Июнь Молотилка
Июнь
Молотилка
Бум-бух-бах-крак!
Зуб большого акрокантозавра сломался, обнажив нерв. Он бросил маленького бронированного динозавра, которого только что пытался проглотить.
Бах-бабах!
Ай! Он снова вздрогнул от острой боли, пронзившей голень там, куда ударил шип броненосца.
Бух-бах-бах! Маленький динозавр был словно огромная колючая сосновая шишка, состоящая из костей и мышц со встроенным мотором внутри. Акрокантозавр отступил. Его голень жгло после десятка ударов острыми шипами.
Бам-бух-бам! Детеныш гастонии выгнулся дугой, забрасывая акрокантозавра комьями грязи.
«Бесполезно, игра не стоит свеч», — подумал акрокантозавр.
Ему совсем не нравились даже лакомые кусочки, если они заставляют его истекать кровью как снаружи, так и изнутри. Ему уже приходилось целиком заглатывать крокодилов. Их зубчатые хребты слегка ранили его глотку, но этот закованный в панцирь демон был просто ужасен.
Сломанный зуб болел. Это был здоровый и крепкий зуб, которому еще рано было выпадать. Нет никаких проблем, если зубы выпадают вовремя, когда приходит их срок. Корень расшатывается, нервы и сосуды иссыхают, и новый растущий зуб просто вытесняет умерший из челюсти.
Но маленький монстр изо всех сил ударил по зубам акрокантозавра изнутри пасти, когда тот уже готов был проглотить добычу.
Несколько совершенно здоровых зубов треснули.
Акрокантозавр отступил еще, потом бросился вперед и с разбегу попытался пнуть гастона, однако маленький динозавр так низко припал к земле, что акрокантозавр промахнулся и наступил на его панцирь, вдавив динозавра в землю. Бульк! Гастон выдул ноздрями пузыри жидкой грязи.
Акрокантозавр пришел к заключению: эти сосновые шишки — не еда. Ему совсем ни к чему был этот противный деликатес. После наводнения по берегам реки валялись сотни тонн мяса.
Тысячи динозавров, измученных и слабых, застряли в лесных чащобах и зарослях саговника. Раздолье для хищника.
После того как разочарованный акрокантозавр удалился, детеныш гастонии поднялся на ноги и принюхался. Гастоны не столь умны, как рапторы. Как у большинства травоядных динозавров, у гастона средних размеров мозг, почти такой же, как у крокодила одинаковой с ним величины. Намного меньше, чем у дейнониха или ютараптора. Травоядным не приходится решать такие сложные задачи, какие каждый день выпадают на долю хищника. Гастону не нужно преследовать добычу, он просто обгладывает саговники и хвойную поросль — а эта добыча не пытается сопротивляться или убегать.
Детеныш гастонии знал всего несколько вещей, но знал их очень хорошо: питаться надо правильными растениями. Избегать ядовитых (система определения от рождения запрограммирована в его обонятельных центрах). Держаться подальше от разрушающихся скал и падающих камней (большинство наземных позвоночных рождаются со страхом перед крутыми склонами).
И колотить изо всех сил во все стороны, если тебя потревожат.
Поскольку все уязвимые уголки его тела были защищены прочными костяными пластинами с острыми шипами, непрерывные сильные удары были очень действенным средством в большинстве угрожающих ситуаций. У гастона была короткая, но сильная шея с крепкими мышцами, способными поворачивать бронированную голову из стороны в сторону. Тело было настолько широким и низким, что хищникам приходилось потрудиться, чтобы перевернуть его на спину. А длинный хвост приводился в движение самыми сильными мышцами (по сравнению с весом тела) среди всех динозавров.
Молотить во все стороны не переставая было простым и успешным методом защиты гастоний и их предков вот уже тридцать миллионов лет, с тех пор как в Юрском периоде появился первый представитель отряда анкилозавров.
Детеныш гастон понятия не имел, как очутился на дереве. Он помнил, что вся его семья сбилась в кучу, отвернувшись от ветра, чтобы дождь не хлестал в глаза, на высоком валу — намытой возвышенности вдоль берега реки. Внезапно вал рухнул.
Неистовый поток воды устремился в провал, швыряя в низину искромсанные комья грязи и тины. Волна захлестнула взрослых гастонов, а малышей смыла и унесла.
Детеныш зажмурился и принялся колотить по уносящей его воде. Почти два дня он так и не решался открыть глаза. Он помнил, как его швыряло из стороны в сторону, а также вверх и вниз, а затем подбросило высоко-высоко и после этого он остановился. Выглянуло солнце, и только-только он начал обсыхать, как вдруг чей-то пинок снова свалил его в воду.
Если бы он не зажмуривал глаза, он увидел бы, что проделал весьма впечатляющий трюк, достойный арены цирка.
Его подхватили изломанные ветки саговника. Саговниковые деревья очень легкие, и гастон поплыл на них, как на плоту. Так его несло мили две, а потом плот врезался в густые заросли хвойных деревьев. Быстрое течение кружило и вертело плот, пока наконец не занесло легкие саговниковые ветки на наклонные стволы трех почти упавших деревьев. Гастон слетел с плота и приземлился на нижние ветки старого дерева.
Из-за любопытства Рэд гастон вновь очутился в воде. Но течение уже ослабело, и совсем скоро он оказался на берегу, на длинной песчаной отмели.
Убедившись, что акрокантозавр ушел, гастон начал усиленно работать своими круглыми ножками: скорее туда, откуда доносился запах его семьи.
Гастонии благополучно пережили наводнение. Их широкие тела держались в воде прямо даже при бурном течении, не то что несчастные игуанодоны, которых все время переворачивало с боку на бок. А панцирные пластины гастоний хорошо защищали внутренности от всех столкновений со скалами, камнями и бревнами.
Вдруг детеныш увидел хищника весом около четырехсот фунтов, идущего прямо на него, высоко поднимая ноги. Гастон снова припал к земле и замер. Молодой красноносый ютараптор с любопытством приближался. Этот плотоядный держался гораздо осторожнее, чем акрокантозавр незадолго до него. Раптор поднял переднюю лапу и вытянул палец. Одно легкое постукивание — и послышалось: бум-бум-бум. «Нет, несъедобно, — подумал раптор. — Но зато этим можно поиграть». Самец на цыпочках обошел вокруг гастона и еще раз легонько постучал.
Бах-бабах-бах!
Пока что день у самца раптора складывался вполне удачно: кругом было полно пищи. О еде не придется беспокоиться еще целую неделю.
Родившийся пять лет назад, он был самым любознательным из всего выводка. Ему удавалось выйти сухим из воды только благодаря тому, что он был и самым быстрым. Он мог отскакивать в любую сторону, в том числе и назад, а мог подпрыгнуть и развернуться в воздухе.
Он ужасно любил задевать незнакомых животных и смотреть, что из этого получится. Вот и сейчас он крался вокруг гастона, пока не оказался позади него. Раптор в нетерпении взмахнул хвостом, и это движение навело его на мысль. Он развернулся и попытался ударить гастона хвостом.
Промах!
Он крадучись отступил на шаг и снова махнул хвостом, но лишь задел кончиком хвост гастона.
Бах-бах-бах!
Песок полетел во все стороны от энергичных ударов гастона. Тогда раптор зашел спереди и спрятался за грудой листьев папоротника. Там он присел и, спружинив, бросился вперед, замерев как вкопанный в метре от головы гастона.
На сей раз никаких ударов не последовало. Раптор вздохнул, снова присел и перепрыгнул через гастона. Никакой реакции. Раптору стало скучно с этой новой игрушкой. Он отступил, разбежался и прыгнул, вытянув палец ноги вниз так, чтобы задеть им гастона.
Бум-бум-бум!
Низкий кашляющий рев оповестил о приближении семи взрослых гастонов. Детеныш в ответ заревел. Пока гастоны приближались, раптор изучал их внимательным взглядом. Короткие ноги — очень медленные, — сделал он вывод.
Он усвоил, что чем выше туловище и длиннее ноги, тем быстрее динозавр передвигается. Сам он мог обогнать практически всех своих собратьев-динозавров, кроме страусовых — всеядных динозавров с маленькой головой и очень длинными ногами. Он знал, что гастонов-то можно не бояться. И он рысью побежал им навстречу. Они остановились, угрожающе нагнули головы и замахали хвостами.
Слишком большие молотилки — опасно, — оценил раптор размеры взрослых гастонов весом почти в тонну. Если эти примутся махать хвостами, будет уже не до игрушек. Ну, а раз их нельзя съесть или с ними поиграть, лучше просто уйти.
Раптор оставил свои забавы с гастоном, поднялся на песчаную дюну и повернул на запад, в широкую долину. Там были оставлены тысячи сообщений от других динозавров. Вызовы от молодых самцов ютараптора, брачные приглашения самок дейнониха, которые лишились своих пар во время наводнения. Панические сигналы юных астродонтов, разлученных со своими родителями и родственниками. Напыщенные заявления акрокантозавров, которые хвастались своим неоспоримым положением Королей Раннего Мела. Были там даже неприметные сообщения от мульти — травоядных пушных зверьков, живущих колониями: «Я только что вырыл здесь нору, и все кустарники в радиусе десяти метров отсюда — мои!»
Эти разноречивые, пересекающиеся претензии и заявления просто затопили мозг молодого ютараптора. Это была какофония запахов, как будто несколько песен звучали одновременно. Он пытался прочесть каждый из них в отдельности. Это был главный канал информации Мелового периода, сообщения по которому передавались на языке помета.
Навоз являлся главным средством передачи информации. Чувствительные обонятельные камеры ютараптора могли различить десяток тысяч разных представителей его вида по запаху навоза. Он мог прочесть из этих сообщений, одинока ли самка или связана узами моногамного союза. Мог определить, как долго это сообщение пролежало под солнцем и дождем.
Внешний вид может быть обманчив, и, как все рапторы, молодой самец требовал подтверждения личности и статуса незнакомца его фекалиями. И так среди длинноносых хищников будет всегда. У его дальних родственников — больших тираннозавров Позднего Мела — тоже будут большие обонятельные камеры. Так же и у медведей, волков, гиен в далеком будущем. Из всех животных, охотящихся на крупного зверя, только одно будет развиваться, не обладая способностью читать такие информационные послания, — Homo sapiens.
После того как самец прошел полмили, вчитываясь в эту «Доску объявлений», он подошел к небольшой свежей кучке, сделанной явно после наводнения на высоком песчаном гребне. Он понюхал ее, посмотрел, потом потрогал, чтобы усилить запах.
Это был помет раптора. Он еще раз принюхался — ютараптора, и не Желтого Носа, а своего, красноносого. И этот раптор ел свежее мясо астродонта и печень игуанодона.
Очень интересно. Он медленно, с шумом втянул воздух. Иногда попадаются неясные сигналы, и трудно понять, самец это или самка. Но в этот раз сигнал был сильным и однозначным: взрослая самка. И он даже распознал в этой памятке конкретную особь. Очень, очень интересно.
Молодой самец был смущен, заинтригован и очень взволнован. Он трижды обежал вокруг кучки, принюхиваясь, а потом аккуратно отложил поверх нее собственное сообщение: «Я был здесь после тебя. Я — молодой, здоровый, свободный самец».
И он пустился по следу этой самки, тщательно распутывая десятки накладывающихся друг на друга запахов. Он преследовал одну конкретную семью. И на следующий день он ее нашел.
Рэд и ее сестра чувствовали себя превосходно. Солнце и изобилие погибших при наводнении животных были просто сбывшейся мечтой хищника. Воспоминания о жуткой ночи в воде, а потом на дереве отодвинулись в самый дальний уголок памяти. Этот опыт еще не раз пригодится Рэд в будущем, но сейчас радости настоящего полностью вытеснили его из сознания. Единственное, что раздражало рапторов в этот замечательный день, — огромные стаи дактилей и птиц, круживших над падалью. Не только большие агрессивные орнитохерусы, но и орнитодесмусы, очень быстрые, проворные летуны с короткими острыми зубами, широкими полукружиями расположенными в передней части клюва.
Семья рапторов лежала рядом с уже наполовину объеденным трупом детеныша астродонта. Рэд поднялась, чтобы отпугнуть пару нахальных орнитодесмусов. Те свистели, пронзительно кричали и прыгали вокруг. Рэд зашипела и сделала вид, что нападает. Очень трудно быть убедительной, когда брюхо твое набито, а самой тебе тепло, уютно и спокойно.
От орнитодесмусов воняло протухшей рыбой. Они питались выброшенной на берег панцирной рыбой размером с форель, покрытой толстыми блестящими чешуйками.
Вид многочисленных туш динозавров соблазнил дактилей попытать счастья и стащить немного мяса. Эти двое были ловкие и изворотливые, они хотели испробовать новый источник пищи из чистого любопытства: узнать, на что это похоже.
«К чему беспокоиться — я сыта — не буду обращать внимания», — думала Рэд.
Всякий раз, когда она прогоняла дактилей с шеи астродонта, те перелетали к хвосту. Если бы она была тощая и голодная, она бы разозлилась и попыталась откусить их красивые белые головы. Но орнитодесмусы совсем не агрессивны и не опасны для детенышей. Мысленно пожав плечами, что можно было перевести как «Какого черта!», Рэд оставила дактилей в покое. Обрадованные, они принялись скакать по туше астродонта, отрывая куски мяса, свисавшие с переломанных костей. Им это удавалось не особенно хорошо: дактили слишком слабы, чтобы разорвать связки и сухожилия, прикрепляющие мясо к костям. Однако это новое упражнение, по-видимому, доставляло им немалое удовольствие.
