«ГОЛОСУ РОДИНЫ — ОТКЛИК В МИРЕ»

Из открытой форточки повеяло предрассветной свежестью. В далекие времена, когда Берек о большом городе еще понятия не имел, эта зоревая свежесть проникала в их комнатушку вместе с голосистым пением петуха. Он завернулся в одеяло и снова попытался заснуть. Но вскоре солнце погладило его по лицу и пригласило взглянуть хотя бы на то немногое из даров природы, что перепадает на долю большого города, — на мягкое светлое утро наступающего дня.

Кто-то по-кошачьи тихо, должно быть на цыпочках, прошел по коридору мимо дверей. Видно, человек чуткий. Воспитанные люди щадят покой других. Для Берека утро всегда было лучшим временем, когда можно поразмыслить над предстоящим делом, посоветоваться с самим собою.

Ему вспомнились где-то недавно прочитанные строки: «Тот, кто сторонится радостей, подобен покойнику, осужденному на вечное странствование, ибо даже умалишенный может иногда развеселиться и пуститься в пляс…» И такие, как он, Берек, тоже, конечно, имеют право на радость. Это вовсе не значит, что надо забыть все, что происходило в мире, и примириться с тем, что в нем сейчас происходит. Нет, нельзя глядеть на мир сквозь розовые очки, но не следует и закрывать глаза на все хорошее.

Берек опустил ноги с кровати, привычно пошарил ими по коврику, но ничего не нашел. Наспех собравшись в дорогу, он забыл прихватить с собой тапочки. Невелика беда: пройдется босиком по комнате и, как в былые времена, ощутит приятную прохладу пола. Правда, тогда это был земляной пол, а теперь вощеный паркет. И он сделал несколько размашистых шагов, распахнул створки и по пояс высунулся в окно.

Пичужка с черными крапинками на белой головке испугалась и, взмахнув крылышками, взмыла ввысь, сделала несколько петель, на мгновение как бы застыла и возвратилась на ветку.

Только теперь Берек заметил, до чего тщательно прибрана комната. Он принял душ, побрился, достал свежую сорочку, цветной карманный платочек и стал одеваться. Сейчас он совершит небольшую утреннюю прогулку, позавтракает и снова отправится той же дорогой, что и вчера, на судебный процесс.

— Гутен морген, герр Шлезингер, — приветствовал Берека хозяин отеля, когда тот спускался по ступенькам.

— Гутен морген, герр Гутенберг.

— Как вам спалось? Некоторые жильцы не любят, когда к ним в окно проникает утреннее солнце.

— Все в лучшем виде, герр Гутенберг. Солнце мне всегда по душе.

— Извините, что вчера так получилось с ужином. Я просто не уточнил, будете ли вы у нас питаться. Для жильцов отеля накрывают специальные столики. Вы можете заранее заказать то, что вам нравится. При желании вам принесут еду в номер. Два столика еще свободны. Занимайте, какой хотите.

— Благодарю, герр Гутенберг.

— Не за что. Так у нас заведено.

— Могу ли я пригласить вас позавтракать со мной?

— Сегодня я и без завтрака сыт. Впрочем, чашку черного кофе… Хотите посмотреть свежие газеты? «Вестфаленпост», «Гейматнахрихтен», «Виртшафтланд». Пожалуйста, у нас вы еще можете их получить. В городе, думаю, уже распродали.

— Произошло что-нибудь чрезвычайное?

— В мировом масштабе нет. Но у нас, в Хагене, такое не часто случается. Вы видите снимки в «Вестфаленпост»? Сверху — «На скамье подсудимых», внизу — «Председатель окружного суда Штракке». Сколько лет я читаю «Вестфаленпост» и только теперь оценил значение постоянного девиза газеты: «Голосу родины — отклик в мире». Конечно, грешно иметь что-нибудь против того, чтобы о твоем родном городе писали и говорили как можно больше. Но такие новости его не красят. — Гутенберг огладил свою длинную седую бороду и, попросив прощения у герра Шлезингера за то, что вынужден на короткое время его оставить, удалился.

Берек надел очки, взглянул на фотографии, сделанные перед заседанием суда, и стал читать.

«Гейматнахрихтен» за 7 сентября 1965 г.

«Курьез на Собиборском процессе: обвиняемый Курт Болендер официально все еще числится умершим.

Хаген. Начавшийся вчера в Хагенском окружном суде процесс по делу об уничтожении 250 000 евреев в лагере смерти Собибор (Польша) в рамках «акции Рейнгард» (так называемое «окончательное решение еврейского вопроса») находился в центре внимания общественности.

Печать, телевидение, немецкие и зарубежные радиостанции широко комментируют первый день процесса. Необычный курьез всплыл уже в самом начале. Курт Болендер, один из двенадцати обвиняемых, скрывавшийся после войны сперва в Австрии под именем Бреннер, потом в Гамбурге как Курт Вильгельм Фале, официально зарегистрирован как умерший. Заявление о его смерти, не аннулированное и поныне, сделала его бывшая жена. Когда речь зашла о пенсии для него самого, Болендер снова воскрес.

Сегодня в 9 часов 15 минут суд будет продолжен».

«Виртшафтланд» за 7 сентября 1965 г.

«Удалось выявить лишь 28 бывших узников, разбросанных ныне по всему свету. Начиная с октября они будут давать показания на судебном процессе в качестве свидетелей».

«Строго говоря, на скамье подсудимых он и не сидит, так как официально Курт Болендер мертв. Его жизненный путь начался 53 года назад в Дуйсбурге. Достигнув зрелого возраста, вступил в штурмовые отряды. В 1939 году, по его словам, был призван в СС. После войны зарегистрировался у сельского писаря в горном селении Штейермарк под фамилией Бреннер. Почему Бреннер? Болендер, нисколько не смущаясь, объясняет выбор этой фамилии довольно просто: «Таково было мое прежнее занятие. Не мог же я так легко его забыть».

Все это приведено в отчете Вернера Дидерихса о первом дне судебного процесса. Короткие и острые заголовки метко характеризуют пятерых обвиняемых, допрошенных накануне на процессе:

Умерший — Болендер.

Доброволец — Френцель.

Замещающий отпускников — Дюбуа.

Прислужник евреев — Фукс.

Протеже двоюродного брата — Иттнер.