Зарождение катастрофизма и креационизма

По мнению английского биолога X. Кэннона[67], принципиальные климатические различия между цивилизациями Нила и Месопотамии не могли не сказаться на их идеологии. Природа долины Нила была относительно стабильна; на юге и западе древний Египет не имел опасных соперников, а с севера и востока он был огражден Средиземным и Красным морями. Здесь династии сменяли одна другую, и цивилизация развивалась относительно непрерывно вплоть до нашей эры. Иная ситуация в Месопотамии. Частые катастрофические наводнения, соседство с воинственными кочевниками, нападавшими на страну со всех сторон, — все это приводило к тому, что периодически цивилизация здесь уничтожалась и все приходилось строить заново.

В этом кроится ответ на вопрос, почему катастрофам зародился именно в Междуречье. Здесь возникло представление о конце света, о том, что мир время от времени подвергается уничтожению, а затем какие-то божественные силы заселяют его жизнью[68]. Таким образом, из принятия катастрофизма неминуемо следует принятие одного или нескольких актов творения (creatio — сотворение). Здесь мы видим истоки будущего креационизма[69] — статической философии иудаизма и христианства. В течение двух поколений древние евреи были рабами Вавилона, отсюда был воспринят иудаизмом в I тыс. до н. э. креационизм и катастрофизм, а от иудаизма эти концепции целиком были восприняты в I веке н. э. ранним, а затем и современным христианством.

Однако идеи креационизма и катастрофизма, возникшие в Междуречье и оказавшие затем огромное влияние на идеологию европейцев, отнюдь не были господствующими в древнем мире, как в Древнем Египте, так и в древних цивилизациях Индии и Китая.