10. Дурной сон (почти антиутопия)

К пятилетнему юбилею «ТрВ» как всероссийской газеты ко мне обратилась ее редакция с простым предложением – написать статью на тему: «Что будет с нашей наукой и образованием через 5 лет, если все будет идти как идет?» Ну, я подумал, что у нас в стране стабильность стала до того напряженной, что предсказать что-либо даже на год вперед вряд ли кто-либо возьмется, кроме разве что Пионтковского. Подумав так, я написал, что не возьмусь за такое трудное предсказание, и лег спать со спокойной совестью. Правда, в полудреме во мне звучал искушающий голос, мягко уговаривающий меня, что мне же ничего предсказывать и не надо, что мне надо только вообразить, что будет с наукой, если все будет идти как идет. А это не предсказание. Это всего лишь игра воображения. С этой мыслью я и уснул.

Утром, взглянув за окно, я увидел, что клены за окном стали гораздо выше. Посмотрев на компьютерный календарь, я удивился: оказывается, на дворе март 2018 года. Ничего себе: у меня провалы в сознании? Вот она, старость. Умывшись и позавтракав, я, как обычно, уселся за компьютер и стал просматривать письма и новости. По ним, а также пролистав архив, сообразил, что я уже не колумнист «Троицкого варианта». Три года назад редакция поблагодарила меня за долгое сотрудничество и проводила на заслуженный отдых. Она вообще сменила многих авторов. Редакция-то новая. Началась ее перестройка с того, что появился разоблачительный фильм НТВ про Гельфанда – как он подделывал свою диссертацию. Редакция намека не поняла и Гельфанда не уволила. Тогда начался спор хозяйствующих субъектов и новые владельцы потребовали сменить ответственного редактора Бориса Штерна. Новый редактор был переведен из газеты «Поиск». Он и стал подстраивать редакцию под стиль «Поиска». Большинство журналистов и ученых из газеты ушло и попыталось по типу «Новых Известий» основать «Новый Троицкий вариант», однако им не понравилось сокращение НТВ, тогда новую газету назвали «Старый Троицкий вариант».

Она стала чисто интернетной. Частично она переняла функции «Эха Москвы». Потому что на «Эхе» главным является по-прежнему Алексей, но не Венедиктов, а Голубев, и радио переименовано в «Эхо православной Москвы». Соответственно аудитория сильно переменилась.

С удовлетворением узнал, что давно разрешен конфликт с американскими хасидами по поводу библиотеки Шнеерсона. Покойного Шнеерсона решено сделать главным раввином России (если можно судить покойника, то почему нельзя назначать покойника на должность?), а Бер Лазара вернуть в Америку вместо библиотеки Шнеерсона – живая мудрость ведь ценнее книжной! Отпали наложенные на Россию ежегодные штрафы – какая экономия!

Министром образования недавно стала Светлана Игоревна Курицына (из Иванова), перейдя на это место с поста министра культуры и сменив на этом посту Тинатин Гивиевну Канделаки. О Ливанове даже не вспоминают. Дело не в том, что он провозгласил Академию наук и многие университеты неэффективными под предлогом, что они дают мало научной продукции, а в том, что своей проверкой диссертаций (это придет же такое в голову!) подорвал авторитет многих выдающихся ученых из Государственной думы (!). Заместителем министра стал престарелый, но по-прежнему воинственный Проханов. Канделаки выступала против ЕГЭ, а новый министр с подачи Проханова предложила отменить экзамены вообще, заменив их присягой, потому как это более лучше («уписаться можно», – душевно добавила министр).

В печати и по телевидению живо обсуждается вопрос о деятельности кафедр теологии во всех технических вузах, не говоря уж об университетах. Ну что ж, успели уже повсюду ввести эти кафедры во главе с митрополитами, – подумал я. – Этого и следовало ожидать.

Чтобы сгладить некоторые неловкости пятилетней давности, всем митрополитам, заведующим этими кафедрами, было рекомендовано обзавестись троюродными сестрами для ведения домашнего хозяйства и уборки нанопыли с мебели, чем они с примерным благопочитанием воспользовались. Разумеется, сестрам этим, как положено лицам, имеющим отношение к науке, надлежало иметь ученые степени. Значит, встал вопрос о диссертациях. Но было бы совершенно неуместно заставлять столь высоких персон самим писать себе диссертации. Есть ведь для этого старая добрая традиция, во-первых, заказывать диссертации опытным сотрудникам, нуждающимся в деньгах и поблажках по службе, во-вторых, копировать готовые диссертации, хранящиеся в архиве и даже студенческие дипломы; в-третьих, можно просто купить дипломы и сварганить все нужные протоколы и другие документы.

Эти задачи натолкнулись на дурную новацию подкупленных Госдепом журналистов, которые стали вытаскивать на свет божий копированные диссертации, реальные протоколы и подвергать сомнению даже диссертации министров и правителей.

Но для исправления ситуации были предприняты все нужные меры: архивы диссертаций были засекречены и закрыты – ведь в них много государственных тайн. Была проведена перестройка ВАК: председателем ее был назначен Сергей Кожугетович Шойгу, переброшенный на это запущенное место с должности министра обороны, а вся комиссия, в свое время переподчиненная (была при Академии наук, стала при Министерстве образования), переподчинена еще раз, на сей раз непосредственно Следственному комитету. Проверка стала для рядовых журналистов затруднительной: только через беседу на окраине леса. Ученые советы разделены на два разряда: открытые и закрытые. В последние журналистам доступ перекрыт.

Кроме того, в Госдуме был недавно принят закон о введении юридических различий между терминами «плагиат» и «творческое копирование». Первое явление подсудное и нерукопожатное, а второе – совсем другое дело! Тут ведь подразумевается следование традициям, товарищеская взаимопомощь и признание достижений коллег, а это всегда было характерно для отечественной науки. И многие государственные деятели и академики показывали нам достойный образец творческого копирования – Мединский, Жириновский, Лебедев, Несмеянов и другие.

Все эти меры были приняты на фоне продолжавшейся борьбы с учеными-предателями, продающими за рубеж наши оборонительные секреты. За истекшие пять лет число этих предателей сильно увеличилось. Ученые ведь изобретательны, они насобачились продавать секреты не только дружественному Китаю и Японии, но и Грузии, Эстонии, Португалии, Венесуэле, Ирану, Нигерии, Индонезии, Мьянме, Буркина-Фасо, островам Зеленого Мыса и многим другим государствам. Дошли до того, что умудрялись продавать тайны, извлеченные из открытой печати. Так что для ученых пришлось завести специальные тюрьмы и лагеря, а уж отсюда недалеко до восстановления традиционных шарашек, сильно продвинувших вперед нашу атомную и космическую науку. Без них она, похоже, откатилась назад.

В свое время нерационально расходуемые ассигнования на науку в виде мелких грантов по 300–500 тысяч рублей были давно уже сосредоточены в нескольких мегагрантах, выдаваемых надежным людям. Теперь решено развить дальше эту инициативу и объединить их в один супермегагрант, который будет выдаваться одному держателю. Например, Академии наук во главе с ее динамичным президентом Рамзаном Ахматовичем Кадыровым. Он сменил на этом посту академика Осипова, вышедшего из возраста. Правда, недавно был принят указ о продлении предельного возраста для высших должностных лиц государства до 75 лет и готовится указ о его продлении до 80 лет, но Осипову и это не может помочь.

Вообще у нас геронтология становится главной наукой, но ее плоды еще нескоро дождутся общенародного распространения. Пока это наука элитарная. Поэтому, как геронтологи добиваются высоких результатов, хранится в тайне, а среди публики распространено мнение, что тут не обошлось без метода профессора Преображенского и много обезьян лишилось детородных органов.

Коль скоро речь зашла о детородных органах, нельзя не упомянуть, что аборты и противозачаточные средства, а с ними планирование семьи уже три года как объявлены нелегальными ввиду того, что противоречат истинному православию (закон депутата Энтео). С другой стороны, все исследования по сексологии и урологии не запрещены, но объявлены закрытыми, так как подпадают под расширенный закон о запрете пропаганды гомосексуализма и секса вообще в соответствии с консервативными семейными традициями (закон Милонова – Кургиняна).

Возможно, супермегагрант получат особо отобранные ученые, которые сумеют создать православную физику и православную медицину. Вот тут-то и скажется теологическая подготовка в вузах, но, возможно, придется включить в команду разработчиков целую когорту физиков и медиков в рясах, а некоторые храмы и монастыри переоборудовать под физические и медицинские лаборатории. Есть и другой вариант: в больницах и синхрофазотронах построить алтари и ризницы, а исследовательские часы перемежать молитвами и окроплением больных и подопытных святой водой. В связи с этим в Госдуме обсуждается предложение о закрытии раковых институтов в стране как рассадников неверия и оранжевого атеизма.

Возможно, супермегагрант получит бывшее агентство Роскосмос, переименованное в Агентство глубоководных исследований. Конечно, на супермегагрант претендует гранд-академик Петрик, но он еще не решил, на что этот грант пойдет – на графен, суперфильтр или на философский камень – материал, превращающий пустоту (вакуум) в золото. Но в открытии камня у него много конкурентов в лице депутатов Госдумы. Правда, у него есть богатый опыт привлечения начальственных конкурентов к сотрудничеству и превращения их в соавторов открытия с получением двойного патента и делением миллионов пополам.

Вызывает сомнение, достойно ли супермегагранта написание непротиворечивого учебника, в котором будет устранено противоречие между учением Дарвина, Ветхим Заветом и Кораном. Ведь создание такого учебника и так оплачивается государством. Кроме того, это противоречие не столь большого масштаба. Наши судебные органы массово справляются в своих приговорах и не с такими противоречиями.

Очень важным новшеством было введение отечественных рейтингов для университетов, а для снискания им международного ранга в них были привлечены крупные ученые из Венесуэлы, Ирана, Северной Кореи и Кубы, а также экономически заинтересованные светила из Европы и США – Депардье, Герхард Шредер, Сильвио Берлускони и их последователи. Подсчет рейтингов был поручен прославившемуся своей объективностью профессору Чурову.

По части переименования как приема повышения ранга у нас накоплен значительный опыт. В свое время все ПТУ у нас стали колледжами, школы – гимназиями, училища – лицеями, институты – университетами, а общества – академиями. Этих заведений у нас стало больше, чем во всех европейских странах вместе взятых. Переименовывать вроде больше нечего, ресурс исчерпан. Но нет предела для исследовательской мысли.

Несколько университетов были объявлены исследовательскими и федеральными, затем переименованы в Сколково (Сколково-1, Сколково-2 и так далее), а затем решили не возиться с ненужными ассоциациями и просто назвали их Силиконовыми долинами. В Америке одна такая долина, а у нас сразу десяток. Это, естественно, резко повысило эффективность нашей науки. Лиха беда начало. Сразу же пришла мысль переименовать некоторые наши университеты в Кембридж, Оксфорд и Гарвард. Сначала говорили «филиал Оксфорда в Удмуртии», «филиал Кембриджа в Калмыкии», потом просто удмуртский Оксфорд, калмыцкий Кембридж, Гарвард в Сыктывкаре! И другие Стэнфорды и Йейлы. Как это повысило самосознание ученых и соответственно их научную отдачу!

Выезд за рубеж всегда был острой проблемой в нашей стране. Мы долго не могли справиться с явлением, называемым заграничным термином дрейн брейн. По-русски – утечка мозгов. Мозгов у нас был избыток, согласен, от этого были одни неприятности для государства: они размещались не в тех головах, в которых должны были. Но когда выяснилось, что утекают лучшие, и их утекло уже больше, чем осталось, стало ясно, что надо положить этому конец. Конец пришлось класть на утекание уже не самых лучших. Прежде всего запретили в 2013 году выезжать депутатам без разрешения глав фракций, затем – сенаторам без «добро» от председательницы Верхней палаты, затем академикам без командировки от президента РАН, затем всем остальным ученым без решения советов ветеранов и парторганизации Единой России или либерал-демократической (другим партиям это было невозможно доверить, они были разоблачены как недостаточно либеральные и совсем не демократические).

Очень крупным упущением предыдущего периода было признано недопустимое отставание нашей страны по части Нобелевских премий. Ведь известно, что премии эти были созданы на деньги, заработанные Нобелем в России, а некоторые зарубежные государства присвоили себе право распоряжаться Нобелевским фондом и раздавать эти премии кому угодно, не учитывая происхождение награждаемых. В порядке преодоления этой вопиющей несправедливости недавно были учреждены Российские Нобелевские премии и Нобелевский комитет в Москве. Премии присуждаются прогрессивным ученым Запада и России, а также выдающимся деятелям Ирана и Сирии.

Руководитель государства давно расширил норму русского литературного языка за счет простонародных выражений типа «замочить в сортире», «жевать сопли» и т. п., а гуманитарные науки пережили невиданный расцвет после выхода в журнале «Русский пионер» его замечательной работы «Патриотизм и вопросы языкознания».

Открыв эту работу, чтобы почитать ее чеканные строки, я проснулся. За окном начиналось утро, и клены стояли те же, какими я их привык видеть. Не выросли ничуть. Так и есть: на компьютере март 2013 года. Значит, все это мне приснилось. Но чем реальная жизнь отличается от моего дурного сна, если все будет идти так, как идет?

№ 6 (125), 9 апреля 2013