9. Туда, где цветут цитроны, или Дискурс об открытом доступе

В нашей нынешней жизни принципы постмодерна – размывание границ науки и доведение демократичности и политкорректности до абсурда – проявляются то и дело.

В позапрошлом номере газеты я писал о полученном в порядке общей рассылки «прелестном» письме Руснауки с Украины, обращенном ко всем желающим – оперативно (за несколько недель!) напечатать за плату статью практически любого качества по любой отрасли науки в специально созданных для этого «международных» (на самом деле постсоветских) журналах, выходящих 36 раз в год. Не прошло и месяца, как я получил совсем из другого источника изложенное по-английски персональное приглашение вступить в гораздо более солидное международное издательское предприятие (его центр находится в Англии). На сей раз мне предлагается стать не автором, а членом редакционного совета, в котором уже состоят некоторые уважаемые мною ученые. Но у меня зародилось смутное ощущение, что несмотря на серьезно обставленное дело за вежливыми английскими фразами кроется какая-то аналогия с Руснаукой.

Речь идет о созданном в 2000 году в Англии инновационном издательстве, поставившем своей целью стимулирование научных публикаций открытого доступа (Open Access), чтобы научная продукция на бумаге и в Интернете становилась сразу же по выходе доступна всем – бесплатно и без запрета копирования. Чтобы ее могли читать и использовать все – ученые, студенты, любители. Какой рывок в скорости распространения открытий! Не надо будет копить деньги на покупку дорогостоящей книги или мечтать о подписке на важный журнал. Не надо терзаться, выбирая книги для себя: что покупать, что нет. Не надо добывать доступ в специальные библиотеки и электронные архивы. Какой доступ в науку для широких народных масс!

Книги и журналы предполагается издавать только на английском языке, а издательство ориентировано на авторов из Центральной и Восточной Европы. Издательство объявило о своей кооперации с известнейшими издательствами мира – Шпрингер и Де Гройтер.

Неприятное чувство зародилось при чтении запланированной для меня роли: ни редактирование, ни рецензирование книг и статей не входит в обязанности члена планируемого редакционного совета, от меня ждут только рекламирования деятельности издательства и иногда рекомендаций. То есть требуется только мое имя. Но роль свадебного генерала мне не подходит.

Далее, я обратил внимание на детализацию издательских планов. Часть продукции издательство собирается выпускать по известной модели: книги и журналы распространяются по подписке, работу над книгой оплачивает издательство, никакого открытого доступа нет – все как везде (и только в этой части есть какие-то договоренности с крупными фирмами Шпрингер и Де Гройтер). Предполагается ли гонорар автору – не указано. То есть Шпрингер и Де Гройтер выпускать книги открытого доступа не желают.

Другую часть продукции запланировано выпускать по другой модели: все на деньги издательства, но без Шпрингера и Де Гройтера. Вот эта модель и предназначена для открытого доступа. И наконец, третья модель – все на деньги автора. Это тоже с открытым доступом. За исключением открытого доступа эта третья модель тоже известна, хотя используется обычно реже – в Питере такую модель предлагает желающим издательство Нестор-История (хотя я печатался у него по обычной модели, и это его основная схема деятельности).

Стоит ли бранить Шпрингер и Де Гройтер за нежелание способствовать прогрессу в виде открытого доступа? Стоит ли ругать новое издательство за то, что лишь часть своей продукции (и неизвестно, сколь большую) оно решилось отдать в открытый доступ? Но ведь это вариант общей дискуссии о копирайте: каковы время и границы авторского права, какие доходы оно гарантирует автору и его наследникам, в какой мере научная продукция подлежит охране авторских прав.

Мы еще нескоро окажемся в стране, «где цветут цитроны» и где человек получает по потребностям, а работает – по способностям (а практически по желанию). Более того, скорее всего, как бы это ни было огорчительно для коммунистов, социалистов и других социальных утопистов, никогда в ней не будем жить. Если взять за принцип открытый доступ к научным публикациям сразу же по выходе работы, то это означает, что за свою продукцию ученые не будут получать ничего. Или общество должно обеспечить им другой источник дохода при отсутствии с их стороны другого труда (наука сейчас требует полной отдачи).

Кто же будет кормить, поить, одевать, содержать современных ученых, щедро раздающих свою интеллектуальную собственность при отсутствии всякой другой? У современных ученых, да еще в нашей стране, нет ни имения, ни наследства. Можно, конечно, положиться на зарплату за должность, но эта зарплата у ученых, некогда составлявшая несколько зарплат квалифицированного рабочего (как это имеет место сейчас в ведущих странах), ныне намного меньше такой зарплаты. Между тем настоящий ученый – это человек редких способностей, исключительной концентрации (отсюда известная рассеянность ученых) и необыкновенного усердия. И ему нужно содержать семью, которую он хотел бы обеспечить и после своей смерти. Гонорары за научные труды крайне невелики, прямо скажем – мизерны, да и далеко не за все труды причитаются. Но это хоть какая-то добавка к убогой зарплате.

А ведь в цену книги и копирайта входит не только гонорар автора, но и зарплата издателям, типографам и цена бумаги. Бесплатных изданий не бывает. Если они объявлены бесплатными, то это просто значит, что за них уплачено иным образом – прямо из бюджета или спонсорами. Тот, кто ратует за открытый доступ к научным публикациям, должен понимать, что он все равно уплатит за них – только другими путями: повышением налогов, повышением цен на другие товары, ухудшением качества научной продукции. Несомненно, лишение ученых дополнительного материального стимула неизбежно приведет к сокращению числа ученых и к сужению притока качественных кадров в науку.

С другой стороны, открытый доступ к научной продукции при всей демократичности и сам по себе не во всем благодетелен. Он ведь не ограничивается расшатыванием копирайта. Со многими сторонами открытого доступа мы познакомились уже на примере Интернета. К науке ринулись толпы дилетантов и графоманов, возникли бесчисленные и бесцеремонные «форумы» и «порталы», где сонмы невежд щеголяют крадеными мыслями и нахально выдвигают глупейшие догадки, осыпая ученых бранью, если те им не потрафили. Общий уровень научного дискурса резко снизился, размылись границы между наукой и игрой.

На мой взгляд, неправильно обсуждать меры по установлению открытого доступа к научной продукции, не обсуждая параллельно компенсацию ученым их труда по созданию интеллектуальной собственности, которой их эти меры так или иначе лишают. Открытый доступ важен и для самих ученых – как авторов, заинтересованных в широком признании их открытий, так и исследователей, жаждущих поскорее познакомиться с открытиями других. Но ученым не улыбается перспектива остаться без средств к существованию.

Иное дело – что есть смысл обсуждать рациональные границы копирайта, содержательные (что им покрывать) и формальные (по времени: 100 лет, 70 или, может быть, 30 лет по смерти ученого или только по выходу его работы), думать о мерах по уменьшению дороговизны научных книг и журналов, о переводе их в электронную форму, об увеличении оплаты исследователей – это ведь тоже способ сделать научную продукцию более доступной. А делать ее доступной всем – незачем. Наука – дело избранных. Так же как искусство. Потреблять результаты науки и предметы искусства – вот что предназначено для всех. Вот что должно быть в открытом доступе всеобщем. А в науку дверь должна быть открыта не всем, а только тем, для кого это – призвание. Ученая степень – это не только диплом мастера. Это еще и сан.

№ 12 (106), 19 июня 2012