Боевой дух и талант: две ошибки Гальтона

Когда мы оцениваем спортсменов, то обычно отделяем дух соперничества от их таланта, как будто это две разные категории. В мире есть теннисисты вроде Роджера Федерера, которые обладают талантом, и подобные Рафаэлю Надалю, которые по большей части вдохновляются духом соперничества. Типичный наблюдатель смотрит на обладателей врожденного таланта с отстраненным уважением, восхищаясь их природным даром как божественной привилегией. Боевой дух кажется более человечным, так как ассоциируется с волей и ощущением, что каждый из нас может его обрести. Это тезис Гальтона: врожденная одаренность определяет потолок таланта, а боевой дух как путь к достижениям через обучение доступен для всех. Тем не менее оба эти предположения ошибочны.

На самом деле способность выкладываться на спортплощадке в большой степени определяется генетическими особенностями организма. Это свойство темперамента, в широком смысле включающего в себя целый ряд черт личности, в том числе эмоциональность и чувствительность, общительность, настойчивость и сосредоточенность. В середине XX века американский детский психиатр Стелла Чесс и ее муж Александр Томас провели исследование, которое стало важной вехой в развитии науки о личности. Как рассказано в фильме Ричарда Линклейтера, они внимательно следили за развитием детей из сотен семей, начиная с рождения до зрелого возраста и измеряя девять черт их темперамента:

(1) Уровень и вид активности.

(2) Степень регулярности питания, особенности сна и бодрствования.

(3) Готовность пробовать что-то новое.

(4) Приспособляемость к изменениям обстановки.

(5) Чувствительность.

(6) Интенсивность и энергичность реакций.

(7) Общий фон настроения – радостный, плаксивый, довольный, неприязненный или дружелюбный.

(8) Степень рассеянности.

(9) Настойчивость.

Исследователи обнаружили, что хотя эти черты не остаются неизменными, они удивительно устойчивы на всем протяжении развития ребенка. Более того, они ярко выражены уже в первые дни жизни. За последние пятьдесят лет основополагающее исследование Чесс и Томаса воспроизводилось с разными изменениями и дополнениями. Вывод оставался неизменным: значительная часть вариативности темперамента, от 20 до 60 процентов, объяснялась генетическим наследием.

Если гены более или менее объясняют половину нашего темперамента, то вторая половина объясняется нашим окружением и социальной средой, в которой мы развиваемся. Но каковы специфические элементы нашего окружения? Из всех когнитивных переменных главный фактор – дом, где растет ребенок. Братья и сестры похожи не только благодаря сходным генам, но и потому, что они выросли на одной детской площадке. Однако бывают исключения. Разные исследования приемных детей и близнецов показывают, что домашняя обстановка оказывает лишь незначительное влияние на развитие некоторых аспектов темперамента.

В поисках природы человеческого альтруизма австрийский экономист Эрнст Фер убедительно доказал это для одной из основополагающих черт: готовности делиться с другими людьми. Когда дети выбирают между возможностью сохранить две игрушки или поровну поделиться с другом (в разных культурах, на разных континентах), то младший обычно менее склонен делиться. Это можно понять; младшие рано усваивают принцип «не попросишь – не получишь». Когда младший ребенок что-то получает, то хранит это при себе, подальше от глаз старших хищников. Родители двух и более детей знают, что атмосфера тревожности, хрупкости и неведения, в которой рос первый ребенок, не повторяется. Поэтому некоторые аспекты поведения младших, в том числе готовность делиться, не особенно зависят от домашней обстановки и скорее усваиваются на других игровых площадках.

Наша экскурсия в область науки о темпераменте проливает свет на причину ошибочности гипотезы Гальтона, которая продолжает существовать в виде популярного мифа. Мы верим, что потенциально можем развить в себе умение выкладываться полностью, – в противоположность таланту, который считается природным даром, доступным лишь немногим избранным. Но в списке черт темперамента, которые мало изменяются в течение жизни, мы находим главные ингредиенты готовности выкладываться: интенсивность и энергичность реакций, общий фон настроения, степень рассеянности, настойчивость и выносливость. Таким образом, эта способность сильно варьирует от одного человека к другому и мало подвержена изменению.

Это объяснение опирается, в основном, на работу Стеллы Чесс и Александра Томаса, которые исследовали стойкость и гибкость разных черт личности, делающих нас такими, какие мы есть. Нам все еще предстоит разобраться, какие аспекты нашего биологического склада, генов и мозга определяют способность выкладываться. По-моему, ответ на этот вопрос пока далеко не полон. Но вскоре мы увидим, что он тесно связан с мотивацией и системой вознаграждения, которые формируют темперамент и становятся ключом к обучению.

Теперь необходимо опровергнуть другой миф. То, что мы считаем талантом, – не врожденный дар, а почти всегда результат упорной работы. Показательный пример в защиту этого аргумента – абсолютный слух: способность распознавать или воспроизводить музыкальную ноту без какой-либо опорной точки. Человека с такой способностью обычно считают музыкальным гением, едва ли не генетически одаренным мутантом вроде Людей Икс из популярных кинофильмов. Замечательная идея… но снова ошибочная.

Абсолютный слух развивается тренировкой, и сделать это может практически каждый. Большинство детей обладает почти абсолютным слухом, но без практики он атрофируется. У детей, которые с раннего возраста начинают учиться музыке, в большинстве случаев развивается абсолютный слух – опять-таки не из-за врожденной одаренности, а благодаря упорной работе.

Диана Дойч, одна из превосходных исследователей связи между музыкой и мозгом, совершила необыкновенное открытие: жители Китая и Вьетнама обладают гораздо более высокой предрасположенностью к абсолютному слуху. В чем причина такого феномена? Оказывается, в мандаринском и кантонском наречии, а также во вьетнамском языке слова изменяют свой смысл в зависимости от тона. К примеру, в мандаринском диалекте звук «ма», произнесенный разным тоном, может означать «мать» или «лошадь», мало того – еще и марихуану. Поэтому тон имеет абсолютную ценность, такую же, как отличие одной музыкальной ноты от другой. У говорящих на китайском возникает повод для усвоения взаимосвязи между конкретным тоном и его смысловым значением, хотя бы для того, чтобы отличать мать от лошади. В других странах такого повода нет или он не так важен. Повод и требования, связанные с усвоением языка, распространяются на музыку; это более простое объяснение, не требующее рассуждений о генетике и гениальности.