11. Есть ли боги у животных?

Чувствую, знаю, в правом кармане у него колбаса. Он надо мной. О, мой властитель! Глянь на меня. Я умираю. Рабская наша душа, подлая доля!

Пес пополз, как змея, на брюхе, обливаясь слезами… Разрешите лизнуть сапожок.

В течение недели пес сожрал столько же, сколько в полтора последних месяца на улице… Во время этих обедов Филипп Филиппович окончательно получил звание божества.

Временами божество вооружалось маленьким сверкающим ножичком и тихонько резало желтые упругие мозги.

Михаил Булгаков. Собачье сердце

Конечно, религии у животных нет. Ведь как вообразить существование неких высших сил, непонятных нам и управляющих всем в мире, сил, которые можно рассердить или умилостивить? Чтобы вообразить такое, нужно отвлеченное мышление, способное отделить причины от следствия, провести довольно отдаленную аналогию, подумать о невидимых фигурах, о предполагаемых деяниях. А на это способен только человек.

На этом основании антропологи клерикального толка говорят о том, что религия – отличительная особенность человека, его специфика, поднимающая его над животным миром. Ну, логика не безупречная. В Средние века так еще можно было говорить, а ныне, когда огромные массы интеллигенции и простого люда не причастны к вере, правильно было бы говорить, что религия отличает не всех людей от животного мира. Неверующих ярые апологеты религии склонны приравнивать к животным, подразумевая, что это людей принижает. Профессор Ю.П. Вяземский во всеуслышание провозгласил: «атеисты – это больные. Это животные». От ведущего телепрограммы «Умники и умницы» это не очень умный выпад. Во-первых, люди действительно являются животными по своей биологии, занимая место среди позвоночных, млекопитающих, в частности приматов. Не только атеисты, а все люди, в том числе и самые набожные. Они все животные, тут ничего не поделаешь. Во-вторых, людей отличает от других приматов и всех остальных животных то, что делает возможными и религию, и философию, и науку, и искусство, и культуру, и фантазии и многое другое. Общая причина всех явлений – разум, рассудок, интеллект.

Но в религии присутствуют не только рассудочные, логические заключения, но и представления, чувства, стереотипные ощущения, образы, иллюзии и эмоции, а это есть и у животных. Есть у животных и сны, и эмоциональные потрясения – все это у людей способствовало возникновению религии. А у домашних животных есть даже некие образы, очень близкие нашим богам. Эти боги (или почти боги) для них – мы, люди, их хозяева. Возьмем собак. Мотивы нашего поведения для них совершенно непонятны и часто непредсказуемы, хотя само поведение угадываемо и в узких пределах привычно. Они поднаторели угадывать, что нам угодно, умеют подлизываться к нам, молятся (повизгивают), благодарят за корм и ласку, иногда сердятся – рычат (как мы иногда на своих богов), они нам преданы и верны (как мы своей конфессии), лают и готовы кусать чужаков (как мы иноверцев и еретиков). Я уж не говорю о рогатом скоте – этих их двуногие боги ни с того, ни с сего убивают, ни в чем не провинившихся, самых покорных; так нас убивают неожиданные болезни – даже самых набожных. А многим уготована судьба лошадей – всю жизнь горбатиться на господ(ин)а, выбиваться из сил за стойло и убогий корм, за исключением фаворитов, звезд, которым суждена короткая слава покрасоваться на бегах или на арене.

Домашним животным отношение к людям как к богам привито не только с детства (воспитанием), но и всему виду – селекцией: их долго отбирали, разводили и вот вывели такие породы, которым генетически предназначено оставаться послушными, производительными и легко обучаемыми. Они уже не могут иначе жить. Одичавшие собаки (конечно, далеко не всех пород) еще могут выжить в дикой природе, потому что некоторые их породы люди использовали, опираясь на навыки, необходимые для самостоятельного существования. Остальные – нет. Способности самостоятельного существования утеряны.

А люди, как оказалось, могут жить без богов, и даже совсем неплохо. Потому что их никакие высшие существа не выводили для своих надобностей. Как ни крути, а человек произошел от приматов, и механизм этого процесса открыл Дарвин – естественный отбор как аналогия искусственной селекции. Никто с тех пор ничего более убедительного не придумал, современная биология только уточняет и развивает Дарвина. Лишь глупая школьница-изуверка могла подать в суд на учителей-дарвинистов, даже депутаты милоновы на это не решаются.

Бог, согласно Библии, сотворил человека по своему образу и подобию. Значит, бог выглядит как человек, он антропоморфен. Где же он такой помещается? Ах, он невидим! Значит, уже не по подобию – мы-то не тянем на невидимок! А зачем бог по Библии сотворил человека? Для забавы? От скуки? Для неких высших целей, нам неведомых? И взгляните, как сотворил! Библейские и все прочие байки о сотворении человека (а заодно и животных) богами носят откровенно сказочный характер, и даже сугубо верующие люди, если они мало-мальски образованные, в том числе и священники, понимают эти байки только фигурально – как иносказание неких эволюционных процессов. Никто уже не воображает себе бога как на иллюстрациях Гюстава Доре – в виде старичка с окладистой бородой, завернутого в белую ткань и лепящего Адама, подобно горшечнику, из глины.

И религия появлялась у людей совсем не по той же причине, по которой домашние животные естественно поклоняются и повинуются людям. Животные делают это, не задумываясь, подчиняясь очевидной необходимости. А люди пришли к этому по размышлении: сопоставляли свои сны, иллюзии, да и обманы с чем-то фиктивным – с невидимыми образами, которые сами же измышляли для лучшего объяснения множества еще непонятных явлений. Люди сравнивали непреодолимые природные силы со своими мотивами, намерениями и желаниями, одухотворяли эти силы и так далее. Словом, механика возникновения религий неплохо исследована, ранние стадии изучены на примере отсталых, неразвитых народностей.

Вопрос лишь в том, почему сейчас, когда цивилизация так продвинулась, когда непонятные ранее явления во множестве объяснены, когда чудеса, приписываемые древним святым, меркнут перед грандиозными техническими чудесами, которые доступны рядовому нынешнему человеку, почему сейчас многие люди, вполне образованные, тянутся к сохранению религии, истово веруют во всякие глупости, молятся и даже воюют и убивают за веру?

Человеку и сейчас трудно примириться с краткотечностью своей жизни, с неизбежностью личной смерти, с тем, что еще многое в природе и обществе не объяснено и нам не подвластно. Люди, спокойные, уверенные в себе и трезвые, учатся с этим мириться (а что поделаешь!), признавать неизбежность и отрешаться от этих проблем в обыденной жизни. Они принимают как компенсацию свою неразделенность со своим образом и результатами своих трудов – «нет, весь я не умру». Иначе ведут себя люди эмоциональные, внутренне в себе неуверенные, которые не в силах побороть в себе тревожные настроения. Для внутреннего спокойствия им необходимо принять мир не таким, каким он предстает в реальности, а приукрашенным. Признать, что они не умрут, что у них есть внутреннее существо – душа, что она уйдет в иной, лучший мир (или, у нечестивых – в ад, так им и надо). Свои принципы поведения эти люди не в силах отстаивать просто так – им нужно, чтобы эти принципы были подтверждены божественным авторитетом. Бог им необходим. В их головах он действительно существует – виртуальный бог.

Эти люди ничем не хуже атеистов, но и ничем не лучше в принципе. А в конкретной реальности бывают и хуже, бывают и лучше.

Я говорю здесь об истинно верующих. Есть же много людей, причисляющих себя к той или иной конфессии, но совершенно непричастных к ней. Есть много называющих себя верующими, скажем, христианами, но считающих, что бога все-таки нет, или провозглашающих себя православными, но не знающих отличий этой веры от католической или протестантской. Как есть много людей, считающих себя атеистами, но верящих в черную кошку, сглаз, колдовство, стучащих по дереву и т. п., словом вполне суеверных. А разница между набожными и суеверными, как и между сектами и признанными конфессиями, на мой взгляд, только в официальном статусе данной веры. Основа всего этого – одна. То же и разница между конфессиями – какая в сущности разница? Моя знакомая, молодая женщина, вообще-то неверующая, но в случае неприятностей заходит совершить обряды во все храмы (в православные, католические, мечеть, если бы синагога была близко – и туда бы зашла) – на всякий случай.

Разделенность конфессий и их агрессивность вытекают из, казалось бы, естественных потребностей верующих: для упрочения и возвышения своей веры они стремятся, во-первых, сделать ее традиционной, чтобы она была освящена древностью, а во-вторых, обставить культ богов красивым, богатым и торжественным ритуалом. А для всего этого нужен клир: священники, учители веры, служки и так далее. А у клира, при всей набожности (если она и есть), появляются свои интересы. Для них важно накопление в церкви богатств, от которых и клиру уделяется немалая доля, усиление привилегий церкви в обществе, конкуренция с другими конфессиями, поэтому церковь не только соперничает, но и сотрудничает с властью, добиваясь покорности народа. Соперничает церковь и с наукой – своим принципиальным и старинным конкурентом за умы публики и особенно молодежи.

Религия постоянно отступает, а наука наступает. Это закон. А вот церковь, опираясь на власть, может периодически переходить в наступление, совершать вылазки и рейды, пытаясь вернуть утраченные позиции. Одну из таких вспышек мы наблюдаем сейчас в России. Светская власть судит по постановлениям средневекового Трульского собора, закон Божий пробирается в школу, кафедра теологии водружается в ядерном институте.

Но мы не Шарики. Митрополиты же, даже внедрившись в университеты, напрасно вооружились сверкающими ножичками, чтобы резать упругие мозги. Не та эпоха.

«Высшее существо, важный песий благотворитель сидел в кресле, а пес Шарик, привалившись, лежал на ковре у кожаного дивана. От мартовского тумана пес по утрам страдал головными болями, которые мучили его кольцом по головному шву. Но от тепла к вечеру они проходили. И сейчас легчало, легчало, и мысли в голове у пса текли складные и теплые.

„Так свезло мне, так свезло, – думал он, задремывая, – просто неописуемо свезло. <…> Окончательно уверен я, что в моем происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка, царство ей небесное, старушке».

Написано в 2012 году, не публиковалось