Влияние окраски покровов тела на остроту чувств

Влияние окраски покровов тела на остроту чувств

Заслуживают серьезного внимания факты физиологического характера, недавно опубликованные доктором Оглом (Ogle),[164] по вопросу об отсутствии или наличии белой окраски у высших животных. Присутствие черного или цветного пигмента в обонятельной области носовых ходов, как оказывается, весьма существенно для очень тонкого обоняния, и подобный пигмент редко отсутствует, за исключением тех случаев, когда животное окрашено в совершенно белый цвет, т. е. является альбиносом. У этих последних почти нет вкуса и обоняния. Основываясь на этом, Огл и думает объяснить то замечательное явление, указанное Дарвином, что в Виргинии белые свиньи околевают в случае пожирания некоторых ядовитых кореньев, которые, однако, не приносят вреда черным свиньям. Дарвин приписывал это конституционным особенностям, будто бы связанным с черной окраской и делающим для черных животных безвредным то, что убивает белых. Огл указывает, однако, на отсутствие каких бы то ни было указаний на то, что черные свиньи действительно поедают коренья, и объясняет все это тем, что вкус кореньев им противен; белые же свиньи благодаря слабому развитию у них чувства вкуса и обоняния пожирают корни и от этого заболевают. В южной Италии белые овцы околевают, если съедят Hypericium crispum, черные – нет. Точно так же утверждают, что белые носороги умирают от Euphorbia candelabrum, а также белые лошади часто заболевают от ядовитых трав, тогда как прочие остаются невредимыми. Разумеется, весьма невероятно, чтобы подобная органическая невосприимчивость к стольким растительным ядам зависела у столь различных животных от одного и того же изменения окраски; все это объясняется очень просто, если допустить, что обоняние и вкус связаны с пигментом, которого совершенно нет у белых животных. Впрочем, такое объяснение получило и некоторое дальнейшее подтверждение: опыты показывают, что и в случае неживых веществ, например у платья, краска тоже сильно повышает поглощение пахучих веществ. Черный цвет поглощает лучше всего, затем идет синий, красный и желтый, белый – хуже всего. Следовательно, существует физическая причина незначительной остроты чувств совершенно белых животных, объясняющая вместе с тем, почему они так редки в диком состоянии; в самом деле, ведь очень немного диких животных совершенно белого цвета. Голова, нос или хоть кончик его почти всегда черны, также нередко глаз и ухо; очень вероятно, что черный пигмент необходим и для тонкого слуха, подобно тому, как это доказано для нормального зрения. Тогда понятно, почему белые кошки с голубоватыми глазами так часто бывают глухи, что, конечно, установить гораздо легче, чем недостаточность их вкуса и обоняния.

Итак, если преобладание белой окраски обыкновенно связано с меньшей тонкостью чувствительных восприятий, то она вдвойне опасна. С одной стороны, она делает белое животное хорошо видимым и заметным для врагов, с другой – ослабляет его способность чуять опасность.

В этом, может быть, попросту и кроется причина того, почему белая окраска чаще наблюдается на островах, – здесь борьба за существование менее ожесточенна и число различных врагов меньше. Далее, этим объясняется, почему альбинизм, столь обыкновенный в неволе и в прирученном состоянии, не удерживается в диком состоянии, тогда как меланизм удерживается. Подобным же образом, вероятно, можно объяснить и ту особенность многих островов, например Галапагос, что они населены лишь животными темной окраски: возможно, что там растут ядовитые плоды, от которых вымирали белые и светло окрашенные разновидности со слабо развитым вкусом и обонянием. Только едва ли это объяснение можно распространить на светло окрашенных бабочек; очень возможно, что поэтому-то и воздействие островного местообитания на окраску этих насекомых гораздо заметнее, чем у птиц или млекопитающих.

Нет ничего невозможного даже и в том, что такая зависимость остроты чувств от окраски тела оказала некоторое воздействие на развитие высших человеческих рас. Если светлая окраска сопровождалась, вообще говоря, менее изощренным обонянием, слухом и зрением, то, пока человек находился на низкой ступени развития, в диком состоянии, пока его существование всецело зависело от остроты его чувств, – светлые расы никогда не могли соперничать с темными. Когда же его духовные силы достигли надлежащего развития и сделались для его благоденствия важнее, чем простая острота чувств, – тогда светлый цвет кожи, волос и глаз перестал быть вредным, если только сопровождался более высокоразвитой силой мышления. Такие расы сохранялись, и, таким образом, образовалась светловолосая (ксантохройная) человеческая раса, обладающая по сравнению с темными расами более высоким развитием интеллекта наряду с некоторым упадком остроты чувств.[165]