Наблюдая за воображением

Примерно через семь месяцев после автомобильной аварии врачи провели исследование пациентки с использованием функциональной магниторезонансной томографии. Активность ее мозга при прослушивании различных фраз была сравнима с активностью мозга здорового человека. Самое интересное, что ее реакция оказывалась более ярко выраженной, если фраза была двусмысленной. По-видимому, мозг боролся с этой двойственностью, что указывало на активную работу мысли. Возможно, на самом деле женщина не находилась в вегетативном состоянии? Наблюдений за ее мозгом было недостаточно для однозначного ответа на такой важный вопрос. Во время глубокого сна или под анестезией, когда считается, что человек находится в бессознательном состоянии, мозг тоже особым образом реагирует на фразы и звуки. Можно ли точнее обнаружить характерные признаки активного сознания?

Когда здоровый бодрствующий человек представляет, что он играет в теннис, то сильнее всего активируется часть мозга, известная как дополнительная моторная зона (ДМО, SMA). Эта часть контролирует движение мышц[52]. С другой стороны, когда человек представляет, как он ходит по своему дому (все мы способны мысленно проследить маршрут на карте: линию железной дороги, расположение городских улиц, тропинки, адреса друзей, бабушек и так далее), то активируется система, включающая главным образом парагиппокамп и теменную кору.

Это явление можно использовать для ограниченной, но эффективной расшифровки мыслей. Больше не нужно спрашивать человека, о чем он думает – об игре в теннис или о прогулке по дому. Достаточно расшифровать схему его мозговой активности. Мы практически можем читать мысли, хотя бы на уровне двоичного кода, обозначающего прогулку или игру в теннис. Этот инструмент приобретает особенно важное значение, когда нельзя спросить прямо или человек не может ответить на наши вопросы.

Может ли двадцатитрехлетняя женщина в вегетативном состоянии представлять подобные ситуации? В январе 2006 года британский ученый Адриан Оуэн и его коллеги попросили пациентку представить, как она играет в теннис, потом – как она ходит по своему дому, и снова теннис. Эти просьбы чередовались несколько раз.

Ее мозговая активность оказалась такой же, как у здорового человека. Поэтому можно было с разумной вероятностью предположить, что у пациентки активное воображение, а следовательно, и осознанные мысли, о чем не могли догадаться ее врачи, опираясь на клинические наблюдения.

Тот момент, когда женщине удалось пробиться через непроницаемую оболочку, много месяцев скрывавшую ее мысли, когда Оуэн и его коллеги прочитали их в ее сознании, стал важной вехой в истории человеческого общения.