Враги большие и маленькие

Враги большие и маленькие

Белоногий наездник

Над краем муравейника рыжего лесного муравья в воздухе, усиленно работая крыльями, повисло, крошечное насекомое. Вот оно метнулось в сторону и снова застыло, переместилось чуточку вперед, задержалось на одном месте и, промчавшись боком, село на травинку. Конечно, не зря крошечное насекомое оказалось над муравейником и что-то там высматривает непременно с какой-то целью. Но какой?

В лупу я вижу большую черную головку с прямыми, как палочка, усиками, тонкое с узкой талией брюшко, белые крепкие ноги. Это наездник.

Пока я рассматриваю присевшего на травинку наездника, над муравейником появляется еще несколько застывших в воздухе точек.

Вот одна из них вплотную приблизилась к муравью, но тот заметил, поднялся на ноги, угрожающе раскрыл челюсти и чуть не схватил за белые ноги наездника. Оказывается Муравьи узнают врага, хорошо улавливая легкий, бесшумный для человеческого слуха трепет крыльев, и наездника все время преследуют неудачи.

Охота за муравьями продолжается долго и настойчиво, но разве среди большой компании не найдутся зеваки? И обнаружив, наконец, такого, наездник стремительно подлетает сзади, на какую-то долю секунды присаживается на тело жертвы и в самый кончик брюшка откладывает маленькое яичко. Все это совершается настолько быстро, что пока муравей-зевака успевает опомниться, наездник уже снова висит в воздухе на неутомимых крыльях.

И так, долгая напряженная охота, поиски зевак, множество неудач, промахов и, наконец счастье: яичко отложено, детка устроена. Потом личинка съест внутренности муравья, а из куколки выйдет наездник и начнет свою неустанную охоту.

Белоногий наездник давний враг рыжего лесного муравья. Досаждает он и его ближним родственникам, муравью рыжему степному и рыжему красноголовому Формика трункорум. Он никогда не летает над самым верхом муравейника, где толпятся муравьи: там среди многих обязательно найдутся опытные и поднимут тревогу. Его охотничий участок — окраина муравейника, где муравьев мало и легче найти одиночку-зеваку. Впрочем, не только на таких нападает наездник. Он стережет и тех, кто очень занят какой-либо работой и плохо замечает происходящее вокруг. А если муравейник встревожен, на него напали враги, все силы и внимание направлены на определенную цель, наездники очень оживляются и с большим рвением и успехом делают свое черное дело.

Ловок белоногий наездник и немало муравьев от него погибает. Белоногого наездника я впервые обнаружил в лесах Западной Сибири. Потом я его встретил везде. Вот и сейчас над муравейником степного рыжего муравья в тугае реки Или в воздухе застывает маленькое черное насекомое. Его крылья работают с невероятной быстротой. Вот он ринулся в сторону, застыл на месте, потом почти упал на землю, Снова замер, бросился вперед к муравью, но тот, чуткий, во время обернулся, раскрыл челюсти, встал в боевую позу, отбил нападение. Неудача не обескураживает преследователя. Снова настойчивое — легкое прикосновение сзади, удар иголочкой-яйцекладом в брюшко муравья, яичко отложено и коварный враг опять висит в воздухе.

Чтобы не возбудить тревогу среди муравьев наездник никогда не задерживается на одном месте, а постоянно перемещается по краю муравейника. Здесь муравьев меньше и легче остаться незамеченным. Вот он облетел муравьиную кучу, начал второй круг.

Как-то пришлось раскапывать гнездо черного лазиуса. Вскоре за поверхностными слоями земли показались многочисленные ходы и камеры, заполненные яичками, личинками, а также малыми и большими куколками. И когда поднялась всеобщая тревога и муравьи стали в величайшей спешке и волнении растаскивать и прятать подальше свое потомство, откуда-то прилетели два наездника, тоже из семейства браконид, маленькие, не больше самих муравьев — черных лазиусов, но с крупной головой, мохнатой грудью и тонким длинным, как палочка, брюшком. По форме тела они напоминали ос-аммофил, знаменитых парализаторов гусениц, только, конечно, значительно меньше их.

Так же, как и белоногие наездники, они повисли в воздухе и стали что-то высматривать. Каким-то путем они узнали о произошедшем в муравейнике несчастье и, видимо, собрались этим воспользоваться. Иначе к подземным лазиусам, не любящим показываться на поверхности земли, не подберешься.

Полет наездников безукоризненен. Они подолгу висят в воздухе, не сдвинувшись ни на миллиметр с места, внезапно падают вниз, взмывают вверх, бросаются в сторону, вперед, даже назад. Одним словом, владели совершеннейшим летательным аппаратом, какой еще не изобрел человек.

У тонкобрюхих наездников на кончике брюшка торчала иголочка яйцеклад. Они были равнодушны к одиночным муравьям. Но как только появлялся муравей с куколкой, наездник внезапно падал сверху на нее, схватывал ее челюстями, и чаще всего ничего не сделав, отскакивал в сторону, продолжая бесшумный полет.

Конечно, наездник не собирался отбирать у муравья куколку. Где ему, такому нежному и слабенькому состязаться с крепышом муравьем! Хватал он куколку челюстями, видимо, ради разведки. Мало ли какие бывают куколки! Из одних должны выйти маленькие рабочие, из других — более крупные крылатые самцы, из третьих — самые крупные крылатые самки. И, кроме того, в коконе могла быть только что приготовившаяся окукливаться личинка, или уже из куколки выходил муравей. Все это надо было выяснить наезднику.

Тонкобрюхие наездники были очень разборчивы. Но выбрав ее, они цеплялись за кокончик челюстями и, крепко угнездившись, вкалывали яйцеклад-иголочку в оболочку. За короткое мгновение из брюшка в иголочку, из иголочки в куколку отправлялось яичко.

Муравей успевал заметить неладное и был готов отразить атаку противника, но тот, уже реял в воздухе, потирая одну о другую свои ноги. Почему бы муравью не бросить такую куколку или уничтожить ее вместе с яичком заклятого врага? Ведь неизбежно придет время, когда личинка съест куколку, сама станет куколкой, и выйдет из нее новый тонкобрюхий наездник — недруг лазиуса. Но муравей не способен жестоко расправиться со своим детищем, пусть даже больным или зараженным наездником.

Сейчас наступила пора прогрева личинок и особенно куколок. Они больше всех нуждаются в тепле, их располагают в самых теплых, верхних этажах. За день солнце перемещается, и в то время как одна сторона муравейника остывает, другая нагревается. Поэтому муравьи перетаскивают куколок в теплые камеры. Путь к ним идет через сложные лабиринты. Муравьи, сокращая дорогу, проделывают путь поверху. Выскочит такой муравей с куколкой на поверхность муравейника, пробежит с ней десяток сантиметров и нырнет в самую теплую прогревочную камеру. Перебежками муравьев и пользуются тонкобрюхие наездники и подобный прием впоследствии приходилось не раз видеть...

Коварные горбатки

В горном лиственничном лесу в Хакассии вблизи Турана я нашел большой муравейник рыжего лесного муравья. Вокруг него сидели маленькие черные с красными глазами мучки. Некоторые из них забрались на конус муравейника и осторожно по нему ползали или реяли над ним в воздухе.

Над о узнать, кто сейчас находится в муравейнике: личинки, куколки или яички. Осторожно разрываю сверху конус. Покой муравьев нарушен. Заботливые няньки бросаются спасать воспитанников, а защитники пускают струйки кислоты.

Но что происходит над участком, где разрыт муравейник! Над ним сразу повис целый рой черных мушек с красными глазами. С каким рвением они мечутся над занятыми спешным делом муравьями, как ловко бросаются на них сверху и легким молниеносным прикосновением откладывают яички на свои жертвы.

Безнаказанное нападение мушек продолжается до тех пор, пока в муравейнике царит суматоха. Но вот куколки спрятаны, брешь в жилище заделана. Теперь к муравьям не подобраться. Они хорошо знают своих коварных врагов, и каждый бросается на близко пролетающую мушку, раскрывает челюсти и пытается изловить недруга. Мушки опять рассаживаются вокруг муравейника на травинках. Они снова будут терпеливо ожидать какого-либо события, которое взволнует жителей, чтобы воспользоваться занятостью своих жертв. Но как они быстро определили состояние тревоги в муравейнике, да еще и на расстоянии!

Заслон хищников

Изнывая от жары, мы скрылись в небольшом тугайчике. Весна выдалась сухая, пустыня, едва зазеленев, стала засыхать. Даже маки не расцвели. Лишь кое-где показались их чахлые бутончики и, замерли. И еще эта преждевременная жара! Начало мая, но уже выше тридцати градусов.

Жаркий день тянется утомительно долго. Поют в зарослях комары, не сидится им в тени, зачуяли поживу, беспокоятся. Мы поглядываем на голую пустыню, подступившую к тугаям, на высокие скалы. Постепенно скалы темнеют, потом от них на землю падает полоска тени. Теперь пора кочевать — к этому темному кусочку. Там гуляет ветерок и нет комаров.

Не одни мы ожидаем тень и прохладу. Ее зачуяли и муравьи-жнецы и высыпали из гнезда наверх сразу большой оравой, двинулись в одну сторону на сбор урожая семян. Колонна сборщиков все длиннее и длиннее, вытягивается узкой лентой. На пути муравьев расположены четыре лунки муравьиных львов. Хищники тоже пробудились, оживились, расчищают свои ловушки, бросают кверху струйки песка. Многие муравьи хорошо знакомы со своими исконными врагами, обходят стороной заслон хищников. Кое-кто же останавливается, опустив голову, будто с удивлением, смотрит на уловки противника.

Колонна жнецов обтекает ловушки, расставленные на ее пути, лишь некоторые глупые сваливаются к неуемным прожорам. Но успевают выбраться на свободу. Кто не сумел, тому поделом. Законы природы суровы.

Разбой на дороге

Трудно рыжим степным муравьям, не стало тлей, нет и никакой другой добычи. Крутые холмы предгорий Заилийского Алатау выгорели от жаркого солнца и пожелтели. Лишь кое-где в низинках тянутся зеленые полоски растительности, темнеют редкие деревца диких яблонь и урюка.

Большой муравейник на склоне холма так оброс травами, что ни за что его не найти, если бы поперек зеленой ложбинки не проходила большая дорога муравьев-добытчиков. Пока я, склонившись над муравейником, разглядываю его жителей, мечу их ради экспериментов разноцветными красками, на тропе происходят разные события. Семеня короткими шажками, подбежала желтая трясогузка и стала склевывать бедных тружеников. Муравьиная дорожка ей хорошо известна, в течение часа она не раз ее посещает. Птичка клюет не всякого муравья. Сверкая черными бусинками глаз, она быстро выбирает наиболее лакомую добычу. В бинокль удается заметить, как в ее клюве исчезает муравей, волокущий дождевого червяка, другой поплатился жизнью за то, что нес жужелицу. Неплохо придумано: муравей поедается вместе с его добыче и, используется как своеобразная закуска. Сколько удачливых охотников попадает в желудок прожорливой птички! Муравьи волокут различную добычу. Тут и клопы, и гусеницы бабочек, и различные жуки.

Пока я разглядываю муравьев, на тропинку садится желтая оса весла, взлетает вверх и, пикируя, бросается на муравья, волокущего мертвую кобылку. Короткая схватка и кобылка в челюстях осы, а обескураженный охотник мечется в недоумении, подгибает кпереди брюшко, собираясь отомстить обидчику...

Не ожидал я встретить за этим занятием еще и осу. Сейчас, в начале осени, полосатых хищниц масса и, видимо, им нелегко искать добычу для многочисленных прожорливых личинок, сидящих в бумажных сотах. Впрочем, возможно, подобным разбоем занимаются только особенные, случайно приспособившиеся к этому ремеслу осы. Интересно, появиться ли она снова. Но оса-грабительница больше не прилетала.

Бегство из дома

Хорошо мне знакомый муравейничек кроваво-красного муравья Формика сангвинеа задумал переселяться из небольшого покрытого мхом холмика в старый прогнивший пенек ели. Что муравьев заставило кочевать!

Через два дня в еловом пеньке наладилась жизнь, кое-где сверху уже были уложены папочки, хвоинки и чешуйки еловой коры. А на старом гнезде? Там я увидел запустение и несколько муравьев. Нет, это были не муравьи, а какие-то безобразные бугристые шишки от громадного количество обсевших маленьких клещей. Оказавшись без своих прокормителей хитрые пройдохи уцепились за оставшихся. Несчастные муравьи, отягченные ношей, едва передвигались, но никто из них не собирался покинуть старое жилище и перейти в новое, им выпала доля добровольных смертников!

В еловом же пне не видно никаких клещей. Интересно, что получится, если принести муравья из нового жилища? Клещи тот час же забрались на него и покрыли с ног до головы. А если наоборот, одного из страдальцев поместить в новое помещение? Все клещи моментально покинули своего хозяина и разбежались по новой квартире. Будто только и ждали этого. Ведь им, таким крошечным, самим ни за что не добраться куда следует.

Не знаю, как муравьи смогли так ловко покинуть старый дом, оставив в нем своих неприятных квартирантов, не пойму и как были оставлены добровольные мученики.

Какое множество тайн таит в себе жизнь муравьиного народца!

Коварный паучок

Загляделся на заснеженные скалы Талгарского пика и из-за шума горной речки едва услышал крики товарищей. Они сообщают: По дороге опять ползут муравьи!

Муравьи! Хотел бы я знать, каких они увидели муравьев. Их так много разных видов. Может быть, снова грабительский поход амазонок? Через дорогу среди камней льется лавина красно-бурых воинов — амазонок. Они движется неторопливо, деловито, как в дальнем походе. Но добычу несут немногие, и не куколок муравьев, а личинок. Видимо, муравейник, на который было совершено грабительское нападение, уже не раз страдал от своего воинственного соседа и у него не осталось куколок.

Пока колонна добытчиков пробирается через заросли трав и кустарников, слежу за передовыми разведчиками, не несущими груза, чтобы найти муравейник. Искать долго не приходится. Гнездо почти рядом с палаткой, на маленькой каменистой гряде, под небольшим кустиком курчавки. И хотя на нем сейчас нет ни одной амазонки, не сомневаюсь, что нашел логово разбойников, так как у входа толпятся возбужденные муравьи-помощники Формика куникуляриа, отвешивают друг другу тумаки, подскакивают, кувыркаются, ударяются грудью о землю. Это какие-то сигналы, разговор жестами.

Изредка по муравейнику пробегают небольшие шустрые паучки с темным брюшком и светло-коричневой грудью. Паучков я встречаю впервые. На всякий случай следовало бы к ним приглядеться.

У муравьев известно множество самых разнообразных сожителей: паразитов, нахлебников и просто квартирантов, отплачивающих своим покровителям за стол и кров как добром, так и злом. Может быть, и этот паучок тоже имеет отношение в амазонкам и их помощникам? Но сейчас не до паучков. Уже показались первые разведчики, видна и вся лавина. Возбуждение муравьев-помощников все больше возрастает. Они бросаются навстречу добытчикам. Быть может, для того, чтобы подобрать случайно оброненную носильщиком добычу?

Колонна красно-коричневых амазонок без задержки вливается в несколько входов муравейника. Вскоре все до единого скрылись и не появляются наружу. Грабительский налет закончен. Теперь можно заняться подозрительными паучками. Им будто нет никакого дела до муравьев. Бродят сами по себе, повстречавшись с хозяевами, отскакивают в сторону или удирают. Наконец, вижу необычайную встречу муравья с паучком, не верю своим глазам, не отрываю взгляда, поспешно роюсь в полевой сумке, разыскивая бинокль с надетой на него лупой. А он, как нарочно, застрял в мешочке.

Но вот я во всеоружии, муравей и паучок передо мною под большим увеличением. Паучок только что приблизился к своей добыче и быстро-быстро замахал в воздухе передними ногами, будто муравьиными усиками, притронулся ими к муравью, заскользил по его спине. Муравей приподнялся на ногах, раскрыл челюсти, чуть изогнулся, вытянул усики, наклонив голову, сомкнул челюсти. Прикосновения быстрых ног паучка ему будто нравятся, так, наверное его собратья гладят друг друга в минуты отдыха и покоя. Паучок продвигается еще ближе, прижимается к муравью, его ноги вибрируют все быстрее и уже не две, а четыре мечутся в нежном постукивании по телу муравья. А тот покорён неожиданной лаской, поглощен ею, застыл, не шевелится, лишь чуточку вздрогнул, потом слегка подпрыгнул на месте. И в это мгновение я вижу то, что никак не ожидал. Паучок, расправив свои ядоносные крючья хелицер, быстро прокалывает острыми иголочками тонкую перепонку между телом и основным члеником ноги.

Муравей согнулся, его усики поникли, конвульсивно вздрогнули ноги, и тело, такое стройное и красивое, медленно повалилось на бок. Смерть настила его в минуту наслаждения лаской коварного обольстителя.

Теперь ноги паучка не вибрируют. Пассы гипнотизера оставлены, личина доброжелателя сброшена. Схватив свою жертву за талию, паучок волочит ее по земле и скрывается в первой попавшейся щелке. Сейчас он и без того такой раздувшийся, будет предаваться обжорству.

Солнце скрывается за горы, на ущелье ложится глубокая тень. Муравьи прячутся, вокруг муравейника в укромных уголках засыпают их маленькие недруги. Быстро наступают сумерки. Громче шум реки. По скалистым вершинам гор, покрытых льдами и снегами, скользят красные лучи заходящего солнца.

Рано утром встречаю зарю вместе с муравьями и слежу за ними. Горный воздух спустился с ледников вниз. Прохладно и свежо. Как начнут свою охоту паучки? Но паучков нет.

Весь день я наведываюсь к муравейнику и не вижу ни одного паучка. Но кончается день, солнце заходит за горы, на ущелье падает тень, и я опять вижу коварных завсегдатаев муравьиного дома. Они то не спеша бродят вокруг, то затаиваются в укромном уголке, то быстро перебегают с места на место.

Первой начала охоту большая грузная паучиха. Молниеносный бросок сзади, укус за ногу муравья амазонки, скачок в сторону. Амазонка замерла, как была, с вытянутыми усиками. Потом нагнула голову встрепенулась, взмахнула несколько раз ногой и повалилась на бок. Паучиха степенно обошла вокруг поверженного муравья, и, не прикасаясь к нему, удалилась в сторону. Через две-три минуты амазонка мертва, паучиха же, не торопясь, для верности кусает еще раз в основной членик передней ноги и утаскивает под камень свою добычу. На этот раз никаких пассов гипнотизера, обманной ласки, прикосновений тонких ног. Только стремительный бросок ловкого и ядовитого хищника.

Я разочарован: все оказалось совсем не так, как вначале. Надо продолжить наблюдения. Что будет дальше? Вот еще нападение, мгновенный, почти незаметный укус за кончик ноги, в самую лапку. Муравей сразу застывает, будто зачуял что-то недоброе, оглядывается, размахивает усиками.

А муравьи! Как они чувствуют, что с товарищем произошло неладное, столпились вокруг пострадавшего, наперебой ощупывают усиками, будто сочувствуют. Паучок же кружит возле, наткнулся на собравшихся возле своей добычи, пугливо отскочил. Выждал, когда никого не стало, вновь приблизился к жертве. Опять легкое прикосновение, укус в другую ногу, еще укус в кончик брюшка. Добыча побеждена, скрючилась, застыла. Потом последний, по-видимому, традиционный укус в основной членик передней ноги — и победное шествие с трофеем.

У одного охотника неудача. Умирающего муравья уволокли к самому входу жилища и там оставили. Паучок бродит вокруг, не может найти добычу. Другой такой же неудачник бросился догонять носильщика, хотел укусить его, но промахнулся и, будто сконфузившись, надолго спрятался в щелку. Может быть, после того как капелька яда пропала попусту, нужна передышка, чтобы он вновь накопился в ядовитых железах...

Муравьи знакомы с паучками. Натыкаюсь на них, свирепо раскрыв челюсти, гоняются за ними. Один хищник сталкивается с муравьем головой к голове и сразу же бросается в обход, чтобы нанести укус с тыла. Муравей быстро поворачивается к врагу: на близком расстоянии оба хорошо видят друг друга. Так они кружат, пока хищник не убегает, почувствовав бесполезность и опасность своих нападений.

Постепенно начинаю различать пауков самцов и самок. У самцов маленькие придатки на голове — педипальпы на конце утолщены, черные ноги длинные, брюшко тоньше, темнее.

Два самца беспрестанно кружат возле самки паучихи. Один из них прогоняет соперника, потом в боевом настроении случайно наткнулся на муравья-крошку тетрамориума, куснул его, убил сразу, бросил, так мимоходом, по привычке. Самка же не обращает внимания на ухажеров, охотится, ищет удобного случая. Отравила муравья, отползла в сторону. Возле умирающего крутятся самцы, потом крепко вцепились в его ноги, застыли. Ничтожные тунеядцы! Неужели сами не умеют охотиться, кормятся объедками трапезы самок.

Из укрытия выползает законная владелица добычи, хватает муравья, тащит. Вместе с ним волочатся оба самца. Потом один прогоняет соперника и опять цепляется за ногу муравья. Вскоре самец и самка с добычей скрываются под камнем.

Продолжаю следить. У истребителей муравьев разные приемы охоты. Снова натыкаюсь на то, что уже видел. Молодой паучок долго караулил добычу, примерялся, выжидал удобный момент. Наконец, собрался, выскочил из-за укрытия, исподтишка укусил за лапку пробегавшего мимо маленького муравья-помощника. Пострадавший будто не почувствовал укуса, не заметил паучка. Но через секунду его тело сновала непреодолимая вялость, остановился, раскрыл челюсти, размахивая усиками. И тогда маленький трусливый убийца, готовый каждое мгновение к бегству, вздрагивая и отскакивая назад от страха, нерешительно подползает к муравью, прикасается ногами к его груди, гладит, щекочет, ласкает. Муравей будто успокаивается и в этот момент два острых коготка пускают ничтожно маленькую капельку яда в основной членик ноги безвольной добычи.

Так вот вы какие, коварные истребители муравьиного племени! Пока малы и слабы, прибегаете к обманной ласке, а потом, почувствовав силу, пользуетесь ею.

Забросив дела, я охочусь весь день за необычными паучками, не без труда ловлю их, таких шустрых и осторожных, еще несколько раз слежу за их охотничьими приемами и окончательно убеждаюсь, что в наблюдениях нет ошибки. Сколько же тысячелетий, быть может, даже и миллион лет прошло с тех пор, как эти маленькие хищники постепенно приспособились к своему сложному и коварному ремеслу, овладели узкой профессией охотников за муравьями.

Паучок оказался новым видом и был назван Зодариум азиатикум.

Вынужденное заточение

С края обрывчика во все стороны видно синее озеро Балхаш, и легкие волны, набегая на галечниковый берег, шепчут монотонную песню. Слева — выгоревшая пустыня с редкими карликовыми кустиками солянок, вдали на небе белеют кучевые облака. Пахнет водным простором, душистыми цветами подмаренника.

Каменистая пустыня, окружающая озеро, бедна жизнью. Очень здесь мало муравьев и поэтому я, возвращаясь к биваку, приглядываюсь к каждому холмику или норке. На пути небольшой курганчик, размером с чайное блюдце и в его центре широкий полузасыпанный вход. Из него что-то светло-желтое молниеносно выскакивает и так же быстро скрывается обратно. Пока присаживаюсь на корточки, чтобы лучше разглядеть находку, незнакомое существо успевает сделать несколько следующих друг за другом бросков вперед и назад.

Мне хорошо известны все муравьи Семиречья, их не более сотни видов, многих могу угадать издалека по облику. Но этот светло-желтый с коричневым такой быстрый неизвестен, встречаюсь с ним впервые. Представляется совсем особенный муравей. Но неужели он только один занят делом, требующим такой необыкновенной поспешности. А это уже не похоже на муравьев, работающих всегда сообща, особенно в случаях, требующих быстроты и энергии.

Склоняюсь еще ниже, пытаюсь разглядеть получше. Но не удается увидеть ничего, кроме мелькания желтого тельца. Тогда вынимаю из полевой сумки эксгаустер и приставляю его трубочку ко входу. Сейчас, как только торопливая крошка выскочит наружу засосу в стеклянный резервуар незнакомца.

Незнакомец пугается и прерывает свою работу. Но вскоре успокаивается и принимается за свое, требующие поспешности, дело. Теперь я различаю, как он выскакивает каждый раз с крохотным кусочком земли или камешком — значит один без помощников занят земляными строительными работами. А мой эксгаустер беспомощен, не могу изловить этот комочек кипучей энергии. У меня слишком медленная реакция и я не успеваю сделать во время вдох.

К счастью, неуемный землекоп становится смелым и можно продолжать свои наблюдения и совершенствоваться в охоте на него. Множество неудачных попыток — своеобразная тренировка — идут на пользу и я, наконец, замечаю, как желтый комочек устремляется вместе с песчинками в трубочку эксгаустера. С величайшим интересом вытаскиваю из полевой сумки лупку, подношу к глазам и вижу... моего старого знакомого, страшного врага муравьев, паучка-парализатора. Впервые я нашел его несколько лет назад в горах Заилийского Алатау возле гнезда муравья амазонки, а теперь встретился здесь в пустыне. Сейчас я вижу самочку. У нее светло-желтая головогрудь и ноги и коричневое брюшко. Вот так муравей!

Дела паучка сразу становятся понятными. Суровые условия пустыни выработали у него способность разыскивать муравейники, раскапывать замурованные в них входы, пробираться в подземные камеры за добычей.

Но кто же она — его добыча, и почему закрыто общественное жилище. Уж не ошибся ли паучок и не ломится ли он в опустевший и всеми заброшенный муравейник? Хотя иногда летом, когда нет добычи в замершей от зноя пустыне, муравьи-жнецы наглухо закрывают вход и сидят в глубоких камерах муравейника без движений, экономя энергию и запасы пищи.

Внимательно осматриваю землю вокруг холмика. В пятидесяти сантиметрах через крохотную дырочку в земле высовываются шустрые усики. Они размахивают в воздухе. За ними выглядывает черная головка и наконец наружу выскакивает небольшой муравей но не жнец а бегунок. Через некоторое время в эту же, ловко замаскированную дырочку, выбирается другой поменьше размерами бегунок. Значит это настоящий потайной ход!

Но пора приниматься за раскопки. Вход в муравейник вскрыт и я вижу многочисленных, сильно встревоженных моим вмешательством бегунков. Здесь живет большая их семья. Находка необычна! Бегунки деятельны днем и если иногда и закрывают входы, то только поздно вечером и на ночь. Закрывают входы все молодые зачинающиеся и поэтому очень осторожные семьи. А здесь?

Неужели бегунки, такие деятельные и быстрые замуровали парадный вход своего жилища и обрекли себя на вынужденное заточение и столь необычную для них бездеятельность для того, чтобы избавиться от заклятого врага-паучка. Впрочем, из одной поверхностной прогревочной камеры они пробили крохотный ход, через который проскальзывали юркие малыши-разведчики.

Видимо, паучки-парализаторы основательно надоели муравьям, и они чтобы избавиться от их набегов, применяют против них разные уловки.

Сложна жизнь муравьев и сколько неожиданных историй приходится видеть при их изучении.

Соседи

В горах пустыни Архарлы недалеко от асфальтового шоссе расположена замечательная долинка. Она скрыта за крутыми перевальчиком, подъем на который можно взять только сильно разогнав машину. Вся она заросла травами и цветами. Небольшой ручеек выбивается из-под красного утеса и течет среди скал. Проезжая эти горы всегда наведываюсь в замечательную долинку на ночлег и останавливаюсь на одной и той же полянке.

На этот раз на полянке ранее кто-то жил. Большие камни, из которых сложен очаг, основательно прокоптились, вокруг валялись консервные банки, битое стекло, обрывки бумаги. На черных камнях очага блестели паутинные нити. Я сразу не узнал эти упругие и беспорядочно переплетенные тенета и обрадовался. Они принадлежали ядовитому пауку каракурта, изучением которого когда-то занимался. Последние десятилетия каракурт стал очень редким.

Паука не видно. Он в глубоком темном логове. Подбросил на тенета кобылку. Но ленивый паук был, видимо, сыт и не пожелал выбираться из своего убежища. Пришлось разворачивать очаг. Самка оказалась очень полной, ее раздутое брюшко лоснилось, а тенета были сплошь усеяны панцирями жуков-чернотелок. Паук неплохо рассчитал, выбирая это место для своего поселения: на чистой площадке насекомые в поисках укрытия охотно заползали в жилище разбойника.

Три аккуратных светло-желтых кокона покачивались на паутинных тенетах. Они показались не обычными, так как черные пятнышки покрывали их со всех сторон. Под лупой выяснилось любопытное: пятнышки были мертвыми муравьями тетрамориумами. Немало их торчало и на паутиновых нитях и на камнях, окружающих логовища, и на трупиках жуков-чернотелок. Видимо, этот не знающий страха малыш, любящий бесцеремонно вторгаться решительно всюду, основательно докучал пауку, если ему приходилось на них тратить паутинную жидкость и припечатывать нарушителей покоя к окружающим предметам, в том числе и к собственным коконам.

Сейчас муравьев нет в жилище каракурта. Но под последним камнем очага, рядом с логовищем паука оказалось большое гнездо тетрамориума, полным-полно набитое многочисленными личинками. Находка казалась необычной: паук и рядом муравьи воле. Тетрамориумы все же, очевидно, постепенно убедились, что следует уважать права своего соседа, умерили свои притязания на чужую территорию и перестали беспокоить паука.

Среди пауков есть немало врагов муравьев. Среди них интересен так называемый паук-висельник Теридиум рипарум. Сидя на траве он подстерегает рыжих лесных муравьев, бросается на проползавшего под ним на земле лесного труженика, набрасывает на него паутинную нить, поднимаясь кверху подтягивает к себе добычу, лишая ее опоры.

Молодые паучки каракурта, сперва питаются исключительно муравьями. И от того, успешно ли закончилась самая первая охота паучка на муравья, зависит и вся его жизнь.

Осажденный муравейник

В роще туранги вижу заметный холмик светлой земли. Он обдут ветрами и отшлифован пыльными бурями. В центре его располагается ничем не примечательная густо уложенная кучка мелких соринок и палочек. Нужен опытный глаз, чтобы узнать что здесь жилище муравья-жнеца. Сейчас он пуст: вокруг голо, голая и земля в редкой рощице туранги. Не видно на нем и ни одного труженика большого общества, хотя жара спала, солнце смилостивилось над раскаленной пустыней, спряталось за серую мглу, затянувшую половину неба и муравьям бы полагалось, судя по всему, выходить на поиски скудного пропитания.

Но муравейник без признаков жизни. Муравьев жнецов в пустынях Семиречья несколько видов. На холмике над входом нагромождает кучки соломинок и палочек только жнец пепельноволосый, названный мирмекологом К.Арнольди моим именем. Обычай этот как будто соблюдается с различным рвением. Некоторые семьи его вовсе не придерживаются, другие как бы ради того, чтобы отдать дань ритуалу приносят всего лишь для видимости несколько палочек, неряшливо устраивая их над входом. Есть и такие, как этот, основательно замуровывая вход, и наконец, изредка встречаются семьи, которые наносят большие холмики из мусора.

Надо проверить муравьиное сооружение. Там в поверхностных камерах обязательно должны находиться несколько дежурных муравьев.

Маленькая походная лопаточка всегда со мной в полевой сумке. Делаю ею несколько ударов, выбрасываю в сторону землю и вижу на какую-то долю секунды как что-то серое и живое, оказавшись наруже, с невероятной энергией бьется на земле сворачиваясь и разворачиваясь, будто стальная пружинка, или как пойманная рыбка, выброшенная рыбаком на берег. Другое же такое серое тельце быстро скрылось в земле.

Пусть это что-то продолжает трепещаться в ямке. Оно, судя по всему, никуда не денется, надо гнаться за другим исчезнувшим, серым. Но оно ускользнуло глубоко и я, чувствую, без основательной раскопки его не добыть. Впрочем, какая глупость! Надо ловить то, трепещущееся, вдруг и оно исчезнет. Хватаю скачущее существо, вглядываюсь в него и с удивлением вижу хвостик ящерички, светлый снизу, в коричневых узорах и полосках сверху. Видимо, я отсек его лопаткой. Так вот в чем дело! Вот почему в центре кучки соринок на этот раз виднелось круглое отверстие. Немного досадно, находка, казавшаяся такой таинственной, оказалась в общем обыденной. Хотя как сказать! Кто знал, что ящерицы забираются в муравейники за добычей. Да и я, сколько в своей жизни, изучая муравьев, вскрыл холмиков муравейников, но такое увидел впервые. Уж не из-за них ли муравьи-жнецы так тщательно замуровывают двери своего дома?

Продолжаю раскопку и вскоре извлекаю маленького пискливого геккончика с чудесными желтыми немигающими глазами, прорезанными узким вертикальным щелевидным зрачком, изящными ножками, увенчанными, похожими на человеческие, пальчиками.

Геккончик покорен, не сопротивляется и не пытается освободиться из плена. Так вот кто ты, охотник за муравьями! В солончаковой пустыне туранга — излюбленное место жизни этой ящерицы. Здесь она находит надежное убежище под пластами толстой и бугристой коры дерева, под нею же на ветвях и листьях добывает обильную пищу, различных насекомых и пауков посетителей растения.

Обычно, каждая туранга, как я убедился не раз, имеет своего геккончика. Другому, видимо, не полагается вторгаться на чужую территорию. Но весной, в брачный период, на какой-либо особенно большой и старой туранге собирается незримое общество этих ящеричек, тогда дерево неожиданно становится местом музыкальных соревнований и от него в тишине пустыни разносятся во все стороны мелодичные поскрипывания.

Почему же геккончики покинули турангу? Видимо, засуха сказалась и на обитателях этого дерева. Не на кого стало охотиться ее главному обитателю, он отправился в необычное путешествие и, вопреки маскировке, возможно ночью, когда жнецы выходят на разведку и на поиски пищи, нашел муравейник, забрался в него, обосновался в его главном ходе и блокировал бедную семью. Далеко приникнуть он не мог в муравейник, подземные его ходы нешироки.

Пришлось муравьям сидеть безвылазно в нижних камерах. Смельчаки, отправлявшиеся на разведку, неизменно попадали в желудок геккончику.

Жалея муравьев я отнес геккончика подальше на самое крайнее дерево туранговой рощицы.

Ловкая засада

Сегодня солнце будто нас пожалело, спряталось за тучу, нависшую над горизонтом пустыни, поросший редким саксаулом. Можно походить, посмотреть, узнать, что вокруг делается. К вечеру повеяло прохладой, Проснулись козодои и завели звонкие трели. Муравьи-жнецы открыли двери своих подземелий, повалили толпами наверх, растеклись ручейками по тропинкам во все стороны.

Иду вслед за муравьями рядом с самой оживленной дорогой, минуя полянку, расцвеченную красными маками и перехожу в низинку, на которой темными пятнами распластал свои широченные листья ревень Максимовича. Скоро ли конец муравьиного пути — не знаю. Далеко они забрались. Вот цепочка муравьев ныряет под кучу сухих веток саксаула, лежащих на земле. За нею видны заросли клоповника. Там, наверное, идет заготовка провианта. Неожиданно краешек глаза замечает что-то необычное: большой серый комочек выскакивает из кустиков, прячется обратно, снова появляется и так методично, будто молоточек, без устали постукивает по тропиночке трудолюбивых муравьев. Неосторожный шаг вперед к маленькой тайне, и из под моей ноги выскакивает дальше обычного серый комочек, падает на землю, становится ярко-белым, и, перевернувшись, возвращается к своей прежней окраске. Теперь я узнал жабенка. Животик его раздулся, бока выдались в стороны. Неужели успел так быстро набить свой желудок!

Какой все же хитрый! Забрался под хворост, устроился в ловкой засаде возле муравьиной дорожки. Добычи сколько угодно, успевай, заглатывай. Где же, как не в таком месте встретишь такую удачную охоту. Если гоняться по пустыне за каждым муравьем, сколько сил потеряешь, а устроишься возле входа в гнездо муравейника — бдительные сторожа поднимут тревогу, пойдут в атаку. Тут же раздолье, никто не замечает хитрой проделки. Муравьи хорошо охраняют свои дороги. По ним без всякого груза в обе стороны беспрерывно патрулируют разведчики и солдаты...

Может быть, я ошибся и вовсе не муравьями насытился жабенок? Придется поинтересоваться содержимым желудка маленького обжоры. Только как решиться на убийство этого, в общем, милого пучеглазого создания.

Осторожно, опасаясь запачкаться белыми капельками яда, покрывшими тело жабенка, засовываю своего пленника в банку и несу к биваку с тайной надеждой, что моему решительному спутнику не составит труда совершить злодеяние.

— Пара пустяков! — отвечает на мою просьбу невозмутимый Николай и неспеша идет за полевой сумкой с инструментами.

Предположение оказалось верным. Жабенок буквально напичкан муравьями, да еще и самыми крупными, отборными, рослыми. Выбор у охотника был большой.

Но каковы жнецы! Они и не подозревали об опасности и ползли спокойным размеренным строем, будто войско в дальнем походе мимо своего заклятого врага, отдавая незримую дань его обжорству.

Неожиданный враг

Мелкие муравьи неуязвимы для зверей и птиц, питающихся насекомыми. Слишком мала добыча, чтобы обращать на нее внимание и попытаться ею насытиться. Быть может, природа и создала маленьких муравьев ради защиты от врагов. Но муравьев крупных охотно едят многие звери и птицы. Особенно много муравьев истребляется тех, кто вылетел на крыльях к тому же одновременно привлекая внимание всех поедателей насекомых. Немало охотятся и за куколками и личинками, содержащиеся в муравейниках.

Поздней осенью, когда рыжий лесной муравей стал уходить на зимовку и многочисленные жители его муравейников стали собираться на верхушках своих конусов для того, чтобы погреться под лучами солнца, объявился неожиданный враг. Он забирался на муравейник, поедал муравьев, в поисках добычи рыл небольшие ямки на муравьиных кучах. Зимняя крыша муравейника, так хорошо защищавшая от губительных осенних дождей, плотная, заботливо уложенная мелкими частицами земли, была нарушена. Что станет с полуразоренным муравейником, когда в него заберется вода, а затем и лютый мороз?

В осеннем прозрачном лесу издали видны муравейники. Тихо пробираюсь от одного муравейника к другому — мне непременно надо застать муравьиного врага за его работой — но пока безрезультатно. Следов раскопок конусов много, а виновника не видно. Кто он, птица, зверь? Зачем ему понадобились муравьи! Ведь летом, и это я хорошо знаю, никто из жителей леса так не разорял жилище муравьев.

На земле возле березы виден большой пестрый дятел. При моем появлении тревожно закрутил большой головой на гибкой шее, долго разглядывал меня, потом успокоился, крикнул и, как курица, стал шоркать ногами по муравейнику. Во все стороны полетели хвоинки и палочки. Работая ногами он склевывал муравьев, громко и победоносно покрикивая на весь лес.

Теперь сомнения рассеялись. Неожиданным врагом муравьев оказался любитель древесной червоточины...

Долго свирепствовали дятлы, и во многих муравейниках продырявили крыши. Но осень постепенно делала свое дело, после дождя ударил спасительный мороз, мокрые крыши муравейников замерзли, окаменели на долгую зиму и превратились разбойничьи налеты дятлов.

Почему же дятлы лакомились муравьями только осенью? В это время они не голодали. Личинок жуков-древесинников было множество в старых деревьях, и к осени, пожалуй, даже больше, чем весной или летом. Может быть, летом дятел боится трогать муравьев, так как быстрые, энергичные, многочисленные они могли дружно накинуться на нарушителя покоя и больно покусать! Или может быть, для дятлов муравьи служили особенной очистительной диетой против кишечных глист. В эксперименте устроенном мною, эти паразиты оказались очень чувствительными к муравьиной кислоте.

Знакомый муравейник

Приезжая в урочище Бартугая, этот уникальный тугай горного типа на реке Чилик (сейчас на его месте водохранилище) спешу проведать знакомый муравейник рыжего степного муравья. Сперва иду по дороге, затем перехожу ручей, а потом стараюсь не сбиться с едва заметной тропинки. Лес все гуще, река шумит за лесом все громче и, когда в просвете между деревьями показываются красные скалы, тропинка выходит на маленькую сверкающую под солнцем полянку с муравейником.

Весной этого года муравьи покинули свое старое жилище из неряшливой и разбросанной кучки лесного мусора и переселились в основание куста барбариса. Новый муравейник выглядел отлично, палочки на нем были свежие, крепкие, будто подобранные одна к другой, и сама кучка выглядела новым домом с только что покрашенной крышей. На муравейнике царило оживление и счастливая деятельность.

Но сейчас... Что стало с муравейником за лето, каким он стал жалким. Куча разворочена, палочки разбросаны в стороны, одиночные муравьи бесцельно бродят повсюду поверху. Песок вокруг муравейника истоптан следами фазанов. Так вот кто враг муравьев, вот почему маленькие жители леса переселились в основание колючего куста барбариса и, наконец, вот из-за чего в урочище Бартогай, как только установили егерский пост и стали охранять фазанов, один за другим стали исчезать муравейники, теперь осенью фазаны особенно рьяно охотятся за муравьями. Они и недурны как пища, и хороши как лекарство против кишечных глистов.

Едва я присел возле разоренного муравейника, как с края полянки с криком взлетел большой петух-красавец, уселся на дерево и, поглядывая вниз на моего спаниеля, стал шумными криками выражать недовольство. Уж не он ли наследил возле муравьиной кучи, наверное, не раз принимая участие в ее разорении.

Фазаны, дятлы, многие другие птицы не идут в сравнение с такими отъявленными разорителями муравейников, как медведи. Ныне возле многих сибирских городов и крупных поселений, находящихся в зоне леса, из которых исчезли медведи, стали процветать рыжие лесные муравьи, если только за их истребление не взялся сам человек. В окрестностях города Томска, например, возникли громадные процветающие муравьиные городки лишь потому, что они благоденствуют без медведей.

Когда-то и сам человек приносил немало вреда рыжему лесному муравью, добывая куколок на корм певчим птицам, содержавшимся в неволе. Муравьиных куколок даже отправляли на экспорт заграницу. Теперь разорение муравьев запрещено.

Нападают на муравейники рыжего лесного муравья также кабаны и барсуки. В тропических странах ими питаются муравьеды, броненосцы, ящерицы и многие другие звери и птицы.