10. Кто автор? Драма соавторства

Кто автор дарвинизма? Кто открыл, что виды трансформируются под действием естественного отбора? Ну конечно, Дарвин. В 1831–1835 годах он совершил кругосветное путешествие на корабле «Бигль», давшее ему огромный материал, в 1838–1842 годах написал вчерне очерк о происхождении видов, в 1844 году переписал набело и прочел двум своим друзьям, выдающимся ученым Лайелю и Гукеру, после чего еще 15 лет не решался его опубликовать.

Между тем в этом самом 1844 году в Англии вышло анонимное произведение, ставшее перворазрядной сенсацией и выдержавшее за последующие 15 лет 11 изданий – «Следы естественной истории творения». Автор утверждал, что биологические виды возникали не внезапно, а постепенно, совершенствуясь от низших форм к высшим, – и все это без всякого вмешательства Творца (существование которого автор не отрицал, но лишал его всякого воздействия на эволюцию мира). Имя автора хранилось в строжайшей тайне (его знали только два человека – жена и брат) и стало известно только в 1884 году после смерти ученого. Им оказался шотландский издатель и просветитель Роберт Чамберс. Идеи естественного отбора у Чамберса не было, но сама идея эволюции была сформулирована.

В начале 1850-х годов инженер Герберт Спенсер выпустил ряд работ, в которых развил идеи Мальтуса о борьбе за существование и выживании наиболее приспособленных особей в человеческом обществе, то есть о естественном отборе и его значении для эволюции.

Между тем «Путешествие на Бигле» и книга Чамберса произвели впечатление на молодого Альфреда Уоллеса, и этот бедняк в подражание состоятельному Дарвину в 1848 году отправился в 4-летнее путешествие по Амазонке на собственные скудные средства. Но корабль со всеми собранными коллекциями загорелся и затонул. Уоллес не пал духом и совершил 8-летнее путешествие на Малайский архипелаг (в 1854 году). В 1855 году, уже заболев на острове Борнео, он послал в журнал заметку, в которой высказал идею о зависимости новых видов от предшествующих. В 1858 году он снова заболел и, изложив в новой заметке закон о происхождении видов, послал эту заметку для ознакомления своему кумиру Дарвину. Потрясенный Дарвин писал Лайелю: «Вся моя оригинальность… будет уничтожена». Лайель и Гукер собрали доказательства приоритета Дарвина и в 1858 году опубликовали оба материала в томе Линнеевского общества – Дарвина и Уоллеса (Дарвин в это время хоронил сына). А в следующем году Дарвин издал свою книгу «Происхождение видов», с которой и берет свое начало дарвинизм. Даже более ранние соображения Спенсера на этот счет стали называться социальным дарвинизмом.

Почему же Дарвин так долго медлил? Боялся реакции общества. А почему наконец решился? То ли счел, что общество созрело, то ли подстегнула конкуренция. Фактически результаты открытия были опубликованы на год раньше, чем вышла книга Дарвина, причем открытие это было опубликовано в соавторстве, причем без ведома самих авторов.

Загадочные лонг-листы. Я вспомнил о «драме соавторства», читая современные статьи по естественным наукам в престижных журналах. Они часто выходят под десятками имен: 20, 30, 40. Некоторые строились по алфавиту – ладно, все вроде понятно: вся эта куча людей составляет авторский коллектив и все соавторы хотят считаться равноправными.

У гуманитариев тоже так бывает. Но здесь обычно речь идет о книгах. Соавторы расписаны по главам, и ясно, кто что писал. У каждого из нас в голове есть четко ранжированные списки коллег, и мы знаем, кому можно верить на 100 %, кому верить с оговорками, а кому верить не надо. Кроме того, у гуманитариев часто списки носят не алфавитный характер: сначала идут маститые – начальство, академики, организаторы, а далее уже по алфавиту. Очень редко это означает реальное участие этих маститых в написании книги, чаще – общее руководство, даже не редактирование, а знакомство, контроль. Никакие они не авторы, и это всем понятно. С таким же основанием можно включить в соавторы всех выходящих научных книг ректора университета, директора института, президента академии, министра. Иногда и включают.

Итак, у гуманитариев эти толпы соавторов встречаются в книгах. А у естественников то же самое можно найти в статьях, страниц на 10–20. В самых престижных журналах – Nature, Science и т. п. А авторов часто больше, чем страниц. И очень часто порядок перечисления не алфавитный! В одном случае читаю после первых двух фамилий в скобках: оба разделяют авторство в равной степени. Скобки закрыты. Начинаю понимать, что остальные авторы причастны к авторству не в равной мере! Так кто же автор этого важного открытия? На кого ссылаться? Все-таки Гук, или Бэр, или Бор – это не аббревиатуры, отсылающие к академическому коллективу. Совсем сбивает с толку примечание под звездочкой к последнему в списке авторов: вся переписка по поводу статьи или открытия осуществляется через него. Так выходит настоящий автор – последний? Кто прима, а кто кордебалет? Не понятно.

Драма соавторства? Поскольку в некоторых статьях участники коллектива – мои знакомые, о которых я точно знаю, что они не могут быть соавторами того или иного открытия, так как не имеют никакого отношения к данной науке, но при этом стоят в середине списка, я начал с того, что проследил долю участия каждого из них. Да, некоторую причастность к тексту они имеют. Это видно из самого текста. Некоторые из них – авторы конкретных описаний, другие – правообладатели некоторых нужных для работы материалов, третьи – авторы экспертизы некоторых объектов. Экспертиза и анализ приложены, их авторство указано. Но зачем включать в общую шапку их имена?

Мне объяснили современную традицию в естественно-научных журналах. Первая фамилия или несколько фамилий в списке – это действительные авторы работы. Это их идея, их выводы, их ответственность, их заслуга. Последний в списке – это руководитель коллектива, он добывает и получает гранты, распределяет их, ведет переписку, словом, является директором, менеджером. К самому исследованию он обычно отношения не имеет. Я бы считал, что он упоминаться в числе авторов не должен, как не должен упоминаться любой другой директор. Это не его статья. Это – статья его подчиненных, подопечных. Наконец, все остальные в списке – это люди, давшие свои материалы, экспертные заключения, лабораторные анализы и т. п.

Массовкой вроде их назвать невежливо. Но они не имеют никакого отношения к идее работы, к ее ходу аргументации, к ее выводам. Они безусловно заслуживают упоминания в работе – приложениями, в ссылках, в библиографии. Какая разница между теми работами, на которые настоящие авторы ссылаются в библиографии, и теми, кто не опубликовал свои данные отдельно? Никакой. Так опубликуйте в приложениях (что и делается). За них и только за них отвечают эти эксперты, но общие выводы статьи – это не их ответственность и не их заслуга. Их талантливость или бесталанность тут ни при чем.

Почему? И что делать? Почему же авторские коллективы стали непомерно разрастаться, включая всех, даже косвенно причастных к работе? Обычное объяснение: современная наука стала сложной и коллективной по своей природе. Без коллективного труда теперь не обойтись. Без всех этих экспертов и правообладателей не было бы открытия. Но и в прошлом можно увидеть необходимое обеспечение труда первооткрывателей: Спенсеру надо было бы включить в соавторы своего секретаря Дэвида Дункана, Уоллесу – своего помощника Генри Бэйтса, Дарвину – своих консультантов и друзей Лайеля и Гукера. Более поздним авторам – машинисток и библиотекарей. А нынешним – еще и программистов, без которых не было бы открытия. Да уж давайте включим и врачей, поваров, жен… На мой взгляд, это даже не драма соавторства, а банальное размывание авторства.

Тут сказалось несколько вещей.

Во-первых, в связи с развитием наукометрии, рейтингов и индексов сотрудникам научных учреждений стало необходимо набирать как можно большее число публикаций в престижных изданиях: не включишь помощников и обслуживающий персонал (не говоря уж об администраторах) в число равноправных соавторов – не получишь от них поддержки. А ведь решается это просто: среди лаборантов, экспертов и т. д. надо проводить свои рейтинги, оценивая их отдельно.

Во-вторых, ультралиберальная и ультрадемократическая идея равноправия всех участников научного процесса, процесса исследований, получила большое распространение. Все мы Эйнштейны и Лобачевские, только одним повезло, а другим – не очень, поэтому если всех поставить в равные условия, то открытия посыпятся, как из рога изобилия. Организаторам науки невдомек, что тем самым мы затираем настоящих Эйнштейнов и Лобачевских.

В-третьих, недостаточно разработаны те разделы права, где сформулированы критерии интеллектуальной собственности. Традиция разбухших авторских коллективов еще молода, конфликты не накопились в достаточной степени. Но они грядут непременно. На приоритет и денежные выгоды от авторства талантливых идей начнут претендовать люди, причастные к открытиям лишь косвенно – через маргинальные приложения и очень частные детали. Думаю, что уже сейчас нужно четко делить работников, причастных к научному открытию, на авторов научной идеи и вспомогательных участников, поставлявших для первых материал, отдельные анализы, экспертизу и т. п. Есть авторы и те, кого авторы благодарят.

№ 13 (182), 30 июня 2015