9

Проблема человека в том, что он, как правило, проживает короткую жизнь. И не успевает пресытиться.

Вопрос о смысле жизни соединен условной нейронной связью с мыслью о смерти. И вот что удивительно. Диалектическая пара жизнь/смерть имеет между собой третье звено, которое разрушает всю диалектику. Смысл. Человеку надо знать, для чего он обречен жить короткую жизнь и видеть смерти близких людей. Тогда он способен примириться. Тогда нет никакой диалектики. Есть просто жизнь и смерть. Начало и конец. Старт и финиш.

Мечников к религии относился скептически. И разрешать сомнения верой он был не способен.

Но его тоже тяготила конечность жизни.

Толстой и Достоевский предлагали отказаться от личности. Это, говорили они, позволит установить связь с вечностью. Ощутить себя частью чего-то большего. Во всех людях одно и то же начало. Нас разнит лишь наша личность – жизненный опыт, записанный на кору головного мозга.

Обычный упрек про бред религии здесь не произнести. Но бывает так, и тому виной личность, что разные люди просто иначе смотрят на одни и те же вещи. Это как близорукость и дальнозоркость.

Мечникову нужно было строго научное объяснение. Без всякой метафизики, коротко и ясно: как преодолеть проблему смысла?

Ответ оказался донельзя изящным: проблема не в смысле, а в продолжительности жизни.

Нужно сделать так, чтобы человек дольше жил.

«Поколение, к которому я принадлежу, – писал Мечников, – легко и быстро усвоило основы положительного мировоззрения, развившегося главным образом вокруг учения о единстве физических сил и об изменяемости видов. Но в то время как естественно-историческая сторона этого мировоззрения отвечала всем требованиям мышления, его прикладная часть, относящаяся к человеческой жизни, казалась все менее и менее способной удовлетворить стремление к осмысленному и обоснованному существованию.

Огромные успехи медицины во второй половине прошлого века подали надежду на лучшее будущее. Человеческое существование, каким оно является на основании данных наличной природы человека, может радикально измениться, если бы удалось изменить эту природу.

Раз старость будет излечена и сделается физиологической, то она приведет к настоящему, естественному концу, который должен быть глубоко заложен в нашей природе».