2

Впервые Гумбольдт кратко описал исполинское драконье дерево в постскриптуме к письму, отправленному с Тенерифе в июне 1799 года:

«В районе Оротава растет драконье дерево, имеющее в обхвате сорок пять футов… Четыреста лет назад обхват был таким же».

В «Личном дневнике несколькими годами позднее Гумбольдт посвятил этому дереву три фразы, в которых рассуждал о его происхождении:

«В диком состоянии это дерево до сих пор не было обнаружено на Африканском континенте. Родиной его является Индия. Каким образом оно оказалось на Тенерифе, где его ни в коем случае нельзя назвать распространенным?»

Еще позже, в «Физиогномике растений» (это эссе было включено в сборник «Картины природы»), Гумбольдт посвятил «колоссальному драконьему дереву из Оротава» целые девять страниц, на которых содержатся его собственные наблюдения, дополненные рассуждениями и богатыми ассоциациями: «Это колоссальное драконье дерево Dracaena draco находится в саду М. Франки в городке Оротава… одном из самых чарующих уголков мира. В июне 1799 года во время восхождения на пик Тенерифе мы измерили обхват этого дерева — он оказался равным сорока восьми футам… Вспомнив, что драконье дерево растет очень медленно, мы пришли к выводу, что дерево в Оротава отличается невероятной древностью».

Гумбольдт высказывает предположение о том, что дереву было в тот момент не меньше шести тысяч лет, то есть оно было современником строителей пирамид… а родилось оно в эпоху, когда Южный Крест был виден в Северной Германии». Однако, несмотря на почтенный возраст, дерево до сих пор «цвело и плодоносило, — писал он, — выказывая свою вечную неувядаемую юность».

Чарлз Дарвин высоко ценил «Личный дневник» Гумбольдта. «Я не успокоюсь до тех пор, пока, — писал Дарвин сестре Кэролайн, — не увижу пик Тенерифе и исполинское драконье дерево». Дарвин с нетерпением предвкушал посещение Тенерифе и был страшно разочарован запретом высадки на остров из-за карантина. В путешествие на «Бигле» Дарвин взял «Личный дневник» Гумбольдта и «Начала геологии» Лайелла. После того как он смог пройти по нескольким маршрутам Гумбольдта в Южной Америке, его восторг не знал пределов. «Я и раньше восхищался Гумбольдтом, — признавался Дарвин. — Но теперь я стал просто его обожать».