ИСКУСНАЯ РАБОТА ПЧЕЛЫ-ЛИСТОРЕЗА
ИСКУСНАЯ РАБОТА ПЧЕЛЫ-ЛИСТОРЕЗА
На листьях сирени, роз и других кустов нередко видишь вырезы, словно сделанные ножницами. Одни из них круглые, другие овальные. Местами от листа остались почти одни жилки, столько кружочков из него вырезано.
Пчела-листорез (x 2,5).
Виновница этого — сероватая пчелка-листорез — мегахила. Челюсти служат ей ножницами, а циркулем, придающим вырезу то округлую, то овальную форму, вращение тела. Из вырезанных кусочков пчела сооружает ячейки. Эти мешочки, похожие на наперстки, служат помещением и для запаса провизии, и для яичка. В каком-нибудь канале мегахила укладывает один за другим десяток, дюжину и даже больше таких наперсточков.
Помещением для них служат норки крупных дождевых червей, ходы в древесине, прогрызенные дровосеками и рогохвостами, постройки пчел халикодом, старые гнезда трехрогой осмии в раковине, обломанные концы пустых стеблей и просто щели в стенах. Цилиндр из ячеек, вынутый из канала, в котором его построила пчела, выглядит очень прочным. Но стоит сдавить его пальцами, и он распадается на свои составные части — ячейки, каждая с отдельным дном и крышкой, Вот тогда-то и видно, что мегахила построила не цилиндр из листьев, а ряд отдельных мешочков, причем каждый из них был полностью закончен до того, как начат следующий.
Для такой работы нужен футляр, который удерживал бы кусочки листьев на месте, придавая им должный изгиб. Иначе эти кружочки, нарезанные из листьев, распались бы: они ничем не скреплены, а только приложены один к другому. Ячейка-мешочек развалилась бы. Позже, когда личинка пчелы начнет делать кокон, она выпустит немного клейкой жидкости, которая, застывая, соединит между собой отдельные части мешочка. Теперь ячейка станет прочной коробкой, которую нелегко разделить на ее составные части.
Их не один десяток видов, этих пчел-листорезов, членов рода мегахил.
Гнездо, устроенное в норке дождевого червя. (Увел.)
Белокаемчатая мегахила обычно устраивает свое жилище в норке дождевого червя на каком-нибудь глинистом склоне. Эта норка, отвесная или наклонная, уходит очень глубоко в почву, а пчеле нужна только ее верхняя часть, каких-нибудь двадцать сантиметров. А остальная часть норки? Нельзя же ее оставить так, как она есть. Отсюда может прийти враг: задние ворота жилья не оставишь открытыми.
Раньше чем заняться постройкой первой ячейки, пчела отгораживает занятую под жилище часть норки. Строительный материал пчел-листорезов всегда один и тот же — кусочки листьев. Из них и делается пробка, закрывающая вход в жилье сзади. Куски листьев уложены в кучку как попало, но их много, получается толстая пробка, и уже сама толщина ее служит хорошей защитой. Нередко здесь видишь десяток, другой листьев, свернутых трубкой и вложенных один в другой. Для такой работы не требуется, как кажется, большого искусства: кусочки листьев по большей части неправильные. Видно, что пчела вырезывала их наспех и иначе, чем кружочки для постройки ячеек.
Есть и другая особенность у этой пробки. Она устроена из жестких волосистых листьев с грубыми жилками. Здесь и молодые листья винограда, бледные и бархатистые, словно покрытые войлоком пушистые листья ладаннику, молодые мохнатые листья вечнозеленого дуба. Я вижу и гладкие, но жесткие листья боярышника и листья большого тростника. Кружочки же и овалы для ячеек обычно вырезаны из гладких листьев: сирени, шиповника, желтой акации, белой акации. По-видимому, пчела различает два сорта материала, хотя и не очень строга в выборе.
Пробка, сооруженная в норке червя, — необходимая предосторожность. Но иной раз она никого и ни от чего не защищает. Мы встречаемся здесь с одним из случаев «заблуждения» инстинкта. Я находил различные каналы, занятые пчелой-листорезом и сплошь набитые ею листьями до самого выхода на поверхность и без каких-либо признаков ячеек. Это были ни на что не нужные сооружения, хотя пчела и затратила много времени и сил на эту работу. В одном из таких каналов я нашел больше сотни кусков листьев, расположенных свертками, в другом — около ста пятидесяти. А для защиты заселенного гнезда хватило бы двух дюжин и даже меньше. Оба канала были набиты кусками листьев до выхода наружу, ни для одной ячейки места не оставалось. Ради чего выполняла пчела эту работу? Была ли здесь какая-нибудь цель? Я, не колеблясь, отвечу: нет.
Вернемся к строительному искусству листореза. Тотчас же за пробкой расположен ряд ячеек, чаще в пять-шесть штук, реже до двенадцати. Различно и число кусков, из которых сделана ячейка. Они двух родов: сама ячейка сделана из овальных кусков, крышечка ее — из круглых. Овальных кусков шесть–восемь штук. Все они вырезаны по эллипсу, но неравных размеров. Наружные куски большие, и каждый охватывает около трети окружности канала, заходя немного один за другой. Их нижние концы подогнуты и образуют дно ячейки. Внутренние куски поменьше. Они утолщают стенки ячейки и закрывают промежутки, оставшиеся между наружными кусками.
Пчела-листорез (x 1,5).
Как видно, пчела умеет управлять своими ножницами сообразно той работе, которую нужно проделать. Начиная постройку ячейки, она вырезывает большие куски, которые быстро продвигают работу вперед, но оставляют щели и промежутки. Затем она нарезает маленькие куски, которыми прикрывает дно ячейки. Загнутых краев больших кусков недостаточно для того, чтобы получить стаканчик без щелей. Места соединения больших кусков пчела прикрывает двумя-тремя маленькими овальными кусочками, и дно становится прочным.
В неодинаковой длине овальных кусочков есть и еще одно преимущество. Три или четыре наружных куска положенных первыми, длиннее остальных их концы торчат у переднего края ячейки а внутренние, более короткие листочки образуют закраину. Эта закраина поддерживает кружочки крышки и не дает им касаться меда, когда пчела надавливает на крышку, чтобы придать ей вогнутую форму. Иными словами, у самого входа в ячейку ее стенки состоят из одного ряда листьев, немного ниже — из двух или трех рядов.
Отдельная ячейка с медовым тестом и личинкой. (Увел.)
Для крышки ячейки нарезаются только круглые, почти одинаковые кусочки. Их число колеблется от двух до десяти, и все они тесно прижаты друг к другу. Диаметр нижних кружков, лежащих сразу над медом, точно совпадает с внутренним диаметром ячейки. Следующие кружочки немного больше, и, чтобы уложить в ячейке, пчела придавливает и несколько вдавливает их. Таким образом к меду прилегает плоская сторона крышки, которая не уменьшает вместимости ячейки и позже не мешает личинке, что случилось бы при прогнутом вниз потолке. Вогнутость верхних кружков между тем необходима: эта сторона крышки служит основанием для дна следующей ячейки, а оно — вогнутое.
Пчела-листорез заполняет норку свертками листьев (x 2,5).
Закончив постройку и снабжение ячеек, пчела закрывает вход в канал плотной пробкой из кусочков листьев. Эти кусочки нарезаны без особой правильности, разной формы и величины. Каждый из них плохо подходит к размерам канала, но, уминая их, пчела делает прочную пробку.
Приглядимся немного к искусству мегахилы. Ее постройка состоит из множества кусков листьев. Куски эти трех сортов: овальные для стенок ячейки, круглые для крышек и неправильные для передней и задней пробки. Нет никакой трудности вырезать эти последние:пчела отгрызает выдающуюся часть листа и берет ее такой, каковой она окажется. В этой работе нет ничего, заслуживающего внимания.
Иное дело — овальные куски. Чем руководствуется пчела, вырезывая правильные эллипсы из тонкой пластинки листа белой акации? Как и чем она определяет размеры кусочка? По какому образцу работают ее ножницы? Охотно предположишь, что пчела сама служит живым циркулем, что она способна вычертить вращением своего тела эллипс, подобно тому как наша рука, вращаясь на упоре плеча, чертит круг. Меня соблазнило бы такое объяснение, если бы наряду с большими овальными кусками не было бы и маленьких, но таких же овальных. Сомнительно, что существует механизм, сам изменяющий радиус и степень изгиба линии, сообразно с требованиями чертежа. Здесь должно быть нечто иное. Круглые кусочки крышечки свидетельствуют об этом. Если пчела вырезывает овальные куски при помощи природного циркуля — строения ее тела, то как же ей удается вырезать круглые кусочки?
Летящая пчела-листорез (x 2,5).
Впрочем, настоящая трудность вопроса и не в этом. Круглые кусочки по большей части точно соответствуют отверстию ячейки. Когда постройка ячейки закончена, то пчела летит, чтобы заготовить крышечку. Она улетает за сотни шагов, и как удается ей запомнить о размерах наперстка, который нужно закрыть? Решительно никак. Она никогда не видела этой ячейки: ведь работа шла под землей, в полной темноте. Самое большее, чем она обладает, это сведениями, полученными путем осязания. Да и то не сейчас: ведь во время вырезывания кусочков для крышечки возле нее нет ячейки.
Кружочек же должен быть вырезан строго определенного диаметра. Будет он слишком мал, тогда опустится на мед и раздавит яичко, окажется велик — не войдет в отверстие ячейки. Как же придать ему нужные размеры, не имея образца? Пчела ни секунды не колеблется. Столь же быстро, как она вырезывала бесформенный кусок для пробки, она вырезывает круг, и он точно соответствует диаметру ячейки. Пусть, кто сможет, объяснит эту геометрию. На мой взгляд, она необъяснима.
В один зимний вечер, сидя у пылающего очага, я предложил моим домашним решить такую задачу:
«В числе кухонной посуды у вас есть горшок, который ежедневно употребляется, но у него нет крышки, разбитой в куски кошкой, забравшейся на полку. Завтра, в рыночный день, нужно отправиться в город за провизией. Возьмется ли кто-нибудь из вас безо всякой мерки; только по воспоминанию, которое легко оживить, осмотрев горшок перед отъездом, купить в городе крышку для горшка, которая была бы не слишком велика, не слишком мала, одним словом, приходилась бы как раз по отверстию».
Единодушно было признано, что никто не взялся бы исполнить подобное поручение, не взяв с собой мерки, хотя бы соломинки длиной в диаметр отверстия. Воспоминание о размерах не может быть вполне точным.
А ведь мегахила поставлена в худшие условия. Она не имеет представления о величине своей ячейки, потому что никогда ее не видела. И она должна сразу вдали от ячейки вырезать кружочек, который как раз приходился бы по отверстию этой ячейки. Совсем невозможное для нас оказывается легкой игрой для мегахилы. Нам необходима какая-нибудь мерка или запись, мегахила не нуждается ни в чем.
Может быть, пчела вырезывает на листе кружок приблизительной величины, но больше отверстия, а прилетев к гнезду, обрезает излишек? Такая поправка все объяснила бы. Но делает ли подобные исправления пчела? Прежде всего я не могу допустить, чтобы пчела во второй раз обрезывала уже вырезанный кружок: у нее нет теперь точки опоры. Портной может испортить сукно, если ему придется кроить, не имея опоры стола.
Мегахиле трудно будет направлять свои ножницы на неприкрепленном куске, и она плохо выполнит такую работу.
Гнездо пчелы-листореза в ходах жука-дровосека. (Нат. вел.)
Другая пчела-листорез — шелковистая мегахила — заселяет старые подземные галереи пчел антофор. Находил я ее гнезда и под корой дуба, в старых ходах личинки крупного жука-дровосека, именно в той «колыбельке», в которой покоилась куколка и откуда позже жук вышел наружу через ход, заготовленный его личинкой. Если такое помещение не отсырело от дубового сока, то мегахила займет его. Здесь и безопасно, и сухо, и просторно. Найдя такое помещение, пчела занимает его целиком: и колыбельку, и выходной канал. Здесь помещается весь ее выводок; по крайней мере я нигде не встречал таких заселенных гнезд, как в ходах дровосеков, Одно из гнезд доставило мне семнадцать ячеек — самое большое число, какое мне встречалось в гнездах мегахил. Большая часть ячеек помещалась в колыбельке дровосека, и они были расположены здесь тремя параллельными рядами. Остальные находились — один ряд — во входном канале и были защищены наружной пробкой.
И ячейки, и пробка были сделаны из неправильных кусочков листьев, преимущественно боярышника и держи-дерева. Конечно, из глубоко зазубренных листьев боярышника и не вырежешь правильных овалов. Никакого порядка в расположении кусочков не было: за кусочками из держи-дерева следовали куски виноградных листьев, боярышника, ежевики и опять держи-дерева. Больше всего было держи-дерева: листья этого кустарника могли пойти в дело целиком, если только не были слишком велики. Их овальная форма и средняя величина очень удобны для пчелы. Вырезать не приходится: достаточно перерезать черешок, и пчела летит домой с превосходным куском.
Разобрав две ячейки, я насчитал в них обеих восемьдесят три куска листьев, из них восемнадцать поменьше и круглой формы составляли крышечки. Подсчет показал, что в семнадцати ячейках всего гнезда было примерно семьсот четырнадцать кусков. Это еще не все.
Гнездо закупорено пробкой, в которой я насчитал триста пятьдесят кусков. Всего было до тысячи шестидесяти четырех кусков. Сколько надо путешествий и взмахов ножницами для того, чтобы застроить старое жилье жука-дровосека! Можно было подумать, что эта огромная постройка сделана сообща многими насекомыми. Но я знаю, что пчелы-листорезы неуживчивы и не любят компаний. Эта громадина — работа одной пчелы. Действительно, ей не пришлось скучать те несколько недель, что длится ее жизнь.
Вопрос о материалах для постройки не столь сложен, как соображения о геометрических способностях пчелы-листореза. Употребляет ли каждый вид мегахил лишь одно растение или свободно выбирает из нескольких? Изучение ячеек показывает, что верно второе: поначалу даже трудно было предположить, что материалы так разнообразны. Шелковистая мегахила, например, режет для своих ячеек листья держи-дерева, боярышника, винограда, шиповника, ежевики, вечнозеленого дуба, ирги, скипидарного дерева и ладанника шалфеелистного. Держи-дерево, боярышник и виноград составляют большую часть материала, остальные встречаются редко.
Пчела листорез — мегахила зайценогая.
Мегахила зайценогая берет преимущественно сирень и розу, а иногда и листья белой акации, айвы и вишни. В деревне я видел, как она строила свои гнезда из одних виноградных листьев.
Мегахила серебристая предпочитает сирень и розу, но, кроме того, берет листья гранатового дерева, ежевики, винограда, глода и кизила.
Мегалиха белокаемчатая очень любит белую акацию, к которой добавляет в большом количестве виноград, розу, боярышник, а иногда — немного — тростник и ладанник белеющий.
Мегахила верхушечная поселяется в ячейках каменщицы и в разрушенных гнездах осмий и антидий, устроенный в раковинах. Ее материал — шиповник и боярышник, иных я не знаю.
Список этот неполон, но все же из него видно, что каждый вид мегахил справляется с различными растениями весьма несхожей внешности. Первое условие, необходимое для пчелы, — это чтобы куст был недалеко от гнезда. Найдя гнездо мегахилы, я всегда вижу вблизи и те кусты и деревья, листья которых она вырезала. Второе условие — ткань листа должна быть тонкой и нежной, особенно для первых кружочков крышечки и внутренней обкладки ячейки (здесь нужно, чтобы листик легко сгибался в цилиндр). Толстые и грубо гофрированные листья ладанника плохо отвечают этому условию, и они очень редки в ячейках. Если пчела и нарежет нечаянно этих листьев, то, убедившись в их малой пригодности, перестает летать на ладанник. У вечнозеленого дуба листья еще тверже, и вполне развитые листья этого дерева никогда не идут в дело. Шелковистая мегахила режет лишь молодые листики этого дуба, да и то в малом количестве: ее основной материал — бархатистые листья винограда.
В густой заросли сирени, которую с таким усердием посещает на моих глазах зайценогая мегахила, есть и другие кусты: володушка кустарниковая, жимолость, иглица, самшит. Казалось бы, что их листья по величине и гладкости вполне годятся для этой сильной пчелы, но любительница сирени пренебрегает ими. Почему? Я думаю, что она находит их слишком жесткими. А если бы здесь не оказалось сирени? Может быть, мегахилы просто режут листья тех кустов и деревьев, которых больше в данной местности, а потому они и собирают так много листьев винограда, шиповника и боярышника: эти кусты встречаются у нас почти на каждом шагу.
Бесчисленные поколения мегахил имели дело с этими растениями. А что будет, если им предложить совершенно новые для них растения. Откажутся ли они, например, от листьев незнакомых им экзотических растений, когда рядом растут давние знакомцы? Этот интересный опыт заслуживает внимания.
Мегахилы ответили мне на этот вопрос. Я посадил у себя в саду, куда чаще всего летали мегахилы зайценогая и серебристая, привлекаемые сиренью и розами, два чужеземных растения — эйлант из Японии и физостегию из Северной Америки. Их листья были тонки и гибки и, как мне казалось, вполне подходили для листорезов. Обе пчелы стали резать листья этих растений столь же усердно, как и своих привычных сирени и роз. Они прилетали то на эйлант, то на розу, резали лист то на физостегии, то на сирени, не делая различий между известными и неизвестными им растениями.
Отдельные ячейки и гнездо в тростнике пчелы-мегахилы. (Нат. вел.)
Еще более убедителен опыт с серебристой мегахилой. Она охотно заселяет мои тростники, а потому мне легко было окружить ее растениями по моему выбору. Я отнес тростинки в ту часть моего сада, где рос преимущественно розмарин: его узкие листья не годятся для мегахилы. А вокруг расставил горшки с индийскими и мексиканскими растениями. Мегахила нашла среди них подходящие и принялась резать их листья.
Я не делал опытов с мегахилой немощной, но она неожиданно послужила мне лишним доказательством. В течение почти четверти века я наблюдал каждый июль, как эта пчела вырезывала свои кружочки и овалы из лепестков герани. Она так старалась, что сильно портила мои цветы. Едва распускался цветок, как прилетала пчела и начинала вырезывать свои кружочки. Окраска цветка была ей безразлична: она одинаково вырезывала красные, розовые и белые лепестки. Я не знаю, из чего строит свои гнезда эта мегахила, когда у нее нет цветков герани. Но во всяком случае она резала лепестки растения чужеземного, не так уж давно вывезенного из Южной Африки. И она работала так, словно ее предки всегда имели дело именно с геранью.
Из всего этого можно сделать вывод, противоположный тем предвзятым мнениям, которые нам внушает постоянство, шаблон в повадках насекомого. Для постройки своих гнезд пчелы-листорезы способны выбирать растения; в зависимости от местности в одной и той же ячейке можно найти листья различных пород. Им годится все: знакомое и незнакомое, лишь бы удобно было вырезать нужный кусочек. Не важно, будет ли он зеленый или сероватый, матовый или блестящий, розовый или красный. Мегахила интересуется только листьями; само растение для нее безразлично. Подходит величина листа, достаточно плотна и гибка его пластинка, и пчела будет резать такой лист.
Перемены сортов растений, проделанные мной, наводят на размышления: каким образом пчела, портившая мои герани, сумела применить к ним свое ремесло закройщицы, не смущаясь резкой разницей в окраске материала, то белого, то ярко-красного. Как серебристая мегахила сумела сразу приспособиться к мексиканскому растению, которым я ее угостил? Ведь она видела это растение впервые, а между тем выполняла свою задачу в совершенстве.
Говорят, что инстинкты развиваются чрезвычайно медленно, что они — результат многовековых однородных действий. Мегахилы доказывают мне противное. Они говорят, что их искусство, неподвижное в основном, способно к нововведениям в мелочах.