Фундамент

Фундамент

Любая развивающаяся система имеет цель — некое предсказуемое состояние, к которому она стремится, подчиняясь общим законам развития. Достижение цели — например, возобновление вида — гарантируется генетическим механизмом, точность работы которого позволяет безошибочно предсказать, что из утиного яйца вылупится утенок, а не лебедь (впрочем, было время, когда философы распространяли свое недоверие к целенаправленности в природе на всю генетику, причисляя ее чуть ли не к оккультным наукам). Разумеется, природная система не размышляет о своих целях и неспособна произвольно менять их. Но не то же ли можно сказать и о человечестве?

Система задает цель своим компонентам, и пока человек был частью природной экологической системы, ему незачем было заботиться о смысле существования. Беспокойство, ощущение пустоты жизни и необходимость определения ее смысла пришли с отделением от природы и начавшимся процессом формирования новых систем, все более подчинявших себе физическое существование человека. В связи с этим впервые появилась потребность разобраться не только в окружающем, но и внутри себя, т. е. духовная жизнь. Для поддержания этой последней формировалась метаэкологическая система, развивающаяся автономно, хотя и уподобляемая внешней системе мироздания. Метафизика возникла на основе такого уподобления как символическое воплощение внутреннего мира.

В этот ранний период был заложен фундамент метаэкологической системы. Краеугольным камнем в нем был образ Солнца, космического очага, как субстанциональной основы единства мироздания, который дополнялся и частично замещался Логосом, родственной интеллектуальной субстанцией. Свойства этой ионийской субстанции, её непрерывность и дискретность, порождали объединяющие и конфликтующие начала, представления о единице и бесконечно малом, преломленные в боге и человеке, о тонких атомах души и плотных атомах тела. Мироздание приобретало Структуру, основанную на гармонии чисел или подобии атомов. В этой системе состоялось разделение внешнего мира вещей и внутреннего мира сущностей. На долю нового времени выпала рационализация этих идей, перевод первичных метафор, называемых мифами, на упрощенный язык вторичных метафор, называемых философией.

В предыдущей и последующих главах я принимаю традиционную интерпретацию мифических сюжетов или предлагаю собственную, если она кажется мне более убедительной. Ключ к символике мифов дает сравнительная мифология, обнаруживающая повсеместный параллелизм мифотворческих процессов. Мифы, родившиеся в тропических джунглях, на просторах тундры, говорят, на разных языках, об одном и том же — то внятно, то туманно, и в этом смысле дополняют друг друга, помогают заполнить пробелы и расчистить позднейшие наслоения. Мифотворческий параллелизм свидетельствует о единстве первичных духовных потребностей человечества, отраженных в древнейших метаэкологических системах.

Если рассматривать миф как изложение каких-то, пусть даже отчасти или целиком вымышленных, событий, то нетрудно обнаружить в нем отклонения от элементарной логики. Словно мифотворчество руководствуется какой-то своей, особой логикой. Однако логическая структура мифа проявляется не в житейском, а в метафорическом значении описываемых событий. В процессе духовной эволюции метафоры претерпевали определенные изменения (например, олицетворение родовой сущности утрачивало зооморфные черты и приобретало антропоморфные; путь души пролегал не по звездному небу, а по каменистой земле). Соответственно вносились поправки в их событийное оформление (супругом Европы становился уже не бык, а Зевс, принявший облик быка; созвездие Девы заслоняла девственная жена плотника), постепенно утратившее всякое правдоподобие. В этом, по-видимому, и заключается секрет мифопоэтической логики, которая, как утверждают многие — и особенно настоятельно Я.Э. Голосовкер в «Логике мифа» — не имеет ничего общего с формальной.

Иначе говоря, есть разные способы представления, но нет разных логик. Основу логики составляют причинно-следственные отношения, которые неизбежно возникают в любой системе как результат воздействия её элементов друг на друга. Поскольку не может быть мира без воздействий (о таком мире мы просто не можем судить, существует он или нет, так как существование проявляется не иначе как в воздействии), то нет и мира без причинно-следственной логики. По сути, логика — это единственное общее для всех мыслимых миров, главное, что связывает физические системы с метаэкологическими.

Мифы убедительно опровергают мысль о производности духовной жизни от материальной. Мы видим богатство и сложность метаэкологических систем при убожестве и простоте экологических и наоборот. Космизм древнего человека не имел никакой опоры в материальных условиях и потребностях его существования. Человеку нужен был космос для приведения в порядок круговращений души задолго до появления потребности в календарях и навигационных приборах, которые заставили забыть о космосе. Человек мог думать о главном, пока его не убедили в том, что главное находится вне компетенции человеческого разума.