Январь Пещеры сегнозавров
Январь
Пещеры сегнозавров
Рэд остановилась, чтобы перевести дух. Горный воздух требовал привычки. Они шли на север. Именно с севера три с половиной года назад она пришла сюда со своим первым самцом. Теперь она, ее сестра и двое детей невольно двигались на север. Это было единственное направление, которое казалось свободным от полчищ акрокантозавров.
Через неделю после того, как Рэд заманила самку акрокантозавра в морскую пучину на верную смерть, на берегу появились еще три группы акрокантозавров. Для Рэд и сестры это было уже слишком.
Ветры с севера не приносили запахов акрокантозавров, поэтому стая рапторов двигалась на север.
И вверх. Это поспешное отступление уводило их все выше в горы. На такой высоте Рэд еще никогда не бывала.
После целого дня долгих зигзагообразных подъемов в горной долине сестра притулилась к Рэд. Это удивило Рэд. Ее сестра была не из тех, кто любит все эти нежности.
Обычно в голове у сестры царила полная неразбериха противоречивых стремлений и страстей, которые она едва ли могла контролировать. Она ненавидела запахи чужих рапторов и боялась их. Почуяв поблизости акрокантозавра, она впадала в ярость и раздражение. И истерически молотила лапами, когда природные стихии шли против нее: например, было слишком ветрено или чересчур жарко.
Мысли ее занимала единственная цель — защитить детей, защитить семью, защитить сестру.
Сейчас сквозь туман, обычно застилавший ее рассудок, пробилось сознание, что Рэд очень печальна. И она наконец поняла, что эта грусть не оставляет ее с того момента, как ушел молодой самец.
Для сестры Рэд он был всего лишь досадной и раздражающей опасностью. Она ненавидела его с первого дня. И мечтала избавиться от него. Она никогда не могла понять, почему Рэд защищает его.
И она все еще не понимала этого. Но ей хотелось, чтобы Рэд немного повеселела, и она неловко прижалась к ней и заворковала. Она очень старалась, но ее инстинктивные навыки утешения были очень плохо развиты.
Рэд отвернулась. Она все еще винила сестру в том, что молодой самец бросил ее.
Сестра пошла следом с подчеркнутой покорностью, низко опустив голову. Это тоже у нее плохо получалось. Сказывался недостаток практики в ритуалах подчинения и покорности.
Она налетела носом на сваленное дерево, споткнулась, неуклюже попыталась удержать равновесие, вонзив в землю когти левой передней лапы, но кувыркнулась через голову и приземлилась на спину с угрюмым выражением на морде.
Если бы эволюция снабдила Рэд полным набором мимических мышц, она бы улыбнулась при виде этой картины. Она подошла к сестре и в знак прощения грациозно погладила ее шею и плечи.
Принимать решения Рэд полностью предоставила сестре. Теперь сестра была вожаком стаи. А стая продолжала подниматься вверх, взбираясь по обращенным к морю склонам горной цепи, поросшим густым сосновым лесом и древесными папоротниками. Воздух становился чище, прозрачнее и холоднее, особенно ночью.
Рэд остановилась и подняла морду, чтобы принюхаться к легкому бризу. Действительно, акрокантозавров здесь нет. Она понюхала еще и вздохнула: самцов ютарапторов поблизости тоже не было.
Стая пообедала дохлым игуанодоном, которого они нашли под кучей опавших листьев. Рэд вздохнула и поморщилась, когда ее зубы впились в мясо: она ощутила на деснах его холод и твердость. В соединительных тканях чувствовались кристаллики льда.
Сестра Рэд посмотрела на небо. Ее острый взгляд следил, как что-то маленькое и легкое падало вниз по неправильной спиральной траектории. Может быть, это был жук.
Щелк! Она подпрыгнула и цапнула зубами белесую частичку. Безвкусная. И не хрустит.
Вот еще одна белесая крупинка летит сверху. Сестра Рэд, замерев, следила, что будет делать это насекомое.
Она сдерживала дыхание. Жучок скользнул к ней в ноздрю и тут же растаял и исчез, на мгновение оставив после себя ощущение мокрого холода.
«Холодное насекомое. Странно», — подумала она про себя.
Ночь опустилась очень холодная, но сестры нашли целые завалы сухих хвойных игл и построили себе временное гнездо. Старшая дочь помогала им, как взрослая. Запахи и звуки, доносившиеся из горных лесов, говорили об изобилии дичи.
По соседству оказались пятнистые игуанодоны, они передвигались большими стадами и были легкой добычей.
Стая проснулась в густом тумане, стелющемся по земле. Сестра Рэд хотела пить. Выше, за покрытыми лишайником валунами, приютился пруд. Она побежала впереди стаи к пруду и присела на корточки, чтобы напиться.
Но, наклонившись к воде, сильно ударилась о камень и ушибла нос. По крайней мере, так ей показалось.
Она внимательно осмотрела край пруда. Никаких камней не было видно.
Она снова нагнулась и опять ударилась. Тут она зарычала и зашипела на воду. Но поверхность оставалась абсолютно гладкой и спокойной, не образуя никакой ряби.
«Странная вода, — подумала она. — Плохая вода».
Она вытянула лапу, чтобы потрогать воду. Средний палец наткнулся на поверхность и отскочил.
На этот раз она поднялась и угрожающе хрипло закричала. Рэд и старшая племянница бросились к ней на помощь.
Сестра Рэд реагировала как обычно. Она ткнула по воде задней лапой. «Я тебе покажу — я тебя распорю моим смертоносным когтем», — думала она.
Коготь натолкнулся на поверхность пруда и поехал вперед. Сестра поскользнулась и упала на крестец. Она ожидала всплеска и брызг, но вместо этого получила крепкий удар.
Рэд очень заинтересовалась этой необыкновенной твердой водой. Но она подошла к проблеме не так агрессивно, как ее сестра. Она сильно надавила ногой на поверхность водоема в том месте, где из воды поднимался тростник. Холодная вода медленно просочилась наверх у тростникового стебля.
Крак! От воды откололся зазубренный кусок. Рэд отпрянула. Она не ожидала от воды таких проявлений.
Рэд принюхалась, слегка ткнулась в воду мордой. Потом попробовала кусок на зуб. И он прилип к ее губе. Она изо всех сил затрясла головой, льдинка упала и вдребезги разбилась о камни.
Ближе к вечеру пошел снег.
Рэд зачарованно смотрела, как влажный, холодный и пушистый покров становится все толще и толще.
Младший детеныш жался к ней и дрожал. Именно благодаря дрожи стая Рэд могла выжить в таком климате — дрожь включала внутренний термостат, и ткани тела выделяли больше тепла.
Рэд уже заметила, что в здешних водоемах и реках не водились черепахи и крокодилы, которых так много было в долине. Ни крокодилы, ни черепахи не умели дрожать.
Сестре Рэд снег не понравился, но ее ворчливое шипение, казалось, только усиливало снегопад. Она взглянула на своих детей. Теперь дрожали оба, съежившись около Рэд.
«Нужно найти нору», — подумала про себя мать. Она всегда лучше всех из стаи умела находить ямы, впадины и норы, где можно было укрыться. И она с непреклонной решимостью отправилась на поиски. Холод для детей был не менее опасен, чем акрокантозавр. Нора была необходима, чтобы укрыть семью от холода.
Три часа стая искала убежище. Снег шел все сильнее, и младшему детенышу было трудно идти по замерзающему месиву из грязи и талого снега. Приходилось высоко поднимать ноги.
Кровеносные сосуды рапторов были хорошо приспособлены для сохранения тепла, поэтому замерзание не грозило их бедрам и голеням. Артерии с горячей кровью проходили рядом с венами, по которым поднималась охлажденная землей кровь. И между этими потоками происходил теплообмен. Таким образом ноги не переохлаждались.
Сами ткани ног могли действовать при очень низкой температуре. Этой особенностью обладали и родственники рапторов — птицы. Но живот маленького детеныша не был так защищен, и ему грозила опасность обморозиться.
Птенец жалобно заскулил и уткнулся носом в подмышку Рэд. Та забеспокоилась. Она поняла, что детеныш может через несколько часов погибнуть.
Рэд шла по пятам за сестрой. Из-за кружившегося в воздухе снега видимость упала почти до нуля. Холодные тяжелые хлопья летели ей в глаза, и приходилось жмуриться, оставляя лишь маленькую щелочку для глаз. Сестра поднималась по горному кряжу, густо поросшему лесом.
Внезапно едкий, тяжелый запах заставил ее ноздри вздрогнуть, и она остановилась. Запах был незнакомый, чужой — и теплый.
Сестра зарычала и двинулась вперед, продираясь сквозь густые хвойные заросли.
Страшный шум доносился из расщелины в выступе скалы. Пара бледно-голубых глаз пристально смотрела из темноты пещеры.
Рэд и сестра бок о бок шли вперед прямиком в открытое жерло пещеры. Голубые глаза скрылись в темноте.
Рэд ощутила легкое неуловимое движение воздуха, какое бывает при взмахе когтистой лапы. Она быстро нагнулась, и три длинных, прямых когтя просвистели над головой.
Прошло всего мгновение, и она услышала, как ее сестра сражается в темноте с врагом. Раздавались глухие, тяжелые удары. Потом послышался хриплый визг.
Запахло кровью. Кровью ее сестры. Но в темноте пещеры она ничего не могла разглядеть.
Она понюхала и медленно ступила в темноту. Было очень тихо. Она наткнулась на чье-то неподвижное большое безжизненное тело, пахнущее землей и корнями хвойных деревьев. Ее сестра уже рвала зубами таинственную тушу.
Утро было холодное, но ясное. В пещеру просачивался теплый красный свет. Рэд проснулась и проверила, как чувствуют себя дети. Оба еще похрапывали и посапывали в гнезде из хвойной коры. Сестра уже встала и вышла наружу подкрепиться убитым сегнозавром.
Рэд тоже вышла посмотреть. Запах сегнозавра был совершенно ей незнаком. Его не было в банке запаховой памяти рапторов. И форма его тела была причудливой и странной. Длинная шея и маленькая голова со слабыми зубами напоминали страусового динозавра. Но неуклюжее тело с широкими расплющенными задними лапами не имело с ним ничего общего. И передние лапы — с огромными прямыми когтями для копания в земле.
Пещера была жилищем сегнозавра. Он вырыл тщательно продуманный ход, чтобы спасаться от сильных снегопадов и холода. Сегнозавры были единственным семейством динозавров, приспособленным для рытья земли. Сейчас, в период Раннего Мела, сегнозавры были редкостью — видом, который водился только высоко в горах. Эта привычка к жизни на больших высотах охраняла их от встреч с обитателями низин, такими, как ютарапторы.
У семьи Рэд не было опыта, который мог бы подсказать им, как вести себя с сегнозаврами. Инстинкт тоже молчал. Передние когти сегнозавра представляли собой опасное, сокрушительное оружие. Сестре Рэд просто очень повезло.
Рэд тщательно обнюхала и осмотрела тело сегнозавра. Ее обоняние не обнаружило никаких признаков яда. Она откусила кусочек от печени, которую ее сестра вытащила наружу из туши сегнозавра.
Рэд заметила рану на теле сестры: глубокий разрез прямо над левым бедром. Когда сестра перемещала вес на левую ногу, рана кровоточила.
Пещера оказалась прекрасным логовом для стаи рапторов. Взрослые могли выходить на охоту, когда светило солнце — а оно выглядывало почти каждый второй день. А когда шел снег, все четверо уютно сворачивались на подстилке из коры, которую натаскал в пещеру еще сегнозавр.
Рэд видела, что сестра прихрамывает. Рана покрылась коростой, но все еще причиняла боль. Сестра отказывалась оставаться в пещере, чтобы дать ране как следует зажить, и упрямо ходила на каждую охоту.
Рэд беспокоилась о сестре. Она еще никогда не видела ее раненой, и это изменило ее отношение к собственной ответственности. Рэд взяла на себя многие материнские обязанности — чистить детенышей, следить, чтобы они не слишком много дрались из-за еды, которую приносили им в пещеру. Это вовсе не значило, что теперь племянницы стали ей особенно милы — как раз наоборот.
Старшая достигла того возраста, когда дети раздражают, становятся несносными и противными. Она могла бегать так же быстро, как Рэд, но по умственному развитию все еще оставалась ребенком. Она не осознавала всей серьезности жизни, не понимала, сколько опасностей в ней таится.
Старшая постоянно дразнила свою младшую сестру. И обе они докучали взрослым, кусая их и визгливо крича.
По меркам рапторов старшая племянница была тинэйджером, а в этом возрасте физическая энергия намного превосходит здравый рассудок.
Горная фауна была полна сюрпризов. Дактили здесь были совсем другие, меньше по величине и быстрее в полете. И птиц было больше. Еще здесь встречались экзотические виды динозавров — и некоторые из них были опасны. Рэд трудно было расшифровывать запаховые сигналы. Во многих местах встречались опознавательные знаки рапторов — дейнонихов и ютарапторов, — но установить «отправителя» этих фекальных сигналов было почти невозможно, потому что холодными ночами навозные кучи замерзали, и большая часть информации стиралась.
Рэд и сестра оставляли свои метки на стволах деревьев: они накладывали у оснований кучи навоза, а затем дотягивались как можно выше и процарапывали когтями длинные раны в коре.
Любой другой раптор мог прочитать это послание: «Мы сестры-ютарапторы, и вот мы какие высокие и большие, так что держитесь от нас подальше!»
В начале второго месяца их пребывания в горах Рэд заметила в поведении сестры что-то новое и странное. Все началось с того, что сестра с какой-то рьяной энергией принималась обнюхивать землю, потом топала ногой, рычала, скребла землю лапой и убегала.
Рэд сочла это за сигнал тревоги и всякий раз убегала вместе с сестрой. Но когда это представление повторилось в шестой раз, в голову Рэд закрались подозрения. Вместо того чтобы убегать, она вернулась к тому месту, где сестра только что скребла землю.
Невзирая на рык сестры, Рэд обнюхала это место. Она почуяла давний знакомый запах. Порыв землю когтями, она перевернула дерн, и запах стал сильнее.
Это был запах самца ютараптора — ее самца!
Рэд неистово разрыла землю и оставила ответный сигнал. Потом свирепо взглянула на сестру, которая приняла небрежную позу безразличия и уводила взгляд в сторону. Она притворялась, что очень занята поисками воображаемого стада игуанодонов на дальнем лугу.
Если бы у рапторов были лицевые мимические мышцы, сестра наверняка приняла бы вид глуповатой застенчивости.
Рэд бросилась вперед и так сильно толкнула сестру в крестец, что обе покатились кубарем. Весь остаток дня Рэд игнорировала сестру, наотрез отказываясь обменяться кивками или потереться мордами.
И это был не единственный раз, когда Рэд находила свежий след своего молодого самца на земле и на коре деревьев.
Ииип… ссссшшш… бум-бум-бум.
Таких звуков Рэд еще никогда не слышала.
Иииииип… ссссуошш.
Это были пронзительные крики удовольствия, как будто детеныш раптора играл хвостом своей матери, но гораздо выше по тону.
Ииииип — бамп!
Что-то живое, что-то маленькое играло там, за соснами, где земля шла на сотню ярдов под уклон.
Рэд взглянула на сестру. У той было выражение крайнего любопытства. Не сердитое, не испуганное и даже не растерянное или ошеломленное. Что-то другое.
Сестра поднялась с того места у пещеры, где стая отдыхала, и быстро направилась туда, откуда доносился шум. Рэд последовала за ней.
Тропинка, протоптанная стадом игуанодонов, вилась между деревьев, образуя тоннель шириной в три и высотой в семь футов, где весь подлесок был вытоптан бесчисленными поколениями травоядных. Обычно рапторы осмотрительно пользовались такими тропами: всегда существовала опасность встретить злобного самца игуанодона. Но сейчас Рэд увидела, как сестра без опаски проскочила в проход и скрылась из виду.
Осторожно, останавливаясь при каждом шаге, Рэд вошла в тоннель. Она ненавидела это место. Оно вызывало в ней необъяснимое фатальное чувство.
Шум доносился с другого конца тоннеля — жуткие, пронзительные, неестественные крики, отдаленно напоминающие победные возгласы сестры, но только искаженные.
Рэд боялась, что какое-то ужасное травоядное медленно растаптывает ее сестру, причиняя ей неимоверную боль. Она на мгновение замерла, собираясь с духом, и вырвалась с тропинки на открытое место.
И тут она просто онемела от открывшегося ей зрелища.
«Иииииип… вуууп-вууп-вуууп!»
Сестра съезжала на спине по снежному склону, вопя и булькая, как безумная. Она докатилась до подножия склона и продолжала скользить по равнине. Наконец она остановилась, наехав на нагромождение сломанных молодых деревьев. «Ииииип!» Все еще валяясь кверху лапами, лишившись всякого чувства меры и собственного достоинства, она звала Рэд.
«Ииип!» — слабо крикнула в ответ Рэд. «Что это с ней?» Рэд начала подозревать, что ее сестра подхватила «рапторское бешенство» — болезнь, от которой плотоядные динозавры начинают бегать кругами, рыча на самих себя, пока не свалятся без сил.
На верху склона происходило какое-то суматошное движение. Сестра Рэд была не единственным хищником, который наслаждался катанием с горы. Несколько троодонтов, мелких рапторообразных плотоядных весом около сорока фунтов, взбегали вверх, подпрыгивали и падали на спину.
Троодонты были узконосые насекомоядные и охотники за мелкими млекопитающими. Рэд никогда не обращала на них внимания. Они не представляли собой ни угрозы детенышам, ни конкуренции рапторам на охоте.
«Ииииип… ииииип… ииииип».
Это троодонты издавали такой высокий звук.
Сестра Рэд перевернулась, встала на ноги и принялась карабкаться вверх по склону, то и дело поскальзываясь. Она все еще громко булькала, словно помешанная.
Взобравшись наверх, она неуклюже присела перед троодонтами.
Они занервничали, отступили назад, но потом закивали в ответ. Некоторые жесты в языке тела хищников были универсальными. Приседание было понятно большинству видов. Оно означало: «Давай играть!»
Сестра Рэд посмотрела вниз, согнула ноги, повернулась к Рэд, мигнула ей и сделала неполный кувырок.
Ииииип! Она помчалась вниз, медленно крутясь вокруг собственной оси, как волчок. Врезавшись в борозду грязи, она подскочила и соскользнула в глубокую канаву, где ее тело скрылось в четырехфутовом снежном сугробе.
Моя сестра резвится. Резвится. Рэд понадобилось время, чтобы понять происходящее.
Сестра — игривая. Эти два понятия плохо сочетались.
Рэд казалось, что она знает сестру наизусть. Но сейчас она видела неизвестную сторону ее характера, скрытую до сих пор, небольшую тайную сумасшедшинку. Эту черту сестра, должно быть, приобрела, пока была одна, до рождения детенышей.
Нос сестры вынырнул из сугроба, за ним показались передние и задние лапы. Она неуклюже направилась к Рэд и ткнула ее лбом в грудь. Рэд совершенно не знала, как на это реагировать. Оба детеныша съежились у нее за спиной. Было ясно, что им тоже непонятно поведение матери.
Сестра подхватила младшего детеныша и бросила его под откос. Он покатился вниз, мать скользнула вслед за ним. Дюжина троодонтов съезжали вниз в двадцати футах от них. Воздух был наполнен пронзительными визгами «ииип», охватывающими четыре октавы.
«Кажется, это действительно весело», — подумала Рэд. Испуг младшей племянницы уступил место удовольствию. Она снова вскарабкалась наверх и проказливо запрыгала от радости. Сестра Рэд тоже вернулась и сильно ударила ее в крестец.
Я попробую. Рэд посмотрела вниз на склон, превратившийся уже в липкое месиво красной глины и снега. Она впилась когтями в край горки, наклонилась и — ууамп! Сестра толкнула ее, и Рэд упала на бок. Снежное месиво было мягким и скользким. Рэд покатилась вниз, перевернулась на спину и поразилась, как необычно выглядят в таком ракурсе деревья.
Это было веселящее, возбуждающее, жуткое, странное, стремительно быстрое, беспорядочное ощущение.
Рэд была в восторге.
