Происхождение человека

Происхождение человека

Конечно, цель всего творенья — мы,

Источник знанья и прозренья — мы,

Круг мироздания подобен перстню,

Алмаз в том перстне,

без сомненья — мы.

Омар Хайям

Сказать, что природа любит человека больше, чем капусту, — это значит щекотать наше воображение забавными представлениями.

Сирано де Бержерак

Был ли прав Дарвин?

В своем капитальном труде Дарвин, говоря о человеке, ограничился словами: «Будет пролит свет на происхождение человека и его историю». Уже одна эта фраза вызвала бурю со стороны церковников и идеалистов всех мастей. Это неудивительно: сходство человека с высшими обезьянами бросалось в глаза задолго до Дарвина, так что нетрудно было догадаться о наших эволюционных предках. Философ Т. Карлейль негодовал: он тут же назвал книгу Дарвина «евангелием грязи» и подчеркивал: «Я знал три поколения семьи Дарвинов — все атеисты!» Однако сам Дарвин не спешил высказаться о происхождении человека подробнее. Трудно сказать — почему. Быть может, он полагал, что данных для убедительного изложения еще недостаточно, а может быть, считал, что лучше дать широкому кругу ученых освоиться с представлением о естественном отборе. Как бы то ни было, у многих сложилось впечатление, что в 1859 году Дарвин еще кг был уверен в том, что его теория применима и к человеку.

Это, разумеется, не соответствует истине. Анализ рукописей и записных книжек Дарвина свидетельствует со всей неопровержимостью, что идею о происхождении человека от общего с обезьяной предка Дарвин выдвинул еще до 1840 года — более чем за 20 лет до выхода в свет «Происхождения видов…»! Если бы в наше время можно было вынашивать идеи столь долгий срок, это сберегло бы много бумаги, труда издателей и читателей.

Даже после того как теория естественного отбора завоевала научный мир, Дарвин не спешил. Он позволил своему молодому другу и соратнику Т. Гексли опередить себя книгой «О положении человека в ряду органических существ» и лишь через восемь лет после него издал «Происхождение человека и половой отбор» (1871). Это была капитальная сводка всех имеющихся в то время знаний о положении человека в природе; истинное значение дарвиновского труда мы начинаем понимать только сейчас.

Наиболее касающийся нас аспект дарвиновской теории настолько известен всем, что я сейчас не буду доказывать его истинность. Для советского читателя это излишне. Не пойдет в этой книге речь и о подброшенной ученым в 1909 году фальшивке, вроде «пильтдаунского черепа» — комбинации человеческого черепа с нижней челюстью шимпанзе. Не будем мы говорить и о сногсшибательных гипотезах, вроде идеи Вуд Джонса о происхождении человека не от обезьян, а непосредственно от более примитивных приматов — долгопятов. В нашей литературе гипотезу Джонса порой называли идеалистической и реакционной. Автору этих строк трудно понять, почему идея о происхождении человека от обезьяны материалистична, а от существа более низкой ступени развития — идеалистична. Вполне достаточно будет, если мы признаем гипотезу Джонса неверной.

Но для нас сейчас важно другое. Все основные положения, выдвинутые Дарвином, в конце XIX — начале XX века были оспорены, сохранилась лишь главная идея о происхождении человека от общего с обезьяной предка. Как обстоит дело теперь?

Дарвин полагал, что:

1. Начало становления человека как вида относится к третичному периоду.

2. Предки человека были обезьяноподобными существами, жившими на деревьях.

3. Местом возникновения человека был африканский континент. Именно там дожили до наших дней шимпанзе и горилла — наиболее близкие к человеку обезьяны. Дарвин, однако, подчеркивал, что африканские человекообразные не наши предки, а как бы двоюродные братья, сохранившие больше черт общего прародителя.

Большинство исследователей вплоть до середины нашего века «омолаживали» человека, как вид, относя его становление к плейстоцену и голоцену (четвертичному периоду). Для этого имелись как будто бы все основания. Останки самого примитивного из тогда известных человекоподобных существ — питекантропа, найденные Евгением Дюбуа на Яве, датировались сначала приблизительно одним миллионом лет. Более точная современная оценка — не свыше 400 тысяч лет. 300 тысяч лет назад существовал младший современник питекантропа — синантроп. На период от 60 тысяч до 38 тысяч лет назад падает широкое распространение неандертальцев, которые, очевидно, возникли все же раньше, сменив первую стадию — обезьянолюдей, архантропов. Неандертальцы — палеоантропы — были сменены человеком современного вида менее 40 тысяч лет назад. Тем самым на эволюцию человека отводились чересчур сжатые, неправдоподобно малые беспрецедентные сроки — все другие млекопитающие эволюционировали куда медленнее.

Правда, архантропов нельзя было считать первой фазой в развитии человека. Хотя мозг у них, насколько можно определить по развитию черепа, был значительно меньше человеческого (900 кубических сантиметров у питекантропа и около тысячи у синантропа), но в слоях с останками яванского обезьяночеловека были найдены каменные орудия. А синантроп мог уже выделывать орудия определенных типов и умел пользоваться огнем. Поэтому между обезьянами и архантропами должна была существовать еще одна промежуточная стадия.

Самыми вероятными претендентами на предков архантропов казались своеобразные обезьяны австралопитеки (латино-греческое: южная обезьяна), найденные, естественно, не в Австралии (там нет высших, плацентарных млекопитающих), а в Южной Африке. Первую находку останков австралопитека описал в 1924 году английский антрополог Р. Дарт. На протяжении последующих 15 лет было описано много костей австралопитеков, сгруппированных в 3–4 рода. Поразительно, что эти некрупные (приблизительно с шимпанзе) обезьяны имели мозг объемом в 500–600 кубических сантиметров и были способны передвигаться на двух ногах. Однако датировка давала австралопитекам возраст не больше миллиона лет, а поздние их представители были уже современниками (и, скорее всего, жертвами) африканского обезьяночеловека — телантропа. Поэтому значительной части антропологов казалось, что австралопитеки не могут быть предками человека, их следует рассматривать лишь как модели, показывающие, каким путем мог идти процесс очеловечивания обезьяны.

В результате сложилась довольно стройная концепция, которую назвали стадиальной теорией. Согласно ей, предшественников человека разделяют на три стадии: австралопитеков (или похожих на них существ), архантропов и палеоантропов. На протяжении более чем 500 тысяч лет одна стадия переходила в другую, причем темпы развития все более ускорялись.

Процесс становления человека в популярных статьях и книгах порой рисуют вроде парада, в котором затылок в затылок шагают: впереди человек разумный, а сзади — дриопитек (ископаемая обезьяна, вероятный общий предок шимпанзе и человека).

В целом это не очень похоже на дарвиновскую эволюцию; скорее напоминает ортогенез — целенаправленное стремление к созданию венца творения — человека разумного, гомо сапиенса. Недаром крупнейший антрополог Ф. Вайденрайх был убежденным ортогенетиком, а его коллега по работе над останками синантропа Тейяр де Шарден — финалистом, сторонником телеологического истолкования эволюции.

Впечатляющие находки питекантропа и синантропа в Азии вызвали у большинства антропологов сомнение в справедливости тезиса Дарвина об Африке — родине человечества. Возникли хорошо разработанные теории о центральноазиатском происхождении человека — у нас эту теорию отстаивал П. П. Сушкин, а за рубежом — весьма известный американский палеонтолог Г. Осборн (впрочем, сходные идеи развивал еще в 1889 году французский ученый А. Катрфаж). Хотя обезьянолюди — архантропы — были распространены достаточно широко (телантроп — в южной Африке, гейдельбергский человек или мауэрантроп — в Европе), Азия казалась более вероятным претендентом на родину человечества. Усомнились и в лесном образе жизни наших предполагаемых предков: сухие холодные плоскогорья Центральной Азии казались более подходящими для развития прямохождения, чем тропические леса, откуда выводил человека Дарвин. Правда, австралопитеки жили в Африке также в сухих степях и саваннах, но ведь их считали не прямыми предками человека, а отклонившейся, боковой ветвью.

Весьма смущала многих беспрецедентная скорость эволюции человеческого мозга и высокий уровень развития его у самых отсталых человеческих племен. В этом пункте Уоллес не соглашался с Дарвином: по Уоллесу, душа человека должна иметь божественное происхождение. Ход рассуждений Уоллеса был таков: туземные охотники, с которыми он имел дело на островах Индо-малайского архипелага, не уступали по развитию самым цивилизованным европейцам (как он писал — членам научных обществ), а зачем «дикарю» такой совершенный инструмент? Отбор не создает ненужных вещей, значит, не отбор создал человеческий мозг, а иная, высшая сила. Сохранился экземпляр статьи Уоллеса, читанный Дарвином, с пометками Дарвина на полях. Против душеспасительных доводов Уоллеса творец теории естественного отбора написал звучащее и теперь как крик «Нет!» со множеством восклицательных знаков. Согласно Дарвину, человеческий разум — такое же орудие в борьбе за жизнь, как и острые клыки и быстрые ноги, такое же приспособление к условиям существования, и возникает оно в процессе эволюции тем же путем — выживанием наиболее приспособленного.

И логику и этику Уоллеса нельзя признать безукоризненными. С одной стороны — явная симпатия к «туземцам», редкая в викторианской Британии, с другой — высокомерное похлопывание по плечу, презрительное отношение к примитивной деятельности «дикарей». Зачем дикарю такой же мозг, как и члену научного общества?

В самом деле — зачем? А затем, что каменный топор придумать не легче, чем лазер. Средняя продолжительность жизни белых охотников на слонов оценивалась не больше чем в два года — а ведь они были вооружены крупнокалиберными ружьями. Первобытный же человек, вооруженный лишь копьем, убивал мамонтов тысячами, строил из их черепов с клыками настоящие дома, а некоторые из его секретов мы до сих пор не можем разгадать. Вот один из них: в погребениях человека древнекаменного века (палеолита) под Сунгирем (окрестности г. Владимира) найдены длинные, абсолютно прямые копья из мамонтовой кости. Но бивни мамонта изогнуты. Значит, человек палеолита мог размягчать на время слоновую кость, изгибать ее, а потом возвращать в прежнее состояние! Мы этого уже не умеем делать. Так что Уоллес ошибался: в наши дни человеку, скажем мягко, ограниченных умственных способностей несравненно легче попасть в члены научного общества, чем выжить в эпоху палеолита. Как выразился известный биохимик А. Сент-Дьерди, «мозг — не орган мышления, а орган выживания». Убить саблезубого тигра тобой же изготовленным копьем, пожалуй, труднее, чем решить дифференциальное уравнение.

Однако признать ошибку Уоллеса еще мало. Чем же все-таки была вызвана столь быстрая эволюция человека? Как возникли расы современного человека в наше время, и будем ли мы эволюционировать в будущем? Если будем — то в какую сторону? Кто был прав в определении родины человека, предполагаемого образа жизни его предков и, наконец, возраста человечества, — Дарвин, выводивший человека разумного из третичных обезьян африканского тропического леса, или же его последователи?..

Об этих вопросах и пойдет речь в следующих разделах.

Ранг человека

Каково положение человека в зоологической системе? Решая этот вопрос, мы можем ошибиться двояко: в выборе соседей и в присвоении ранга. Выделяя группу — а человек разумный, населяющий Землю в настоящее время, наряду с вымершим неандертальцем, несомненно, хорошо обособленная группа, — нужно определить ее место в системе (иными словами, указать ближайших родственников), а кроме того, найти ее ранг (то есть решить, как ее называть — видом или родом, семейством или отрядом). Так, например, оригинальное африканское животное трубкозуб представлено в настоящее время одним видом, но сблизить этот вид ни с одним из отрядов ныне живущих млекопитающих не удается и приходится выделять самостоятельный отряд — трубкозубых. Не заслуживает ли и человек такой же степени обособленности?

Человека соратник Дарвина Гексли предлагал выделить в самостоятельное царство Психозоа — наряду с царствами животных и растений. Хотя это огромный скачок по сравнению со взглядами тех, кто считал человека падшим ангелом, с мнением Гексли мало кто сейчас согласится.

По широко распространенному мнению, человек разумный — единственный ныне живущий вид семейства людей — гоминид. Это семейство, наряду с семействами человекообразных обезьян (шимпанзе, горилла, орангутан и гиббон) входит в подотряд человекоподобных отряда приматов. Возникает вопрос: имеем ли мы право выделять самих себя в отдельное семейство и кто из ныне живущих человекообразных нам ближе всего? Гексли ближайшим родственником человека считал гориллу. Дарвин, однако, не соглашался с ним и полагал, что из современных приматов к нам ближе всего шимпанзе. Блестящий немецкий естествоиспытатель и довольно путаный философ Эрнст Геккель (о нем Энгельс писал: «Где он выкопал свой материализм?») сближал человека с орангутаном. Авторитет Геккеля был огромен — именно по его соображениям Дюбуа стал искать в Азии питекантропа и нечаянно нашел его. Однако сейчас орангутана считают наиболее удаленным от человека представителем человекообразных.

Известный английский антрополог А. Кизс (его фамилию у нас иногда пишут Кейт) подсчитал, что у человека и гориллы 385 общих морфологических признаков, у человека и шимпанзе 369, у человека и орангутана — 359. Гиббоны имеют 113–117 общих с человеком признаков и 312 присущи только человеку.

К таким подсчетам следует относиться осторожно, ибо они лишь создают видимость количественного анализа. Напомним, что большинство морфологических признаков полигенно, и обычно мы не знаем, каким количеством генов тот или иной признак определяется. Незнание генетического веса признака может исказить картину родства. Представьте себе банк, который производит операции обмена валют не по курсу, а по количеству знаков — меняет 1 рубль на 1 иену, 1 доллар на 1 фунт стерлингов. Крах такого банка, несомненно, лишь вопрос недалекого будущего. Так и мы в данном случае не знаем генетического курса своих валют (то бишь признаков).

Постараемся определить своих ближайших родственников по тем признакам, о которых мы заведомо знаем, что появление их в фенотипе обуславливается одним геном. Таковы, например, группы крови АВО. Оказалось, что у всех человекообразных имеются группы крови АВ, нулевая группа установлена лишь у шимпанзе (на 123 особи 110 A и 13–0). Широко известный резус-фактор также имеется у обезьян: шимпанзе, например, все резусположительны, а впервые полиморфизм по этому гену обнаружен у макак-резусов.

Антигенный состав крови человекообразных обезьян и человека настолько близок, что кровь шимпанзе и гориллы можно переливать человеку (разумеется, кровь соответствующей группы). Это вызывает сомнения в правомочности выделения особого семейства людей. Межсемейственные переливания крови обычно завершаются разрушением чужих эритроцитов — гемолизом, имеющим нередко смертельный исход.

Группа исследователей из Калифорнийского университета исследовала родство белков сыворотки крови — альбуминов у человека и обезьян, определяя так называемый альбуминовый индекс. Если принять альбуминовый индекс человека за единицу, то чем выше индекс, тем более отдаленным от человека оказывается исследуемый вид. Для гориллы эта величина 1,09, для шимпанзе 1,14, но уже для гиббона 1,28, павиана 2,44, мартышки 2,59. Капуцин — представитель американских широконосых обезьян, отделившихся от общего ствола приматов около 40 миллионов лет назад, имеет индекс 5, а примитивный примат лемур — 18.

Но здесь мы рискуем впасть в ошибку. Система, построенная по немногим признакам, почти всегда оказывается искусственной. Полиморфизм гемоглобинов человека настолько велик, а отличия гемоглобинов человека и гориллы так ничтожны, что можно биться об заклад, что на Земле имеются люди с гемоглобином гориллы. Но от этого они не перестают быть людьми.

Есть ли способ непосредственно сравнивать генотипы исследуемых организмов, определять процент сходных генов? Такой метод был бы объективным и абсолютным критерием родства.

Оказывается, такой метод имеется. Он разработан 10 лет назад американскими биохимиками Б. Хойером, Э. Болтоном и Б. Маккарти и называется методом молекулярной гибридизации. Принцип его несложен. Как вы помните, ДНК в норме двуцепочечна. Это двойная спираль, половинки которой скреплены водородными связями. Если мы повысим температуру до 100°, молекулы ДНК в растворе распадаются на половинки (такой процесс именуется денатурацией).

При понижении температуры начинается обратный процесс — ренатурация. Водородные связи вновь становятся стабильными, и комплементарные половинки ДНК, сталкиваясь в растворе при хаотическом тепловом движении, снова образуют двойные спирали.

А теперь самое интересное. Денатурированную ДНК можно обездвижить (проще всего это достигается осаждением на фильтре из нитроцеллюлозы), чтобы она не восстанавливала свою структуру, а затем пропустить через фильтр раствор ДНК другого вида, меченной радиоактивным изотопом (углеродом, тритием или фосфором). Тогда на фильтре образуются гибридные молекулы ДНК, одна половина которых принадлежит одному виду, а другая — другому. Ясно, что чем больше у сравниваемых видов сходных генов, тем выше процент присоединения метки. Положим фильтр в жидкий сцинтиллятор и подсчитаем на счетчике число вспышек на единицу времени — и это будет показатель родства геномов, не подверженный влиянию конвергенции.

При Московском университете есть лаборатория биоорганической химии, в которой Андрей Николаевич Белозерский основал отдел эволюционной биохимии (после безвременной кончины Андрея Николаевича отдел возглавляет его ученик А. С. Антонов). В этом отделе метод молекулярной гибридизации наряду с другими широко используется для выяснения родственных взаимоотношений между разными группами организмов — от штаммов холерных вибрионов до лилий и ландышей, акул и осетров, медведей и кашалотов.

Первые наши попытки применить метод молекулярной гибридизации как объективный критерий родства в ряде случаев привели к резко отличающимся от общепринятых в систематике результатам. Например, осетровые рыбы оказались не подклассом костных рыб, а вполне самостоятельным классом, равноценным хрящевым и костным рыбам. Родство между осетровыми и прочими рыбами того же порядка, что и родство между курицей и коровой, черепахой и карпом. Некоторые систематики встретили наши работы, что называется, «в багинеты». Основным доводом было то, что метод молекулярной гибридизации погубит устоявшуюся классификацию, нарушит стройную соподчиненность рангов за счет дробления групп — и системы станут неудобными.

Да, но ведь эволюция не ставила перед собой цель — облегчить работу систематикам! К тому же метод молекулярной гибридизации не только дробит группы, но и объединяет их, в чем вы сейчас убедитесь на примере родства обезьян и человека.

Прекрасно понимая значение открытого ими метода, сотрудники группы Маккарти поставили опыты по молекулярной гибридизации ДНК человека и обезьян. Результаты оказались весьма значительными, настолько, что авторы — Мартин и Хойер — не рискнули сделать из них систематических выводов. Именно, у человека и шимпанзе 91 % сходных генов, у человека и гиббона — 76 %, у человека и макаки-резус — 66 %.

Анализ всех опытов по молекулярной гибридизации ДНК позвоночных позволяет установить, что внутри семейства процент сходных генов не ниже 75, и лишь межсемейственная гибридизация дает цифры более низкие (до 45 %). Вывод, в сочетании с данными других опытов, один: человека, наряду с шимпанзе и гориллой, надо объединить в одно семейство и, если уж быть логичным до конца, в один род. Более того, шимпанзе и горилла гораздо ближе к человеку, чем к орангутану. Зачем же их отделять от первого и сближать с последним?

Такое заключение может вызвать ужас и негодование у некоторых читателей. Когда дело доходит до нас самих, трудно быть до конца логичными. Субъективизм в построении системы весьма удобен: он делает возможным компромиссы и сглаживает различия между точкой зрения автора и общепринятыми мнениями. Увы, сухие цифры, выбиваемые на ленте счетчика радиоактивности, компромиссов не допускают. Прежняя классификация сохраняла подобающую человеческому достоинству дистанцию между человеком и обезьяной. Но я все же задам вопрос: почему быть в одном подотряде с обезьянами допустимо, а в одном семействе — зазорно? Или же в каждом из нас сидит чеховский отставной поручик из села Блины-Съедены, который писал ученому соседу: «Если бы мы происходили от обезьяны, нас бы водили по ярмаркам цыгане»? Все наши успехи — от первого костра до ядерного реактора — не умаляются, если мы признаем большее свое родство с обезьянами, чем это было до сих пор.

С четырех на две

Ф. Энгельс в своей замечательной работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» недаром подчеркивал важность возникновения прямой двуногой походки, высвободившей передние конечности для трудовой деятельности. Каким же путем возникла двуногость?

В настоящее время большинство антропологов принимает, что общие предки человека и человекообразных обезьян вели древесный, а не наземный образ жизни, но не были так специализированы, как современные гиббоны. Среди обезьян Старого Света практически нет таких, которые бы не спускались на землю, хотя бы ненадолго. Отделение идущей к нам ветви от общего ствола обезьян произошло, скорее всего, не позже олигоцена, 28 миллионов лет назад.

Древесная жизнь оставила предкам человека неплохое наследие. Крупнейший наш антрополог Я. Я. Рогинский подчеркивает, что наиболее «умными», с большим относительным весом мозга являются ластоногие, китообразные (особенно дельфины) и обезьяны. Причины понятны: представители этих групп живут в трех измерениях, а не на плоскости, как наземные млекопитающие. Быстрое перемещение в трехмерном пространстве требует весьма высокого развития нервной системы. Мозг выдры, например, относительно к весу тела значительно больше, чем мозг прочих представителей семейства куньих.

Этого мало: относительный вес мозга значительно выше у тех животных, которые имеют цепкие передние конечности, приспособленные для исследования окружающей среды, или же их аналоги — хобот слона, издавна и заслуженно называемого умным животным, или цепкий хвост южноамериканской паукообразной обезьяны — коаты. Среди широконосых обезьян Нового Света, в общем примитивных, коата выглядит явным интеллигентом — и именно потому, что обладает «пятой рукой».

В период сухого климата пояс сухих тропических степей — саванн начал наступление на влажные тропические леса. Одни из человекообразных отходили вместе с лесом, другие начали осваивать новую экологическую нишу. Было бы, однако, большой ошибкой считать, что переход к жизни в степях и был причиной прямохождения. Все современные наземные обезьяны — четвероногие (например, павианы или же мартышка-гусар). Гусар в галопе развивает скорость до 50 километров в час! Что там гусар — горилла, опираясь в беге на передние конечности, легко догоняет человека. Мы не знаем ни одного животного, ставшего двуногим при переходе в новую нишу.

Дело в том, что прямохождение в общем-то биологический нонсенс. Оно крайне невыгодно энергетически, не позволяет достигнуть высоких скоростей. Более того, возникновение его у наших предков привело к до сих пор трудно разрешимым противоречиям, кое-как скомпенсированным последующей эволюцией. Роды для женщины мука, в отличие от четвероногих. Это понятно: крепкие крестцово-седалищные связки фиксируют таз, что необходимо для прямохождения, но лишают подвижности крестец, затрудняя роды. Длительное стояние, ношение тяжестей очень утомляет человека, приводя порой к плоскостопию и расширению ножных вен. У всех четвероногих внутренности давят лишь на стенку живота; у нас — друг на друга и на таз. Следствием этого могут быть грыжи и аппендициты, выпадение и опускание матки и т. д. и т. д., короче, к прямохождению мы явно не успели приспособиться до конца.

Читатель может возразить: если двуногость — биологический нонсенс, то как же кенгуру, тушканчики и ряд других грызунов? Они действительно передвигаются на двух задних конечностях, но не ходьбой, а прыжками. Прыжки более экономичны энергетически. Только гигантские динозавры мезозойской эры ходили на двух ногах, но имели опору — мощный хвост, превращавший их тело в треножник.

Мы можем заключить, что прямохождение было вызвано тем, что передние конечности были заняты другой функцией. Птицы ходят на двух ногах, потому что передние конечности у них заняты полетом. Чем же были заняты передние конечности наших предков? Ответ один — орудиями.

Столь раннее возникновение орудийной деятельности звучит парадоксом. Вспомним, однако, наблюдения японского ученого М. Каваи. Каваи наблюдал популяцию мартышек на небольшом острове. На его глазах обезьяны научились мыть в море бататы и более того: «Они научились также мыть в воде специально для них рассыпаемые в песке пшеничные зерна. Сначала терпеливо выуживали каждое зерно из песка. Позднее, набрав полную горсть песка с зернами, окунали ее в воду. Песок опускался на дно, а легкие зерна всплывали. Оставалось только собрать зерна с поверхности воды и съесть». Когда передние конечности заняты, поневоле приходится ходить на двух йогах, — и все это произошло на протяжении одного поколения.

Птица, применяющая орудие. Галапагосский дятловый вьюрок, добывающий насекомых из щелей колючкой кактуса.

Само по себе использование предметов как орудий еще не говорит о рассудочной деятельности и встречается в животном мире достаточно широко. Не только шимпанзе, но и павианы используют для защиты камни и палки. Я уже упоминал о дятловом галапагосском вьюрке, выковыривающем насекомых из щелей зажатой в клюве кактусовой колючкой. Африканские стервятники разбивают яйца страусов камнями; так же расправляется морская выдра — калан с морскими ежами. Но только наши предки в игре со Средой поставили беспрецедентный по дерзости эксперимент, целиком связав шансы на выживание с постоянным употреблением орудий: стервятник может улететь от врага, выдра может нырнуть в воду, а для наших предков орудия были не только способом добывания пищи, но и способом защиты.

Пора уже назвать время, место и участников действия. Время — не позже 9 миллионов лет назад; именно этот возраст дают зубу, найденному недавно в Кении у озера Баринго. Место — экваториальная и северная Африка, быть может, Средиземноморье и Малая Азия. Участники действия — австралопитеки — не поздние современники обезьянолюдей, ставшие, по всей вероятности, жертвами последних, а ранние, значительно менее специализированные. То, что австралопитеки были двуногими, общепризнано. Об этом убедительно свидетельствует строение тазовых костей. Объем мозга их немного превышал таковой у гориллы (в среднем чуть больше 500 см³), но австралопитеки были гораздо меньше — вряд ли вес их был больше 50 кг, в среднем это были некрупные существа, много меньше современных пигмеев.

Двуногое, хождение в открытых степях повлекло за собой целый ряд изменений. По всей вероятности, уже на этой стадии начался процесс потери волосяного покрова. Дарвин объяснял его действием полового отбора — тем, что самки перешедших к жизни в новых условиях приматов предпочитали безволосых самцов. Однако мы не знаем и никогда не узнаем, каковы были вкусы разборчивых красавиц доплейстоценовой эпохи. Скорее всего, волосяной покров, нужный во влажном тропическом лесу, оказался вредным в сухих, накаленных солнцем саваннах. Как образно пишет Рогинский, предок человека оказался в «теплой шубе», которую необходимо было снять. Рецессивные аллели генов, приводящие к недоразвитию волос на теле, проявляясь в гомозиготах, поддерживались отбором, а волосатые гетерозиготы, неспособные к быстрому бегу из-за перегрева, переваривались в желудках саблезубых тигров. Эстетический эффект этого процесса был побочным.

Клыки австралопитеков были меньше, чем у человекообразных обезьян, и не могли служить оружием, что лишний раз подтверждает использование орудий.

Какими же орудиями пользовались предки человека? Первооткрыватель австралопитеков Р. Дарт нашел в слоях с их костями пробитые, обычно в районе левого виска (из чего следует, что удар наносился правой рукой), черепа павианов и рядом — бедренные кости крупных копытных, сплющенные на концах. Дарт полагал, что основными орудиями австралопитеков были, помимо необработанных (подчеркнем это особо) камней и палок, крупные кости, челюсти и рога антилоп. Более того, вместе с останками австралопитека, названного прометеевым (в честь титана Прометея, давшего людям огонь), ом нашел следы огня. Поверить в то, что наши предки уже на этой стадии использовали огонь, трудно, но, как указывает антрополог С. А. Семенов, высшие обезьяны огня не боятся. Шимпанзе в опытах доставали фрукты из огненного кольца, а если на руке загорались волосы, они спокойно тушили их другой рукой.

Правда, прометеев австралопитек жил поздно, в эпоху, когда уже существовали архантропы. Но не исключена возможность, что «прорыв к разуму» осуществлялся в нескольких ветвях эволюции и нашим непосредственным предкам просто повезло больше других. Та линия, которая завершилась нами, эволюционировала быстрее других и подавила их. Не будь конкуренции со стороны непосредственных предков человека, прометеев австралопитек в конце концов мог бы стать разумным существом.

Можно ли считать австралопитеков людьми? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Они не изготовляли орудий, а использовали в качестве их подобранные в природе предметы. Трудовая же деятельность разумного существа — это изготовление орудия труда не естественными органами — зубами и пальцами, а другими предметами. Для шимпанзе, например, такая задача непосильна.

И однако именно на «стадии австралопитеков» возникли в зачаточном виде все достижения, которые мы считаем своими. В первую очередь — орудийная коллективная деятельность, дальнейшее развитие которой привело к превращению стаи обезьян в примитивное человеческое общество. Несомненно, убить крупное животное вроде антилопы или отбиться от нападения саблезубого тигра примитивными орудиями можно было лишь сообща. Кроме того, стая австралопитеков, естественно, нуждалась в обмене информацией между ее членами. Так должна была возникнуть вторая сигнальная система — язык.

Многочисленные попытки приучить шимпанзе произносить слова не увенчались успехом, может быть, потому, что гортань обезьяны для этого неприспособлена. Обезьяны издают свойственные им звуки «на вдохе», а не «на выдохе», как это делаем мы. В последнее время появились сенсационные сообщения об успешных попытках научить шимпанзе азбуке глухонемых; если они подтвердятся, это может означать одно: у весьма древних наших предков уже существовали зачатки склонности к абстракции, и некоторые из австралопитеков могли иметь что-то вроде языка, пусть сверхпримитивного.

Я умышленно говорю об австралопитеках во множественном числе: их было несомненно несколько видов, если не родов. Описанный южноафриканским палеонтологом Р. Брумом парантроп был явно растительноядной формой с мощными коренными зубами, истертыми жесткой растительностью, Парантроп (теперь его называют чаще австралопитеком мощным), по-видимому, не применял орудий. Эта ветвь отклонилась от генерального направления «очеловечивания». По образу жизни растительноядные австралопитеки напоминали, вероятно, современных горилл. Одновременно с ними существовали и всеядные, хищные формы. Эволюция прямоходящих обезьян пошла несколькими путями — и на одном из них, приблизительно 3 миллиона лет назад, было изготовлено первое каменное орудие.

Люди или животные?

В превосходном фильме Стэнли Кубрика «Космическая одиссея» дается гениальное по краткости изображение человеческой эволюции. Обезьяночеловек смотрит на кость, которой только что убил врага, и вдруг понимает, что это оружие (или орудие). Он в восторге подбрасывает кость вверх, она взлетает — и превращается в космический корабль. Мы переносимся в 2001 год нашей эры.

Это очень впечатляюще и красиво, хотя и не совсем точно. Человек начинается с изготовления орудий, а не с использования в качестве их каких-либо предметов. Вспомним слова Ф. Энгельса: «Ни одна обезьянья рука не изготовила когда-либо хотя бы самого грубого каменного ножа»[13]. Поэтому рубежом развития разума должно быть появление в земных слоях каменных орудий (дерево в отложениях не сохраняется). Самые древние, самые примитивные орудия искали давно и присвоили им название эолитов (камней зари, то есть зари разума) до того как нашли. Еще аббат Буржуа доказывал в 1863 году, что кремни, найденные им в олигоценовых отложениях, обработаны человеком. Впоследствии, однако, оказалось, что эолиты «обработала» текучая вода и увлечение ими сошло на нет.

Древнейшие орудия, изготовленные человеком («галечная» культура).

Иное дело так называемая «галечная» культура, следы которой были обнаружены в Африке еще в 20-х годах нашего столетия. Это гальки из кварца или лавы, несомненно обработанные сколами под острым углом (природные изломы такими не бывают) и превращенные в режущие или рубящие орудия. Их характеризуют три особенности:

1) необыкновенная примитивность; по сравнению с ними ручные рубила архантропов кажутся верхом совершенства;

2) разнообразие, отсутствие повторяющихся форм. Некоторые кажутся брошенными после однократного использования;

3) феноменальная древность — первые из них (пока первые!) открыты в районе озера Рудольф в слоях, отложенных более двух с половиной миллионов лет назад. Они в пять раз древнее орудий архантропов.

Кто же изготовлял их? Лишь в последнее время мы получили ответ на этот вопрос!

Наиболее известна олдовайская или олдованская «галечная» культура, названная так по месту обнаружения — ущелью Олдовай (Танзания). После многолетних раскопок знаменитый английский антрополог Луис Лики обнаружил в 1959 году в слое, имевшем возраст 1,75 миллиона лет, галечные орудия и останки существа, названного зинджантропом (зиндж — арабское название Африки, антропос — человек). Однако череп зинджантропа был примитивен, и объем его мало отличался от обычного для австралопитековых (530 см³). Поражали огромные коренные зубы (Лики дал находке фамильярное название «щелкунчик») и необычайно развитые скулы.

Десять лет спустя сын Луиса Лики — Ричард Лики нашел в районе озера Рудольф череп весьма схожего существа, но на 800–900 тысяч лет более древнего. Там же нашлись и режущие обломки базальта того же возраста. Но их уже никто не приписывал зинджантропу — тот оказался заурядным австралопитеком.

Через год после открытия зинджантропа Луис Лики нашел в том же Олдозайском ущелье, но в слоях более древних — около двух миллионов лет — останки существа, гораздо более прогрессивного по объему черепа и строению конечностей. Сначала его называли презинджантропом, но потом повысили в ранге, переведя в род гомо габилис, человек умелый. По-видимому, ему и принадлежат изделия «галечной» культуры. Если это так, то габилис изготовил орудия у озера Рудольф 2,6 миллиона лет назад, если не раньше.

Череп древнейшего человека, найденный Лики-младшим в окрестностях озера Рудольф. Около трех миллионов лет назад обладатель этого черепа изготовлял примитивнейшие орудия «галечной» культуры.

Тем самым возраст человека значительно увеличился. Древнейшие архантропы с Явы имеют возраст лишь 700 тысяч лет, а габилис более чем втрое древнее. Темпы эволюции человека становятся более или менее приемлемыми, не представляющими исключения среди других млекопитающих. Медведи, например, в четвертичном периоде эволюционировали много быстрее.

Л. Лики в содружестве с учеником и преемником Дарта Ф. Тобайасом и Дж. Нэйпиром исследовал кусок нижней челюсти, две теменные кости, кисть, стопу и ключицу — то, что осталось от габилиса. Как и австралопитек, габилис был прямоходящим существом с оригинальными руками, в которых причудливо сочетались человеческие и обезьяньи признаки. Но объем мозга у него был значительно — приблизительно на 100 см³ — выше, чем у среднего австралопитека (652 см³).

В 1973 году мир облетела потрясающая сенсация: младший Лики нашел у озера Рудольф останки творца базальтовых орудий, близкого к габилису! Самые древние имели возраст в 2,9 миллиона лет. Это в четыре раза больше возраста яванских обезьянолюдей! Но, как писал еще Дарвин, в палеонтологии можно доверять лишь положительным данным. Находка Лики говорит о почти трехмиллионной древности рода «человек», но где гарантия, что габилисы с озера Рудольф были первыми? Корни человека явно уводят нас все дальше и дальше в третичный период — согласно тому же Дарвину[14].

Вокруг габилисов в научной литературе вспыхнула оживленная дискуссия. Люди это или животные? Как в известном романе французского писателя Веркора, столкнулись противоположные мнения. Любознательный читатель может ознакомиться с примером такой дискуссии в № 2 журнала «Природа» за 1973 год: там со счетом 5: 2 «победили» сторонники человеческой природы габилиса. К сожалению, в науке проблемы голосованием не решаются. Хотя аналогичный казус в антропологии был: в 1895 году на Лейденском конгрессе голосованием решали — куда отнести питекантропа.

Что и говорить, доводы в пользу габилиса как первого человека весьма веские. Он не только применял орудия, как австралопитек, но и сам изготовлял их (напомню слова Энгельса, сказанные по этому поводу). Противники приема габилиса в род «Человек» указывают на весьма большое сходство его с австралопитеками, малый объем мозга. В частности, они говорят о том, что мозг австралопитеков имел гладкую сферическую поверхность (на внутренней стороне черепа нет отпечатков лобных и теменных долей). Однако череп габилиса дошел до нас в весьма фрагментарном состоянии, а использовать в качестве довода в споре лучше сохранившиеся черепа австралопитеков нельзя (тогда мы автоматически придем к выводу, что габилис — не человек). Австралопитеки, в частности, зинджантроп, по-видимому, служили добычей габилису и были в конце концов вытеснены им в южные районы Африки, где дожили до появления архантропов.

А может быть, они дожили и до появления современных людей? Среди населения Южной Африки до сих пор ходят легенды о том, что в самых диких горных лесах живут загадочные рыжие человечки — агогве. Некоторые охотники клянутся, что видели их, — по описанию агогве разительно схожи с австралопитеками, образ которых можно восстановить по скелетным останкам (за исключением цвета волос, разумеется).

Что же было после габилиса? Когда и где возникли обезьянолюди — архантропы типа яванского и китайского? В 1961 году французский палеонтолог Ив Коппен открыл в весьма древних озерных отложениях на севере Республики Чад фрагмент черепа загадочного примата, которого он сначала назвал Чадантроп супруги (в честь своей жены Франсуазы Коппен, обнаружившей кости). Кстати, зинджантропа обнаружила тоже жена Луиса Лики — Мэри Лики (но более практичный Лики назвал находку в честь мецената Бойса, финансировавшего экспедицию). По-видимому, антропологам полезно брать в экспедиции жен.

Но мало дать находке название — нужно еще и определить ее положение в системе. Коппен долго колебался, считать ли чадантропа прогрессивным последним австралопитеком или примитивным первым питекантропом, и в конце концов пришел к соломонову решению, объявив его промежуточным звеном между архантропами и австралопитеками. Это могут подтвердить лишь последующие более полные находки. Однако уже сейчас известно, что обезьянолюди типа яванских жили и в Африке — телантроп в южной и атлантроп в северной; что же касается олдовайского питекантропа, то он был найден в том же ущелье, что и зинджантроп и габилис, но в слоях на миллион лет моложе. Вероятно, они были современниками древнейших азиатских обезьянолюдей.

Не пора ли вернуться к мнению Дарвина об африканском происхождении человека? По-видимому, так и будет — если будут найдены на африканском континенте останки питекантропов древнее азиатских. Указания на это уже имеются.

Итак, Дарвин (в который раз!) оказывается ближе к истине, чем его последователи. Род человеческий скорее всего имеет африканское происхождение и много древнее, чем считалось раньше. Справедливо, по-видимому, и утверждение Дарвина об отборе, как причине «очеловечивания». В самом деле, что было движущей силой эволюции австралопитека к габилису и габилиса к питекантропу? Вряд ли мы ошибемся, если признаем, что это был жесткий отбор особей, лучше владеющих руками и мозгом, отбор на повышение роли орудийной, разумной деятельности, на превращение стаи обезьян в общество примитивных людей. Борьба за существование могла иметь разные формы. Популяции, лучше изготовляющие орудия и более умело использующие их, вытесняли отстающих в развитии в бесплодные районы.

Однако борьба могла принимать на всем протяжении человеческой истории более жестокие формы, как мы увидим из следующего раздела.

Эволюция и диета

Как писал Ф. Энгельс, «…человек не мог стать человеком без мясной пищи, и если потребление мясной пищи у всех известных нам народов в то или иное время влекло за собой даже людоедство… то нам теперь до этого уже никакого дела нет»[15].

Утверждение Энгельса звучит несколько парадоксально и может вызвать обвинение в ламаркизме. К тому же мы знаем целые народы, питающиеся практически одним мясом (эскимосы) и живущие на строгой вегетарианской диете (индусы). И те и другие принадлежат к одному виду, и умственные способности у них одинаковы. Не придавал ли Энгельс пище большее значение, чем она заслуживает?

Нет, дело обстоит гораздо сложнее. Энгельс, во многом интуитивно, но совершенно правильно, подметил значение мяса.

Теперь мы знаем то, что не знали в XIX веке: человеку, как и другим млекопитающим, нужны незаменимые аминокислоты, синтезировать которые его организм не может (например, лизин). Содержание незаменимых аминокислот в растительной пище далеко от оптимального. Чтобы получить необходимую норму, нужно съесть очень много растений. В диких, неокультуренных растениях (мы здесь не говорим, например, о плодах бобовых, богатых белком) незаменимых аминокислот очень мало. Жизнь превращается в непрерывное поедание, ни на что другое времени уже не остается.

Что это так, доказывают блестящие наблюдения американского зоолога Г. Шаллера. Шаллер 20 месяцев наблюдал за горными гориллами во влажных горных лесах Африки, встречался с ними каждый день и каждую особь в стае узнавал в лицо (для удобства присваивая им клички: Джи-Джи, Папаша, Кривомордая). Такую работу иначе как подвигом назвать нельзя — ведь до его исследований горилл считали свирепыми созданиями, способными на все худшее. На деле они оказались весьма спокойными и миролюбивыми. Проснувшись, они немедленно начинали поедать в неимоверных количествах всевозможную зелень — молодые побеги бамбука и крапиву, крестовник и подмаренник (более ста разных видов растений). Птенцов, птичьи яйца и мелких животных они никогда не трогали (хотя в неволе они могут есть мясо). Набив до отказа свои громадные животы, они устраивали «мертвый час», после чего снова начинали есть, чтобы не остаться голодными на ночь.

Такая жизнь явно не способствует развитию разума. Иное дело — шимпанзе. Они питаются в основном более калорийными плодами и при случае оказываются настоящими хищниками. Шаллер описывает ужасный случай, когда шимпанзе отнял у негритянки, шедшей в лес, ребенка и убил его. Если лесные шимпанзе ограничивают свое меню плодами, цветами, листьями и улитками, шимпанзе разреженных лесов, переходящих в саванны, несравненно более агрессивны. Вооруженные дубинами, они нападают даже на леопардов. Такая жизнь оставляет шимпанзе значительно больше досуга — они не пережевывают весь день малокалорийную растительную жвачку, а охота на дичь стимулирует отбор на сообразительность.

Джейн Гудолл, сделавшая для изучения шимпанзе не меньше, чем Шаллер для изучения горилл, неоднократно наблюдала, как шимпанзе убивают и съедают поросят диких кабанов, молодых антилоп и обезьян других видов, причем порой далеко не безобидных, таких, как павианы.

При дележе добычи соблюдается строгий ритуал: первым ест самец, добывший ее, хотя бы он и не занимал первое место по иерархии в стае, и лишь когда он насытится, начинается раздел, сопровождаемый ожесточенной дракой. Любопытно, что в то время, когда шимпанзе считали безобидными поедателями плодов, лишь иногда разнообразящими свою диету птенчиком, автор бесчисленных ремесленнических поделок о Тарзане Берроуз весьма точно описал подобную сцену. Интуиция писателя порой оказывается ближе к истине, чем логические выкладки ученого — позже мы еще раз убедимся в этом.

Австралопитеки, вооруженные дубинами, костями и рогами антилоп, были, по-видимому, еще более хищными, чем шимпанзе. Но выделившийся из них габилис со своими кремневыми орудиями оказался для них опасным противником. Несомненно, на этой стадии и возник каннибализм, черной тенью прошедший через всю историю человечества.