам тех, с кем он беседовал на этом острове, живут люди с песьими головами, а также «хвостатые люди» (по-видимому, речь идет об обезьянах).

Побывав на острове Сокотра, он отзывается о жителях этого острова как о чародеях, способных повелевать ураганами.

На Мадагаскаре Марко особенно заинтересовали рассказы об огромной птице, напоминающей птицу Рух из сборника сказок «Тысяча и одна ночь». «И во всем гриф не таков, — пишет он, — как у нас думают и как его изображают; у нас рассказывают, что гриф наполовину птица, а наполовину лев; и это неправда. Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орел, но только, говорят, чрезвычайно большой… Схватит слона и высоко-высоко унесет его вверх на воздух, а потом бросит его на землю, и слон разобьется; гриф тут клюет его, жрет и упитывается им».

Поверить в существование такой птицы, конечно, невозможно. Но вот что любопытно: оказывается, именно на Мадагаскаре при жизни Марко Поло жили самые большие пернатые нашей планеты (о них мы еще будем говорить дальше).

Близ острова Занзибар Марко Поло высаживался на берегу Африканского материка. «Народ здешний воинствен; в битвах дерутся отлично, храбры и смерти не боятся. Лошадей у них нет, дерутся они на верблюдах и на слонах. На слонов ставят теремцы и прикрывают их хорошенько; взбираются туда от шестнадцати до двадцати пяти человек с пиками, мечами, камнями; дерутся на слонах стойко. Из оружия у них только кожаные щиты, пики да мечи, а дерутся крепко. Слонов, когда ведут их на битву, много поят вином; напьется слон и станет горделив и смел, а это и нужно в битве».

Заметим, что только желанием семьи Поло повидать как можно больше новых стран можно объяснить появление кораблей, везущих монгольскую принцессу в Персию, у берегов Аравии и Африки, на Мадагаскаре, в Абиссинии. Прямой путь из Китая в Персию был значительно короче.

В 1295 году, через 24 года, Поло вернулись на родину. Три венецианца в монгольских одеждах, с восточными манерами, почти забывшие родную речь, не были узнаны даже близкими родственниками, к тому же их уже давно считали погибшими.

Когда все разъяснилось, Марко Поло стал уважаемым гражданином Венеции. Но судьба предоставила ему еще одно испытание. Через три года между Венецией и Генуей вспыхнула война. Марко Поло назначили командиром военного корабля. В морском сражении он был ранен и попал к генуэзцам в плен.

Победители, зная о путешествиях Поло, отнеслись к нему с уважением. Знатные генуэзцы наперебой приглашали к себе пленника, чтобы послушать его удивительные рассказы. Вот тогда-то он и решил диктовать воспоминания о своих путешествиях писцу Рустичано.

Через год знаменитый путешественник возвратился в Венецию.

* * *

В середине XV века Европа стояла на пороге Великих географических открытий. В России это период становления самостоятельного, могущественного государства.

В стране быстро растут города, новые села, развиваются ремесла и торговля. Купцы ведут торговлю с Востоком и Западом. Оживляется интерес к дальним странам, о которых мир знает лишь понаслышке. Не случайно поэтому именно в это время тверской купец Афанасий Никитин осуществляет героическое «хожение за три моря».

О жизни этого замечательного землепроходца до путешествия в Индию история не оставила нам никаких сведений. Но его путевые записи характеризуют Афанасия как человека грамотного, энергичного и остроумного, большого русского патриота. Возвращаясь из своих странствий через Каспийское, Аравийское и Черное моря, он с нетерпением ожидает встречи с родной землей. «Нет страны, подобной Русской земле!» — эти слова из записок в полной мере отражают его чувства к родине.

До Афанасия Никитина об Индии «знали» только одно: это страна, полная чудес. Тверской купец первым рассказал об Индии, «какова она есть», о жизни народов, населяющих эту великую восточную страну, об их быте, обычаях, общественном устройстве. Его записки по справедливости оцениваются как выдающееся литературное произведение XV века.

Начало путешествия историки относят к 1466 году. Однако последние исследования Л. С. Семенова уточняют дату: Афанасий Никитин «со товарищи» отправился в плавание из Твери «на низ Волгою» в 1468 году. Заранее было решено, что в Нижнем Новгороде тверские купцы присоединятся к послу шаха Ширвана Хасан-беку.

Ширван, в состав которого входили города Закавказья Баку, Дербент и Шемаха, был в то время отдельным государством. Шах Ширвана посылал Хасан-бека к Ивану III; теперь посол возвращался обратно. Из Нижнего Новгорода караван судов — посольского и купеческого — отплыл к Астрахани.

Поездки купцов в зарубежные страны совместно с дипломатами в те времена были обычными. Купцы чувствовали себя в безопасности, и, кроме того, какая-то часть товаров провозилась без пошлины. А послам купцы нередко доставляли ценную информацию.

Первые неприятности начались еще до выхода в Каспийское море. Прослышав о судах, идущих к Астрахани, татарский султан Касим, напал на них и ограбил. Афанасию Никитину, который перешел на посольский корабль, татары разрешили плыть дальше, а возвращаться назад запретили, опасаясь наказания от русских за грабеж.

Переход по Каспийскому морю в Дербент тоже был неудачным. Разразившаяся буря разбила судно о берег, и путешественники вторично были ограблены.

Но вот как бывает иной раз в истории: не случись этих бед, знаменитое путешествие в Индию, возможно, и не состоялось бы.

«Какова была цель путешествия Афанасия Никитина, когда он покидал Тверь? — пишет исследователь его жизни Л. С. Семенов. — Собирался он только в Азербайджан, или это было началом путешествия в Индию? Первоначальной целью торговой поездки Афанасия Никитина было, по-видимому, Закавказье… После двух катастроф, когда Никитин потерял все свое имущество, он принял решение ехать в далекую Индию». «Аз же от многыя беды поидох до Индеи, — записал Никитин, — занже ми на Русь поити не с чем, не осталось товару ничево».

…Итак, решение принято. Из Азербайджана Афанасий отправляется морем в Персию, затем добирается до Ормуза, города-порта в Ормузском проливе, и здесь садится на корабль, отплывающий в Индию.

Прошло еще полтора месяца, прежде чем он ступил на индийский берег. Первый город, который увидел русский путешественник, был Чаул, упоминаемый еще знаменитым географом древности Птолемеем.

Индия в ту эпоху была поделена на четырнадцать государств. Их владетели постоянно воевали друг с другом. Афанасий рассказывает об одной из войн — между государствами Бахманидов и Виджаянагар. Захватив один город, бахманиды взяли в плен около двадцати тысяч мужчин, женщин и детей и продавали их, как рабов, совсем за бесценок.

Из Чаула Никитин отправился по стране. Всюду на него взирали с большим интересом — «дивились белому человеку». Приют он находил в караван-сараях — постоялых дворах для путников; их было множество.

Афанасий видит, как бедно живет трудовой народ: «Земля весьма многолюдна; сельские люди очень бедны („голы вельми“), а бояре богаты и роскошны; носят их на серебряных носилках и водят перед ними до 20 коней в золотых сбруях; и на конях же за ними 300 человек, да пеших 500 человек, да трубников 10, да литаврщиков 10, да свирельников 10».

Невиданная роскошь богачей особенно поражала при выездах мусульманских султанов. В таких процессиях выступали лошади и верблюды, сотни слонов, покрытых парчой. На спине у боевых слонов сидели по десятку вооруженных людей, иногда с пушками.

У коней сбруя, украшенная золотом; у слонов — позолоченные латы. На султане кафтан, усеянный яхонтами, шапка украшена огромным алмазом. На нем три окованные золотом сабли; с ним лук, украшенный яхонтами.

Путешествуя по стране, Никитин близко познакомился со многими людьми, и они отнеслись к нему с полным доверием: «Не стали таиться ни в чем, ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных вещах; жен своих также не скрывали». Афанасий свободно говорил на тюркских, фарси (персидском) и других языках.

Более трех лет провел он в Индии и все это время наблюдал, изучал жизнь «страны чудес». Домой он возвращался через тот же Ормуз, но далее направился не к Каспийскому морю, а к Черному, в Трабзон. Здесь ему едва хватило денег, чтобы заплатить за место на корабле, отплывающем в Кафу (Феодосию).

Последний переход — через третье, Черное море — был очень тяжелым. Почти две недели сильный северный ветер не позволял даже выйти из гавани. В Крыму корабль оказался сперва в Балаклаве, затем несколько дней пережидал штормовую погоду в бухте Гурзуфа. В Кафу Афанасий Никитин прибыл 5 ноября 1474 года.

Впереди была уже родная земля. Но до родного дома отважный землепроходец так и не дошел. Он умер по дороге в Москву, недалеко от Смоленска. Какими были его последние дни, теперь уже никто не расскажет.

Спутники Афанасия Никитина привезли в Москву его тетради (подробный рассказ о «хожении» в далекую Индию), которые надолго «залегли» в архивах. Открыл их для науки историк Н. М. Карамзин. Разбирая архив Троице-Сергиева монастыря, он обнаружил и сразу же высоко оценил записки русского путешественника.

…В 1960 году индийский писатель X. Аббас при встрече с Борисом Полевым сказал: «При колонизаторах во всех наших университетах юношеству внушали, что Индию открыл для Европы и европейцев Васко да Гама. Он якобы первым описал Индию. Но это же историческая ложь, ваш соотечественник был у нас на тридцать лет раньше. Ваш соотечественник был коммерсант, он открывал дорогу дружбы, он писал как сын великого народа о другом великом народе. Афанасий Никитин относился к народу Индии не только с интересом, но и с уважением».

Как открывали Америку

Об открытии Нового Света Христофором Колумбом написано много книг. Сохранились путевые записи самого Колумба о том, как проходило плавание, как моряки увидели желанную землю. Однако историков уже давно интересовала загадка, связанная с судебным иском к адмиралу Колумбу одного из его матросов. Но расскажем все по порядку.

* * *

Каравеллы Колумба уже второй месяц находятся в неизведанных водах Атлантического океана. Постоянный восточный ветер гонит их все дальше и дальше от родных берегов. Матросы со страхом говорят о том, смогут ли они вернуться.

Проходит еще неделя, и люди уже открыто выражают неповиновение капитану, завлекшему их на край света. Ни угрозы Колумба, ни его уверения, что земля близко, не помогают.

Здесь стоит напомнить, что в экипажах кораблей было довольно много уголовных преступников, взятых принудительно: матросы не соглашались принять участие в столь опасной экспедиции.

Но судьба милостива к мореплавателю. 11 октября 1492 года матросы вылавливают в океане ветку шиповника со свежими цветами и палку, явно обработанную руками человека.

Страх и отчаяние сменяются великой надеждой: земля близко! Адмирал отдает приказ особенно внимательно следить за горизонтом и напоминает всем матросам, что по приказу короля и королевы Испании первый, кто увидит неизвестную землю, получит годовую ренту в десять тысяч мараведи.

Наступает последняя ночь перед открытием. Сам Колумб ни на минуту не покидает капитанского мостика, до боли в глазах всматривается в темный горизонт.

И — какая удача! — он первый видит на темном горизонте далекий мерцающий свет. Адмирал отдает приказание вызвать наверх королевского постельничего и полномочного инспектора короны.

Они подтверждают: в океане виден свет. Составляется акт, в котором записывается, что присутствующие на капитанском мостике действительно видели «нечто подобное огоньку восковой свечи, который то поднимался, то опускался». Фиксируется и время — около 10 часов вечера.

Через час на горизонте появилась луна и осветила… безбрежный океан. Земли не было. Только через четыре часа, перед рассветом с каравеллы «Пинта», идущей впереди флагманского судна, прогремел долгожданный сигнал. Вахтенный матрос Родриго де Триана, сидевший на мачте, закричал: «Земля! Земля!», и тут же выстрелила бомбарда.

Вместе с первыми лучами солнца перед мореплавателями открылся низменный остров, которому Колумб дал имя Сан-Сальвадор. Объявив его собственностью Испании, он сообщил своим подчиненным, что увидел эту землю еще ночью, задолго до того, как матрос с «Пинты» закричал «Земля!», поэтому и королевская рента в десять тысяч мараведи принадлежит ему, адмиралу.

Вот тут-то и кроется загадка, на которую историки не могли дать ответа в течение веков. Все, кто знакомился с подробностями открытия Сан-Сальвадора, убеждались в том, что Колумб не мог видеть вечером 11 октября в океане огни с острова: слишком далеко еще находилась флотилия от земли.

Неужели знаменитый мореплаватель польстился на деньги, обещанные королем и королевой, и по существу обокрал своего матроса?

Да, отвечают одни исследователи, именно так и было. Колумб проявил здесь «отвратительную жадность», тем более недостойную столь великого человека, что размер годовой ренты, назначенной за увиденную землю Нового Света, был совсем небольшим по сравнению с другими благами, которыми пользовался Колумб как адмирал и как вице-король вновь открытых земель.

Но были и другие точки зрения.

Соглашаясь с тем, что Колумб не мог видеть огней на острове Сан-Сальвадор, некоторые историки объясняли происшедшее тем, что Колумба интересовали в этом случае не деньги, а слава. Адмирал хотел, чтобы о нем было написано: он не только возглавил великую морскую экспедицию, но и первым увидел новые земли.

И ради этого пошел на то, чтобы отнять у матроса заслуженную им награду. Обиженный попытался восстановить справедливость через суд (матрос против адмирала!), но Колумб настоял на своем и до конца дней получал эту сомнительную ренту.

Один из биографов Колумба, американский историк С. Морисон, стремясь оправдать руководителя экспедиции, пишет, что тот и в самом деле видел злополучный свет в океане. Каким образом? Очень просто: это был «обман чувств, галлюцинация, вызванная перенапряжением внимания». Для моряка, говорит Морисон, здесь нет ничего загадочного; такие явления не требуют каких-либо иных объяснений.

Согласимся, что в этом утверждении есть немалая доля правды, если речь идет о самом Колумбе. Однако свет в море видели еще два человека. И даже подписали официальный документ. А они не стояли часами на палубе, вглядываясь в горизонт. Не было у них «перенапряженного внимания», не было и условий для обмана чувств.

Что же видел Колумб за несколько часов до открытия Америки?

За время, прошедшее с тех пор, об этой загадке были написаны, можно сказать, целые тома. Но прояснилась она только в нашем столетии.

И как часто бывает в науке, ответ был найден при изучении совсем других явлений. Около сорока лет назад английский биолог Л. Крэвши изучал в районе Багамского архипелага, в состав которого входит остров Сан-Сальвадор, жизнь морских червей из рода одонтозуллис.

Эти черви обитают здесь на коралловом дне и лишь временами поднимаются на поверхность моря, чтобы участвовать в размножении рода. Происходит это всегда в период полнолуния.

После захода солнца, но еще до восхода луны донные черви начинают всплывать наверх и сигнализировать друг другу светом. В темноте тропической ночи на поверхности воды переливаются огоньками массы этих организмов. Этот живой свет и увидел Колумб в ночь на 12 октября 1492 года, когда его каравеллы были уже совсем у цели.

* * *

После открытия заокеанских земель к ним устремились бывалые моряки и наемные солдаты, авантюристы и откровенные пираты. Рассказы об открытиях генуэзца Колумба передавались из уст в уста по всей Европе. «Воображению, — пишет в своей книге „Открытие Земли“ Жюль Верн, — рисовались золотые россыпи и сказочно богатые земли по ту сторону океана. В сердцах закипали страсти, порождаемые корыстолюбием и алчностью. Колумб, сам одержимый жаждой обогащения и желанием продолжить свои открытия, снова стал собираться в далекое плавание. На этот раз ему уже не понадобилось искать влиятельных покровителей и доказывать, какие неисчислимые выгоды сулит его предприятие. Без особого труда были найдены и необходимые средства для подготовки новой экспедиции, и люди, готовые следовать за ним хоть на край света».

Как известно, открытие Америки было по существу случайным. Побывав на континенте дважды, Колумб до последних своих дней был уверен, что он нашел лишь новый морской путь в Азию. С этой мыслью он снаряжал и свою вторую экспедицию в 1493 году. Она носила уже явно выраженный колониальный характер.

Если в первом плавании на трех каравеллах Колумба было менее ста человек, то на сей раз на семнадцати кораблях плыло свыше полутора тысяч новоиспеченных колонизаторов.

В помощь им на Канарских островах были посажены на суда огромные собаки, специально дрессированные для охоты на людей!

Все благоприятствовало плаванию, и уже через двадцать дней Колумб снова увидел острова Нового Света.

Еще в своем первом плавании Колумб открыл большой остров, названный им Эспаньолой, то есть «маленькой Испанией» (остров Гаити). Здесь в форте Навидад (Рождество) он оставил тридцать девять человек, обеспечив их провизией на целый год.

Подплывая сейчас к Эспаньоле, Колумб надеялся встретить их живыми и здоровыми. Флотилия бросила якорь в бухте Навидад поздним вечером. Выстрелили из двух бомбард, чтобы оповестить гарнизон о своем прибытии. Но ответного выстрела на последовало, сигнальные огни не зажглись, и никаких признаков форта на берегу не было видно.

О том, что здесь произошло, Колумб узнал только через несколько дней от касика — вождя одного из индейских племен. Белые люди, сообщил он, погибли потому, что стали ссориться между собой; каждый отправлялся добывать золото сам и только для себя. Затем все они рассеялись по стране и там за свои дурные поступки были убиты.

Решив основать на Эспаньоле большую колонию, Колумб оставил здесь пятьсот человек и пять кораблей, а сам отправился дальше, на поиски земель, богатых золотом. Всюду, где только было возможно, Колумб и его спутники обменивали лоскутки цветной материи, стеклянные бусы, латунные кольца на золотые украшения.

На острове Хуана (Куба) испанцы с удивлением узнали о том, что земля у жителей общая. Историки записали со слов Колумба: «Индейцы живут здесь, как в золотом веке, они не окружают своих владений и жилищ рвами, не строят заборов; сады у них открыты для всех; в их стране нет ни законов, ни книг, ни судей, ни истории, ни письменности; справедливые от природы, они считают дурным и несправедливым того, кто притесняет или обижает других».

С приходом алчных до наживы европейцев этот золотой век отсчитывал свои последние дни. Когда Колумб через несколько месяцев возвратился на Эспаньолу, от дружелюбия индейцев не осталось и следа.

На острове царили страх и ненависть. Насилия и грабежи белых пришельцев не прекращались. А затем между колонизаторами и индейцами началась настоящая война, а вернее, безжалостное уничтожение туземцев.

«Произошли, — пишет летописец того времени Лас Касас, — чудовищные избиения индейцев, и целые области совершенно обезлюдели… Так произошло потому, что индейцы прилагали все свои силы, чтобы попытаться выбросить из своей страны жестоких и свирепых людей. Они видели, что без малейшего на то повода, без всякого вызова с их стороны их лишают родины, земли, свободы, жен и детей и самой жизни, истребляют жестоко и бесчеловечно. При этом христиане легко достигали своей цели, ибо бросались на индейцев на лошадях, разили их копьями, рубили мечами, рассекая людей надвое, травили их собаками, которые терзали и пожирали индейцев, сжигали их живьем и подвергали на разный манер иным немилосердным и безбожным пыткам».

Уже в 1496 году две трети коренного населения Гаити погибло от голода, болезней и от оружия европейцев. Дорого заплатили индейцы за свое знакомство с испанскими завоевателями!

* * *

Возвратившись в Европу, Колумб стал готовиться к третьему путешествию к берегам Нового Света. На сей раз у него нашлось немало противников — людей, влиятельных при королевском дворе. Однако великий мореплаватель был настойчив.

Итальянский историк Бенцони засвидетельствовал такую сценку, говорящую о находчивости и остроумии Колумба. Во время жаркого спора с противниками, отрицавшими значение его открытий, он попросил каждого из присутствующих попробовать поставить яйцо острым концом. Когда это никому сделать не удалось, Колумб разбил острый конец и поставил яйцо на стол.

«Никто из вас не догадался так поступить, а я сумел!» — заявил он своим противникам, желая сказать, что гораздо легче находить ошибки у первооткрывателя и критиковать его, чем самим открывать новые земли. Вот откуда идет выражение «колумбово яйцо», символизирующее человеческую находчивость…

Весной 1498 года флотилия из шести кораблей вышла в море. Первый остров, который увидели на этот раз Колумб и его спутники, был Тринидад, а к югу виднелась земля, которую Колумб тут же окрестил Благодатью. Он думал, что видит еще один остров. На самом деле это была Южная Америка — район дельты реки Ориноко. Так впервые знаменитый мореплаватель увидел Американский материк.

Через четыре года в своем последнем, четвертом плавании через океан Колумб не один раз высаживался на американском берегу, но так и не узнал о своем великом открытии.

На побережье Южной Америки испанцы нашли наконец то, к чему постоянно стремились, — открыли страну с богатейшими золотыми россыпями и жемчужными отмелями. И здесь жители приняли белых сначала с большим радушием. «У многих висели на груди большие куски золота, — писал Колумб, — а у некоторых к рукам привязаны были жемчужины. Я очень обрадовался, увидев эти предметы, и приложил немало стараний, чтобы дознаться, где они их добывают. Они сказали мне, что жемчуг добывается здесь, именно в северной части этой земли».

Продвигаясь вдоль берегов Центральной Америки, они обнаружили богатейшие месторождения золота и на территории Панамы. Местные проводники вывели к золотым рудникам отряд из семидесяти человек под командованием брата Христофора Колумба — Бартоломе. Озверевшие от жадности, испанские солдаты за несколько часов до отказа набили карманы золотыми самородками.

Они с такой бесцеремонностью и жестокостью обирали индейцев, что скоро от миролюбия аборигенов не осталось и следа. Возмущение наглыми пришельцами давало о себе знать всюду, где те побывали. Теперь моряки нередко попадали в очень тяжелое положение.

Так случилось с Колумбом на острове Ямайка. Оставшиеся ему верными люди почти все болели. Запасы пищевых продуктов иссякли, а островитяне отказались кормить «белых дьяволов». Что предпринять?

Выход нашли совершенно необычный. Адмирал моря-океана, как называли в Испании Колумба, обнаружил в астрономических таблицах, что не далее как через сутки произойдет лунное затмение. Тут же он пригласил к себе племенных вождей и приказал переводчику сказать им: бог белых людей в наказание за то, что жители острова не дают еды, решил отнять у них луну.

Индейцы посмеялись над угрозой и ушли домой. Но наступила ночь, и… черная тень упала на лунный диск. Перепуганные вожди прибежали к Колумбу и умоляли упросить бога белых людей вернуть им луну. Адмирал согласился, но потребовал продовольствие.

С этого дня у испанцев на Ямайке не было никаких забот с продуктами питания.

…Из последнего плавания Колумб вернулся домой больным стариком. Умер он, почти забытый современниками.

Несомненно, многие поступки и решения знаменитого мореплавателя выглядят в свете человечности далеко не лучшими, даже жестокими. Он был в полной мере человеком своего века, когда не считалось зазорным убить раба или «язычника», а ради обогащения совершать уголовные преступления. Но при всем том Колумб был человеком исключительной энергии и мужества. В истории великих географических походов ему по праву принадлежит одно из почетных мест. Он открыл Кубу и Гаити, Пуэрто-Рико и Ямайку, Тринидад и Гваделупу, много других островов Карибского моря, обследовал часть побережья Центральной и Южной Америки.

А о том, что пришлось повидать и вынести первооткрывателям Нового Света, может быть, дадут вам представление такие слова Колумба: «Девять дней я был словно потерянный, утратив надежду на то, что мне удастся выжить. Никому еще не приходилось никогда видеть такое море — бурное, грозное, вздымающееся, покрытое пеной. Ветер не позволял ни идти вперед ни пристать к какому-нибудь выступу суши. Здесь, в море цвета крови, кипевшем словно в котле на большом огне, я задержался на некоторое время. Никогда я еще не видел столь грозного неба. Днем и ночью пылало оно, как горн, и молнии извергали пламя с такой силой, что я не раз удивлялся, как могли при этом уцелеть мачты и паруса. Молнии сверкали так ярко и были так ужасны, что все думали: вот корабли пойдут ко дну. И все это время небеса непрерывно источали воду, и казалось, что это не дождь, а истинный потоп. И так истомлены были люди, что грезили о смерти, желая избавиться от подобных мучений. Дважды теряли корабли лодки, якоря, канаты и были оголены, ибо лишились парусов».

* * *

Наверное, самым постоянным спутником всех походов, открывавших Американский континент, было низменное стремление стать богатым человеком, обогатиться, пусть даже самым бесчестным путем.

О какой чести здесь могла идти речь? Ведь Новый Свет населяли «дикари»…

В незапамятные времена родилась у народов мира легенда о том, что на земле есть страна, где золото не дороже речного песка. На поиски этого призрака устремлялись многие экспедиции. За золотой мечтой плавали в далекий край аргонавты Древней Греции. А когда моряки эпохи Возрождения открыли новый огромный мир на «другом конце земли», мечта о стране золотого изобилия расцвела пышным цветом.

Побывавшие в Америке не только рассказывали о заокеанском золоте, но и показывали его сомневающимся. Тысячи жаждущих быстрого и невиданного обогащения устремились за этой жар-птицей.

Вера в существование такой страны была столь велика, что испанские конкистадоры так и назвали ее — Эльдорадо (Золотая страна). Находились люди, утверждавшие, будто бы им посчастливилось не только узнать о ее местонахождении, но и побывать там. Эльдорадо, рассказывал один из мистификаторов, лежит между реками Ориноко и Амазонка. Другой «очевидец» уверял своих слушателей, что пробыл в золотом краю более полугода, нагляделся всего, но особенно его поразил один обычай. Ежедневно король этой страны намазывается клеем, поверх которого его посыпают золотой пылью. В таком виде он предстает перед своими подданными. Вечером золото с короля смывают и выбрасывают, а на следующее утро все повторяется снова. Не отсюда ли пошло название страны-призрака — Эльдорадо?

И многие отдавали поискам ее целые годы, проникая в неизведанные края континента.

…Придворный советник английской королевы Елизаветы Тюдор, философ и поэт Уолтер Рэли прожил жизнь, полную приключений: воевал, был колонизатором и пиратом. Убежденный в существовании Эльдорадо, отправился в конце XVI века на его поиски. По возвращении в Лондон он выпустил книгу под названием «Открытие Обширной, Богатой и Прекрасной Империи Гвианы с описанием большого Города Маноа», в которой трудно отличить крупицы истины от непомерной лжи. Автор писал, например, что он видел великанов-циклопов с глазами на плечах, а ртом на груди (!).

И в той же книге Рэли утверждал, что Эльдорадо находится именно в тех краях, где он побывал. Чтобы полностью убедить читателей, он рассказывает, что к нему явился старый индейский вождь и сообщил, будто на пути к Маноа есть целая гора из чистого золота.

Рэли уверяет, что он собственными глазами видел золотую гору и хотел уже к ней приблизиться, но — вот досада! — гора окружена водой, и к ней нет подступа.

Неожиданно в судьбе авантюриста все изменилось. Елизавету сменил на престоле король Яков, и Рэли, обвиненного в государственной измене, приговорили к смерти. Чтобы спасти свою жизнь, он пишет королю об Эльдорадо, уверяя, что знает, где находятся золотоносные копи, которые еще не известны испанцам.

Английскому королю нужны деньги, много денег, и он приказывает Рэли готовиться снова отправиться в Южную Америку. Но где искать Эльдорадо? Рэли убежден: только в бассейне реки Ориноко. Туда и плывут его корабли.

Поход окончился полной неудачей: парусники не смогли войти в устье реки. Ураганные ветры, подводные течения, мели — всё словно сговорилось, чтобы помешать найти Рэли свое золотое спасение. После многих безуспешных попыток и угрозы открытого бунта матросов он отдает приказ плыть обратно.

Но как вернуться в Англию без золота?! И бывший королевский советник без особых угрызений совести снова становится пиратом. Он грабит груженные золотом испанские корабли, идущие в Европу.

Теперь можно быть спокойным: золото есть золото, как бы его ни добывали. Увы, и тут искатель Эльдорадо совершает ошибку. Когда посол Испании в Лондоне обвинил Рэли в пиратских нападениях на испанские корабли и потребовал его головы, Яков I не размышлял долго, ведь этот человек еще раньше был приговорен к смерти как государственный преступник.

Так закончилась одна из многих попыток найти страну золотого изобилия. Много их еще было, таких же погонь за призраком. И не все они оканчивались столь неудачно, ведь на неизведанных землях Американского континента были и вполне реальные месторождения золота.