Лавуазье и жар сознания

Один из лучших французских ученых был гильотинирован восьмого мая 1794 года отрядами Максимилиана Робеспьера после обвинения в измене. Антуану Лавуазье было пятьдесят лет, и среди его богатого наследия остался «Начальный учебник химии», которому было суждено изменить мировой экономический и общественный порядок.

В зените промышленной революции паровой мотор стал двигателем экономического прогресса. Теплофизика, которая до тех пор была предметом интеллектуального любопытства, заняла в нем центральное место. Предприниматели той эпохи стремились улучшить производительность паровых механизмов. Опираясь на исследования Лавуазье, Николя Леонар Сади Карно в своих изощренных «Размышлениях о движущей силе огня» схематично описал принцип идеальной тепловой машины.

С высоты наших современных знаний мы видим нечто эксцентричное в этом научном эпосе, напоминающем нынешнюю ситуацию с человеческим сознанием. Лавуазье и Карно не имели ни малейшего понятия о том, что такое тепло. Хуже того, они застряли в промежутке между мифами и ошибочными концепциями. К примеру, они считали тепло флюидом под названием флогистон, который перетекает от более теплого тела к более холодному. Сейчас нам известно, что тепло – это следствие возбужденного состояния молекул вещества. Для людей, сведущих в этом предмете, идея теплового флюида выглядит ребяческой и почти абсурдной.

Что подумают будущие специалисты в области сознания о наших теперешних идеях? Современная нейронаука достигла уровня понимания где-то на полпути между Лавуазье и Карно. Паровые машины изменили мир XVIII века почти так же, как компьютеры и «мыслящие машины» изменяют наш мир. Будут ли эти новые машины наделены чувствами? Будут ли они иметь собственную волю, понятия, цели и желания? Будут ли они обладать сознанием? Как это было с теплом в XVIII веке, наука должна обеспечить быстрые ответы для понимания природы сознания и ее фундаментального субстрата, о котором мы до сих пор практически ничего не знаем.